Я двинулась по коридору куда глаза глядят. Я не могла позволить запереть себя в клетке. Это был бы конец. Я никогда бы не увидела солнца, гор, лесов, лугов и всего остального; я бы и так никогда этого не увидела, потому что природа меня мало интересовала, но кто бы стал задумываться об этом во время панического приступа.

В такой момент сердце качает кровь так быстро, что она буквально кипит. Попади она сейчас в мозг – свернется словно молоко. Так что она туда не попадает, а не получающий достаточно кислорода и питания мозг перестает соображать. Неизвестно, что в такие моменты происходит с человеком. Наверное, он может выполнять только самые простые и примитивные действия. В моем случае это был побег. Мне повезло, я могла выкинуть что-нибудь и похуже.

Тогда я еще не знала, что поступила неправильно, но даже если бы и знала, то ничего не смогла бы с этим поделать. Вот уж кто мог, так это огромный мужик в форме, на которого я сразу же наткнулась. Я думала, что он меня не остановит, ведь кому какое дело до какой-то старушки. Я ошибалась.

– Добрый день, – сказал он, смерив меня взглядом с ног до головы.

– Добрый, добрый, – ответила я.

– Что вы здесь делаете?

– Иду.

– Куда?

– Домой.

– Что вы здесь делаете?

– Я… приехала…

– Проведать?

– Да! Именно так! Я приехала проведать свою невестку. Мы наболтались выше крыши. Она столько мне всего рассказала, а я ей. Это было очень мило. А теперь отойдите, потому что я тороплюсь.

– Только сегодня нет посещений, – сказал он, опираясь рукой о стену так, чтобы загородить мне проход.

Я посмотрела на него. Огромный-преогромный человек. Сколько же он, должно быть, ест! Проклятие для любой матери.

Если бы я должна была кормить такую глыбищу, то, наверное, пришлось бы купить поле картошки. И корову. Матерь Божья!

– Вы много едите? – спросила я.

– Много. Почему вы спрашиваете? – ответил он.

– Беспокоюсь.

– Большое спасибо. Я справляюсь.

– Не за вас, я беспокоюсь за вашу мать.

Он вздохнул.

– Что вы здесь делаете, раз сегодня нет посещений? – раздраженно продолжил он.

– Я пришла повидать свою невестку…

– Как вас зовут?

– Чаплиньская.

– Как?

– Чаплиньская! Мужик, ты что, глухой, что ли, черт возьми!

Он удивленно посмотрел на меня.

– О да, – сказал он. – Я слышал крики. Как раз шел посмотреть, что происходит у моей коллеги.

– А что там могло происходить? Моя невестка слишком бурно реагирует. Я пришла ее проведать, а она сразу говорит «контроль»! Представляете!

– О да. – Он начал заикаться. – Да, да, конечно.

– Ну что, достаточно этих расспросов? Вы довольны?

– Да. Полностью. Я вас не задерживаю.

– Спасибо.

– Не за что. Хорошего дня.

Он ушел.

Я была уверена, что он обернется. Мне нужно было скрыться из виду. Я взялась за ручку первой попавшейся двери. Заперта.

Вдруг я заметила нишу. В ней располагалась лестница. Я не знала, ведет ли она к выходу, но мне пришлось ею воспользоваться, потому что за спиной я услышала сержанта Чаплиньскую, которая вышла в коридор и начала сеять вокруг себя ненависть.

Сцена прямо из триллеров, которые крутят по субботам после двадцати трех. Темнота, холод, трубы на потолке и стенах. Грохот, стук и лязг. Запах сырости, гнили, грязный, липкий пол. Нетрудно было догадаться, что где-то рядом находится кухня. Я двинулась вперед.

Вдалеке послышался разговор. Точнее, это был монолог. Я подошла к широкой двустворчатой двери. Ее верхняя часть была застеклена. Эти круглые окошки были настолько грязными, что сквозь них почти ничего не было видно. Я заглянула внутрь. Две женщины за большим столом с оцинкованной столешницей готовили еду. Одна из них была колотая – вся покрыта татуировками, даже лицо. Похоже на фиолетовую мазню, как на последней странице школьной тетради. Вторая была бледной, с мешками под глазами, бритая наголо.

За кухней находилась прачечная. Дальше – часовня. Туда я и вошла.

За свою жизнь я видела много костелов, соборов, базилик и маленьких часовен. Но такого чуда еще не доводилось. Тусклый свет сиял над скромным, едва заметным алтарем, который едва помещался под трубами, проходящими через все помещение. С одной стороны – исповедальня, с другой – скамейки. На потолке душевые лейки, на полу старая банная плитка со сливной решеткой. Вместо окна – икона. Богоматери Котельной!

После сегодняшней порции треволнений я почувствовала себя немного уставшей. Бедро резко заболело, и я присела в исповедальне. Немного успокоилась. Я должна со всем справиться. О побегах из тюрьмы я знала все после просмотра двух фильмов. Один с Клинтом Иствудом, другой с Робертом Редфордом. Там показывали, что из любой тюрьмы можно сбежать. Для этого не нужно быть Клинтом Иствудом, Робертом Редфордом или любым другим американским актером. Все, что вам нужно, – это план. А это не так уж сложно. Сколько я их составила, работая в школе. Я вытянула ноги и закрыла глаза.

Но прежде чем я успела приступить к планированию, в часовню вошел ксендз. Крепкий, тучный, грузный. Таких я еще не встречала. Его огромный живот, казалось, свисал до самого пола. Чудо, что не оторвался. Такое телосложение было необычным, поскольку лицо его было худым и здоровым. Молодой мужчина лет сорока.

Он встал, переводя дыхание, и вытер пот, обильно выступивший на лбу. Заметив меня, он улыбнулся так, что я сразу поняла: ничего хорошего меня не ждет. Я должна была догадаться еще тогда, когда увидела, как порозовели его щеки, обнажились зубы и заблестели глаза.

– Дорогуша, как я рад тебя видеть! – воскликнул он. – Я уже начал опасаться, что никого не застану.

– Я тоже рада вас видеть, отец, – ответила я, полная надежды, что этот человек спасет меня. – Я оказалась здесь из-за большого недоразумения. Отец, вы должны выслушать меня.

– Всему свое время. Прошу поскорее мне помочь, потому что мне ужасно тяжело. Как будто сейчас все взорвется.

Я лишалась дара речи, когда он со страдальческим выражением лица погладил себя ниже пояса. Я уставилась на него, не в силах поверить в то, что вижу и слышу.

– Я не очень понимаю. Не могли бы вы объяснить, в чем проблема?

– А, вы же новенькая.

– Можно и так сказать.

– Ну да. Раньше мне помогала девушка, которая была в курсе. Какие у нее были руки! Но ты тоже справишься, дорогая. Нагнись или, еще лучше, встань на колени и расстегни пуговицы на моей сутане, потому что ты, наверное, видишь, что сам я не могу дотянуться.

– Фу! – возмущенно воскликнула я. – Как вы можете, отец?! Я не буду этого делать!

– Как это? А мне что делать? Я сам не справлюсь.

– Отец, простите, но это не моя проблема. Я не хочу больше этого слышать. Я ухожу!

– В конце концов, я это делаю ради вас.

– Ради нас?! Вы так думаете, отец? То, что мы в тюрьме, еще не значит, что мы в полном отчаянии.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Я не знаю, что сказать, – заметил он. – Вы меня сами просили…

– Может быть, и так, но не я.

– Ведь у вас тоже есть потребности. Это естественно. Такими мы были созданы. Основные потребности тела должны быть удовлетворены, и вы можете время от времени побаловать себя, позволить себе удовольствие.

При этом он так невинно улыбался, что стал еще более отвратительным и мерзким.

– Не могу поверить, что вы такое говорите! – Я покачала головой. – В каком ужасном месте я оказалась. Я перестаю понимать этот мир.

– Так что же мне делать? Может, мне каждый раз приводить служку, чтобы он освобождал меня от этой ноши?

– Матерь Божья, этого не может быть! В каком мире я живу?!

– Чего же вы хотите? Чтобы я вам заплатил?

– А вы могли бы?.. – Я на мгновение заколебалась. Всего лишь на мгновение, которое не имело значения.

– Еще чего! Конечно, я не стану платить! До чего мы докатились! – Он так возмутился, что покраснел, а его живот начал подпрыгивать. – Расстегни сутану и вытащи всё! – крикнул он. – Иначе я выдам тебя охранникам! Они уж о тебе позаботятся!

Я испугалась, но откуда мне было знать, что еще может со мной случиться? Наверняка станет только хуже. А это все-таки ксендз. В конце концов, он был не самым плохим мужчиной. Может быть, это даже не будет таким уж большим грехом.

И раз уж он собирался привести бедного служку, то я предпочла, чтобы он использовал меня. Такая уж я есть. Готова на всё ради других.

Я опустилась на колени и нащупала пуговицы, спрятанные в складках черной ткани. Пусть он не думает, что у меня пальцы окостенели!

Когда я расстегнула пуговицы, ксендз быстро ухватился за полы сутаны и раздвинул их в стороны. И моим глазам предстало зрелище, которое я никогда не забуду. Невероятно худые ноги – но это было ничто по сравнению с тем, что висело спереди.

Я никогда в жизни не видела столько такого добра! Я могла бы сию же минуту взять все это в рот.

– Как это прекрасно! – воскликнула я от радости.

– Поторопись, – сказал он. – Мне уже больно.

На меня смотрели два крепких налитых красных яблока.

Огромные, раздутые, выпуклые, набитые так, что вот-вот треснут!

Именно такими были хозяйственные сумки с продуктами из популярного сетевого магазина, подвешенные к его поясу. Развязать их было непросто. Под тяжестью товаров узлы затянулись так туго, что даже сильным пальцам было не справиться. Пришлось помогать себе зубами, хотя я не была уверена, этично ли это. Но раз уж он делал такие предложения, то наверняка не имел ничего против. Так что я вцепилась зубами в узел, и как раз в этот момент дверь часовни открылась.

– Извините, – сказала женщина.

Ксендз очень предусмотрительно накинул мне на голову свою сутану, но не знаю, удалось ли ему все скрыть.

Женщина удалилась стремительно – когда я обернулась, ее уже не было.

– Мы были на волоске, – произнесла я с облегчением.

Ксендз казался гораздо менее довольным. Он поглядел на меня с разочарованием, хотя я старалась изо всех сил. Когда я наконец освободила его от груза, он даже меня не поблагодарил. Отнес сумки в столовую, взял там огромную подушку и засунул ее под сутану. Тяжело вздохнул, закатил глаза, попрощался и ушел.

Меня ничуть не интересовало содержимое сумок. Что я – продуктов не видела? Я подошла к ним с полным безразличием. Присмотрелась. Когда думаешь о контрабанде, обычно представляешь себе плантацию конопли или пригородную лабораторию по производству амфетамина, раскрытием которых по праву хвастаются полицейские. Ничего подобного я не обнаружила.

Зато я увидела творожные сырки, йогурты, сосиски, сдобу, лоточки с голубикой и малиной, масляные булочки, краковский сервелат, дезодорант, порошок для стирки цветного белья при низкой температуре, две бутылки водки, несколько блоков сигарет и какие-то красочные таблоиды. Да, это явно не был уровень Пабло Эскобара. А может, и был. Какой уровень, такой уж и Эскобар!

Вскоре из коридора донесся звук. На удивление знакомый. Успокоительно-сладостный скрип несмазанных колес старого, проржавевшего корыта.

Мгновение во мне боролись страх и любопытство. Страх безоговорочно победил и приказал немедленно бежать, но человеку не пристало полагаться на примитивные инстинкты. Я решила дать шанс любопытству, которое, в конце концов, на протяжении веков толкало нашу великую цивилизацию к новым открытиям и прогрессу.

Спрятавшись в исповедальне, я ждала, а когда странные звуки приблизились, прижалась к деревянной решетке, чтобы разглядеть это стальное чудовище.