Не позднее чем через час после того, как Мэгги увидела коттедж, она связалась по телефону с агентом по недвижимости из Каслтаунбера, женщиной по имени Майрид, которая сверилась с кадастром и почти мгновенно вернулась с хорошей новостью: агентство имело право продажи этого особняка в пользу одной адвокатской конторы из Корка. Документы о регистрации права собственности отсутствовали, наверное, были утрачены, если вообще когда-то существовали, но эта правовая проблема была не слишком существенной, подобное нередко возникало при работе со старыми объектами недвижимости, особенно в сельской местности. Мэгги встретилась с агентом на следующее утро, и они вместе прогулялись по территории вокруг коттеджа. Майрид оказалась невысокой улыбчивой женщиной лет сорока, с длинными рыжеватыми волосами и румяными щеками, по которым можно было предположить раннюю менопаузу, но с не меньшей вероятностью это мог быть результат утренней спешки и борьбы с последствиями бурной ночи. Вооружившись небольшой красной папкой с распечатанной информацией и парой карт государственной топографической службы Великобритании, она показывала Мэгги участок, очерчивала его границы и почти непрерывно говорила о погоде, о том, как эта местность выглядит летом, о своем детстве по другую сторону от Аллихиса, о том, как за последние годы многое изменилось, но, что еще важнее, многое осталось неизменным. Кроме того, она предоставила Мэгги список надежных подрядчиков, которые могли бы заняться необходимыми восстановительными работами по приемлемой цене, но честно предупредила, что итоговый счет, скорее всего, будет внушительным, ведь в коттедже предстояло сделать капитальный ремонт.

– Вы уверены, что это то, что вам нужно? – спросила она, оглядывая Мэгги после осмотра дома, когда они снова вышли под слабый дождь. Позади них визжали и бегали кругами по остаткам кровли молодые крысы, которых побеспокоили разговоры людей после стольких лет полного одиночества и вседозволенности. – Это место уже так давно пустует. Противоестественно долго, будем честны. Ходят разные слухи. Здесь одиноко, в таком месте проще всего заметить что-то странное. У нас в портфолио есть и другие объекты, в гораздо более приемлемом состоянии, и виды оттуда открываются ничуть не хуже. И соотношение цены и качества в них лучше. Больше задаток, но на ремонт можно закладывать гораздо меньшую сумму. Если хотите, можем вернуться в офис, я покажу вам другие варианты. Обещаю, вы не разочаруетесь. Мы можем предложить вам настоящую красоту. Уверена, вы найдете дом, в который сможете сразу въехать, если вам будет угодно.

В ее должностные обязанности не входило отговаривать клиента от покупки дома его мечты, но, возможно, Майрид улавливала какие-то ощутимые вибрации или же до нее уже дошли истории о прошлом коттеджа и сплетни, которые стойкими пятнами сохранялись в коллективном сознании городов и сел. Однако, скорее всего, она просто хотела поступить правильно. Невозможно было игнорировать и уж тем более не заметить бросающуюся в глаза хрупкость Мэгги: глаза, привыкшие заглядывать за границу обыденного, смотрели потерянным остановившимся взглядом, глубокие складки на щеках словно заключали ее рот в скобки, на отдельных участках лица остался едва заметный блеск – напоминание о сильных отеках и недавней бледности.

Но Мэгги только улыбалась и качала головой. Нет, это место откликалось в ней. Ей не было дела до других домов теперь, когда она увидела этот, когда погуляла по территории и подышала этим воздухом. С улыбкой, исходившей откуда-то из самой глубины, Мэгги сказала, что в этом месте чувствует себя как дома.

И это было правдой. Я тоже чувствовал это, даже через телефонные провода. Мне было знакомо это ощущение по другим сферам жизни. Такую страсть невозможно было подделать.

– Мне неудобно просить, – сказала она после долгого молчания на линии, – но мне нужны деньги.

Она почти целый год не рисовала ничего годного для продажи, а когда выложила наличными сумму за покупку дома, которую в конечном счете удалось скостить до девятнадцати тысяч фунтов вместо изначально затребованных двадцати двух с половиной, то осталась совсем с пустыми карманами. Я доел свой тост и сообщил, что это не проблема и через пару дней нужная сумма окажется у нее на счету. Оглядываясь назад, именно поэтому я считаю себя ответственным за все, что произошло в дальнейшем. Даже если то место идеально ей подходило, в глубине души я все равно чувствовал, что она совершает ужасную ошибку. В ее состоянии полная изоляция от мира могла ей только навредить. И все же я ничего тогда не сказал. Кажется, я тогда развязал ей руки. Потакая ее желанию, я облегчил путь к достижению цели, сделал его слишком комфортным. Но что еще я мог сделать? Мы были друзьями, наверное, даже больше, чем просто друзьями. Ей многое пришлось пережить. Я хотел помочь. Хотел, чтобы она была счастлива.

– Ты примерно представляешь сумму?

Я почувствовал, как она пожимает плечами.

– Сумма понадобится немалая, – ответила она. – Майрид уже поговорила с архитектором. И я хочу, чтобы работы начались немедленно. Первым делом возьмемся за основное: поддерживающие конструкции, новая крыша, водопровод, электрика. Так коттедж станет жилым.

– О какой сумме все-таки идет речь? Приблизительно?

– Если учесть остатки моих сбережений, – ответила Мэгги, и я услышал в ее голосе дрожь, – мне понадобится еще тридцать тысяч. Возможно, даже больше. Это посильно для тебя?

Я не сомневался ни минуты. Сказал, что да.

* * *

Поверхностного осмотра было достаточно, чтобы проявились масштабы катастрофы. Стены требовалось выровнять и укрепить, фундамент сделать влагонепроницаемым, старую кровлю полностью заменить, установить новые окна и двери, сделать кухню, ванную, провести коммуникации. Кроме того, колодец нуждался в прочистке, дом – в водопроводе и системе отопления, а также генераторе электричества. День ото дня проект становился все более масштабным, и все же в течение шести недель основные работы были окончены, и, хотя финальная сумма расходов сильно превышала первоначальную смету и едва не перевалила отметку в пятьдесят тысяч, Мэгги только пела дифирамбы самоотдаче подрядчиков и высоким стандартам их мастерства. Она въехала в коттедж в конце второй недели ремонта, когда меньшая из двух спален была относительно готова. Мэгги спала на матрасе, разложенном на деревянных поддонах, а чтобы не мешать строительной бригаде, проводила ставшие долгими дни поздней весны на пляже и исследовала окрестности: бродила по холмам и дорогам, вступала в беседы с местными, искала интересные места вроде медных рудников, круга друидов, скал и прибрежных рифов, на которых гнездились бакланы, старинного камня, по преданию, связанного с детьми Лира – одной из трех трагедий ирландской мифологии. Она говорила, что отчаянно стремится понять душу этого места и найти общий язык с его необузданными стихиями.

Поскольку я дал обещание или, по крайней мере, пусть и без особого энтузиазма, но принял ее приглашение, в первую пятницу июня ранним утром я прилетел в Корк, взял в аренду автомобиль в аэропорту и выдвинулся на запад. Дорога была длинной. Я не спешил, позволил себе наслаждаться пейзажами и как мог старался не тревожиться, хотя это и полностью противоречило природным инстинктам. Утро было теплым и ясным, просто идеальным, какими бывают утра в начале лета: небо в крапинку бледно-голубого цвета, как скорлупа яиц дрозда, насколько хватает глаз – сочная зелень, подарок благодатной весны. Я сделал остановку в Скибберине, посчитав этот городок подходящим промежуточным пунктом путешествия, плотно позавтракал в тесном, но симпатичном кафе на шесть столов, в котором кофе подливали мгновенно, и уже в одиннадцать часов снова сел за руль. По радио активно разыгрывали билеты на предстоящий концерт Вана Моррисона и крутили его песни, включая несколько старых хитов, которые я не слышал много лет, и они порядком скрасили мне оставшиеся два часа пути.

Трудно сказать, что именно я ожидал увидеть по прибытии, но коттедж среди скал смотрелся просто великолепно. Я остановился сразу за тремя автомобилями, которые уже были припаркованы на обочине дороги, заглушил мотор и вышел, чтобы рассмотреть пейзаж. В ярком солнечном свете мне открылась поистине поразительная картина: уходящие в сторону холмы, покрытые зеленью поля, низкие стены-ограды из слабо скрепленных камней, канавы, поросшие ежевикой и дроком, а дальше – широкая серебристо-голубая полоса океана до самого горизонта. До Аллихиса оставалась еще пара миль, но с дороги не доносилось никаких звуков. Время от времени невдалеке кричал пролетавший мимо буревестник или баклан. Мы так часто лишаем свою жизнь воздуха, нагружаем себя всем, что можем унести, страдаем под спудом малозначимых явлений. Я сделал глубокий вдох и шумно выдохнул – впервые за несколько недель, впервые с момента госпитализации Мэгги уж точно – и почувствовал, как расправляются плечи, постепенно уходит напряжение из грудной клетки. Тогда я начал понимать выбор, сделанный моей подругой.

Я не успел спуститься по каменистой тропе, когда входная дверь в коттедж открылась и из дома выбежала Мэгги. Я остановился и приготовился к ее стремительному объятию, но чувства, которые породила во мне близость ее тела, по-прежнему были непредсказуемы. Она крепко обняла меня и начала, смеясь, целовать все мое лицо и рот. Оставалось только одно: сдаться. Изменения, произошедшие в Мэгги, поразили меня. Ее волосы отросли после суровой больничной стрижки, которая не добавляла ей привлекательности, стали густыми и обрели женственную форму. Мэгги была босиком, в выцветших джинсах и белой хлопковой блузке без рукавов. Казалось, что ей удалось сбросить прошлое и переродиться на новом уровне свободы. Улыбка Мэгги источала любовь и счастье, и я обнял ее и с полной отдачей ответил на поцелуи, чувствуя в себе самом отголосок этой новой радости.

Потом она разжала объятья и повернулась, чтобы мы могли вместе осмотреть открывавшиеся виды.

– Ну как? Что скажешь?

– Видал я места похуже, что еще сказать.

Она рассмеялась и ударила меня по руке.

– Вот паршивец. Пойдем в дом. Только тебя ждали. Я даже не была уверена, что ты приедешь.

Я протянул ей руку и вслед за ней преодолел последние несколько шагов вниз по тропе. Уже на пороге дома Мэгги остановилась, снова обняла и поцеловала меня.

– Спасибо, Майк, – вздохнув, произнесла она, и я чувствовал на подбородке и шее слезы ее облегчения. – Спасибо за все. Кроме тебя, у меня больше никого нет.

– Сказала она, а сама за все пять минут, что я здесь, еще не предложила мне пива.

– Пива. У тебя одно на уме, что с тобой поделать? Пойдем. Все уже собрались. И я хочу тебя кое с кем познакомить.

– С кем?

– Увидишь.

– Прекрати.

– Что прекратить?

– Все это. Улыбочки. Загадочные взгляды.

– Что, уже и улыбаться нельзя? Это что, преступление?

– Предупреждаю, Мэгги, никаких игр.

Но она снова взяла меня за руку и потянула в дом, и теперь, когда я проделал такой долгий путь, у меня не оставалось другого выхода – только следовать за ней.