– Спасибо, милый. Хочешь, потом посмотрим фильм или что-нибудь еще? Если будет не слишком поздно? Не могу поверить, что это наш последний вечер здесь. – Она немного погрустнела, переведя взгляд в коридор позади него. – Я буду скучать по этому дому. Постоянно вспоминаю, как приехала сюда из больницы вместе с Эмми и Кимми.

Он сжал ее руку и взял из буфета чашку, чтобы налить себе воды.

– Да, много воспоминаний. Но мы создадим новые.

Мне стало дурно. Эйприл лишь печально улыбнулась и продолжила собирать вещи, а он пошел вниз, тихо насвистывая под нос. Наверняка думал о своем свидании с Николь.

Висящая над головой Эйприл лампочка мигнула.

И тогда я решила, что тоже пойду на эту встречу, однако сомневалась, получится ли у меня. Судя по всему, я не обладала особенной силой. Мерцающий свет и постоянно выключающийся компьютер не могли помешать ему причинить кому-то вред.

Но я должна была хотя бы попытаться.

Глава 9
Скай

Куна, штат Айдахо

Настоящее

Мама проснулась еще до рассвета и теперь сидела за кухонным столом с чашкой кофе, держа в руках телефон. Я устроилась рядом и через окна патио наблюдала, как над горизонтом пробиваются лучи света.

Я начала пить кофе лишь год назад, после того, как устроилась на работу в кофейню «Дейли Гринд». К восторгу мамы, я начала готовить напитки дома. По утрам, перед тем как отправиться на учебу, мы вместе пили латте с соевым молоком или карамельный макиато.

Отчаяние накатывало на меня волнами, и я гадала, как долго оно будет терзать меня. Я оплакивала каждое событие жизни, которую у меня отняли.

Какие-то незначительные, но такие милые сердцу детали. Ощущение от позднего послеобеденного солнца, проникающего в окна, когда я после школы делала домашнее задание. Привкус свежего кофе на моих губах. Запах маминых волос, когда она обнимала меня. Все это являлось частью моего дня. А теперь не будет больше никакого нового опыта. Опыта, которого я боялась, – например, учеба в университете, – хотя на самом деле просто нервничала.

Сначала мама позвонила в полицию.

Прижавшись к ней, я слышала разговор так хорошо, как если бы сама участвовала в нем.

Я быстро поняла, что они не искали меня. Не по-настоящему.

Мне было восемнадцать. По закону я легко могла не возвращаться домой.

То, что на моем телефоне сразу включалась голосовая почта, было недостаточной причиной для объявления меня в розыск.

– Документы для заявления о пропаже уже поданы, – терпеливо ответила женщина на другом конце провода. – Больше мне сказать нечего. Я понимаю ваше беспокойство, но офицер свяжется с вами при первой же возможности. Если вы узнаете еще что-то, пожалуйста, держите меня в курсе.

Я видела, как мама сжала кулак. И стиснула зубы.

– Она никогда так не делала. Никогда. Сегодня мы должны были ехать в университет. Она поступила совсем недавно. Я уверена, что-то случилось.

На другом конце телефона повисла короткая пауза.

– Я понимаю. Офицер скоро свяжется с вами, сегодня вам кто-нибудь перезвонит. Сегодня утром.

Руки мамы дрожали, когда она закончила разговор, а затем набрала номер моего отца.

Мои родители разошлись, когда я училась в пятом классе. Отец переехал в Орегон к своей девушке, Сэнди. После этого я видела его примерно два раза в год. Мы были не особо близки. И все же, когда он сразу же ответил на звонок, чувства радости и грусти были настолько сильны, что у меня практически закружилась голова.

– Мариса? Полиция ищет ее? Она вернулась домой? – спросил он до того, как мама начала говорить.

Лампочка над кухонным столом быстро замигала, на что мама подняла голову и нахмурилась. Она повернула выключатель и встала, чтобы вылить кофе в раковину в полумраке кухни.

– Они почти ничего не делают, – ее голос дрогнул. – Я собираюсь зайти к ней на работу, кофейня открывается в шесть. Вчера вечером мне не удалось ни с кем связаться.

Мой отец тихо выругался, затем прочистил горло и сказал:

– У меня самолет в десять. К полудню должен быть на месте. Мари, мы найдем ее, обязательно найдем. Тебе удалось попасть в ее ноутбук? Посмотри, может, она стала сомневаться, стоит ли идти в университет или еще что.

Я слышала в его голосе отчаяние. Надежду, что, возможно, случившемуся можно найти какое-то простое объяснение. Что, даже поведя себя так безответственно, я где-то в безопасности.

Они оба хорошо меня знали. Я всегда приходила домой.

Мама покачала головой.

– У меня не получается. Не могу выяснить, какой у нее пароль.

– Не переживай, там ничего нет, – сказала я. Но даже пока произносила эти слова, она уже схватила листок бумаги, чтобы записать «1025» и «Микки». Микки – так звали таксу, которую мы завели, когда мне было пять. А 1025 – это ПИН-код, который я выбрала для совместного с мамой банковского счета, когда училась в начальной школе. Мой настоящий пароль состоял из комбинации букв и цифр, которую я придумала, слушая припев песни Бритни Спирс. Родители никогда не догадались бы о таком варианте.

Положив трубку, мама села за кухонный стол и уставилась на свой телефон. Я тоже сидела и смотрела, ожидая, что он зазвонит.

Не похоже, что прояснение обстоятельств случившегося помогло бы мне вернуться.

Просто я хотела, чтобы меня нашли, так же отчаянно, как этого хотела мама.

И мечтала, чтобы полиция выследила Джеймса.

– Спроси Кена о любителе горячего шоколада. Его зовут Джеймс. – Я понимала, что она меня не слышит, но не могла молчать. Я точно знала, что никто не видел, как я садилась в машину к Джеймсу, однако все лето он по меньшей мере три или четыре раза в неделю заходил в кофейню.

«Кен считал его милым. Он хотел, чтобы ты пригласила его на свидание», – напомнила я себе, когда отчаяние навалилось на меня в темной кухне, словно свинцовое одеяло.

Глаза мамы медленно наполнялись слезами. Я решила, что мы с ней оказались под одним и тем же одеялом.

* * *

На парковку «Дейли Гринд» мы въехали ровно в 5:58.

Я сидела на сплющенной обертке от сэндвича, которая пролежала на сиденье не меньше месяца. Пока мама вела машину, по радио заиграла песня в стиле кантри, в которой пели о семье и Боге, и мама снова заплакала. А когда она припарковала машину и вытерла глаза рукавом толстовки, я вдруг поняла, что преследую ее.

На тротуарах и дорогах почти не было людей. Один одинокий бегун. Кто-то стоял в тусклом свете уличного фонаря перед магазином печенья напротив торгового центра. Темная фигура, перебегающая перекресток возле автобусной остановки. Я гадала, живы ли они? Или теперь, став мертвецом, я могла видеть и других умерших. Все ли превращаются в призраков, когда умирают, или я аномалия? Суждено ли мне было через некоторое время исчезнуть? Был ли у меня выбор? Или такова была моя личная вечность? Место между адом и раем или же сам ад? Что произойдет, когда они поймают Джеймса? А что будет, если не поймают? Оставалась ли я здесь потому, что у меня были незавершенные дела?

Я отогнала эти мысли и сосредоточилась на необходимости следовать за мамой к входной двери.

Как я и надеялась, Кен уже пришел открыть кофейню. Услышав стук в запертую дверь, он подошел к стойке и заглянул в холл. Увидев старый красный «Бьюик Сенчури» моей мамы, который я иногда брала на выходные, если она не работала в хосписе, он растерялся, но поспешил открыть дверь.

Не успел он даже закончить фразу: «Привет, вы мама Скай?» – как она разразилась слезами и сообщила, что я не вернулась домой.

Кен не оставил ее стоять там. Повернул табличку на входной двери и обратился к тому, кто находился в зоне для сотрудников.

– Эй! Если что, обслужи, ладно? Я на пару минут. – Затем проводил маму к удобному зеленому креслу в углу комнаты, которое не было видно со стойки. Там обычно работали настоящие фрилансеры, и там же мы иногда заставали целующихся после школы подростков.

Сев перед ней, он аккуратно сцепил руки, как в тот раз, когда в выходные я забыла почистить эспрессо-машину и она засорилась.

– Расскажите, что случилось.

* * *

Когда мама поведала Кену о том немногом, что знала, он забеспокоился. Я не пришла домой, не отвечала на сообщения и звонки, а полиция не спешила меня искать. Кен достал свой телефон и показал, что накануне вечером я не ответила и на его сообщение. Я прочитала текст.

«Хорошей дороги. Если сексуальный любитель шоколада спросит о тебе, я отправлю его к тебе в общежитие».

Меня словно окатили ледяной водой.

Мама нахмурилась.

– Что за сексуальный любитель шоколада?

– Да, – вставая, сказала я. В висевших над входом светильниках замигали лампочки, а кофемашина для приготовления эспрессо хаотично замерцала. – Это он, мама.

Кен посмотрел на лампочки.

– Один из наших постоянных клиентов. Мы шутили насчет него. Я часто прикалывался, что ей надо пригласить его встретиться или написать свой номер телефона на его стаканчике, но она отказывалась.

Мама помрачнела.

– Как думаешь, он имеет какое-то отношение к случившемуся?

Кен покачал головой.

– Он вел себя мило, но она так и не решилась пригласить его куда-то.

Свет замерцал так сильно, что Кен повернулся и внимательно посмотрел на лампочки.

– Простите, кажется, у нас вот-вот перегорит лампочка. Я могу выключить свет… – Он встал, однако мама покачала головой.

– Нет, он мне не мешает. Пожалуйста, скажи, может, у тебя есть какие-то идеи, куда она могла отправиться после работы? Возможно, она упоминала какое-то место?

Я заставила себя сосредоточиться на маленьких пакетиках сахара и только что появившихся палочках для перемешивания кофе, которые Кен разложил для сегодняшних посетителей. Я знала, свет мигает из-за меня. Если я хотела, чтобы мама с Кеном поговорили, мне надо было успокоиться. Потому что иначе, расстроившись еще сильнее, я рисковала взорвать что-нибудь на кухне или кассе. Тогда Кену действительно придется прервать разговор.

Слушая их вполуха, я заставила себя посчитать пакетики со стевией, потом с сахарозаменителем. Насколько Кену было известно, я собиралась пойти на автобусную остановку, чтобы, как обычно, поехать домой.

Затем я услышала, как он добавил:

– Но мы можем проверить записи с камер наблюдения.

Свет снова замерцал, и я почувствовала прилив волнения.

– Да! – крикнула я, и тут лампочка над нами хлопнула и погасла.

Кен виновато нахмурился.

– Хреновая проводка. – Затем резко посмотрел на маму. – В смысле, проводка барахлит.

Мама не обратила внимания ни на его слова, ни на то, что помещение погрузилось в полумрак.

– Мы можем сейчас посмотреть записи с камер наблюдения? Пожалуйста, я знаю, что тебе нужно работать, но ты ведь понимаешь, что для нее не характерно пропадать вот так.

В ее глазах снова заблестели слезы, и Кен напрягся. Положил руку маме на плечо.

– Знаю, она не стала бы так поступать. И никаких проблем, я попрошу Эми подменить меня. – Он указал на комнату за спиной. – Пойдемте.

Глава 10
Меган

Горный хребет Окер, штат Юта

Годом ранее

Моя одежда менялась.

Я поняла это, когда заметила кед на обочине дороги. Посмотрев на свои ноги, я увидела, что на мне уже не кораллового цвета кеды, в которых я ходила в ресторан «У Грейси», а старые балетки в серую полоску. Удобная обувь, в которой я ходила по квартире перед сном.

Я больше не щеголяла в серых кюлотах и темно-синей укороченной толстовке, которые теперь, грязные, лежали рядом с моими костями.

Их сменили спортивные штаны и футболка с Джоном Ленноном. Одежда, в которой я в одиночестве слонялась по дому.

Я понятия не имела, в чем причина. Лишь знала, что мне больше не хотелось ходить в тех кедах и наряде, который я тщательно выбирала для свидания.

Если я представляла себя в своем пушистом халате, то внезапно оказывалась одета в него.