Меня они всегда обходили стороной, и не скажу, что я не понимала причины. Когда мы были младше, Полина вечно смеялась над моей старой одеждой и густыми темными кудрявыми волосами, называя злобной ведьмой из сказки. Когда нам было по четырнадцать, я напустила на нее морок и заставила украсть ответы на итоговую контрольную по славянской мифологии. Как оказалось позже, на кабинете преподавателя стояла специальная защита и выяснить, кто вор, не составило особого труда. Я же, получив свои ответы, отлично сдала нелюбимый мною предмет и благополучно отправилась на летние каникулы. Полине же повезло намного меньше, она весь июль была вынуждена отрабатывать наказание вдали от дома и магии на какой-то ферме, помогая выращивать лошадей. Естественно, она не помнила, почему вдруг решила украсть этот злополучный листок с ответами, но, видимо, какие-то подозрения все же имела. Нехотя кивнув мне, девушки спустились вниз.

Марьяна посмотрела им вслед и приглушенным голосом продолжила:

– Открыто сторону она не выбирала. Да и доказательств против нее никогда не было. Так что, как говорится, не подкопаешься. Но она не пренебрегает древней темной магией – это точно. Я слышала, – Марьяна еще ближе подошла ко мне, чтобы даже при желании никто не смог бы нас услышать, – Демьян родился уже мертвым, но она никому не дала до него даже дотронуться и через пару дней явилась в свет с абсолютно здоровым ребенком. Дескать, врачи все-таки спасли. Но ты же знаешь моего отца, он чует темную магию за версту. Каждый раз, когда на приеме видит Демьяна, кривит нос и подальше отходит. Мама не знает, что с ним делать. А он говорит, что не может рядом с Демьяном находиться, ему становится плохо.

Я молчала, пытаясь обдумать слова Марьяны. Догадки ее отца – Владимира Сергеевича Елисеева, были не беспочвенны. Я сама оказывалась под его грозным взглядом. Мне кажется, я так часто использовала темные обряды, что они уже заклеймили меня как темную ведьму. Но в открытую он никогда ничего не говорил, да и Марьяне не запрещал со мной общаться. Род Марьяны происходил от царевича Еремея и его жены, в народе прозванной «мертвой царевной». Это она лежала в хрустальном гробу в темной пещере, это ее отравила яблоком мачеха и спас в итоге царевич. Потомки Еремея и его жены могли распознавать ложь и чуять темную магию. На мою удачу, Марьяне лишь иногда удавалось угадывать обман, и то прилагая немалые усилия. Подруге передалась небольшая доля особенностей рода Елисеевых. Про ее умение чувствовать темную магию я вообще не слышала.

Войдя в столовую, мы уселись за свой любимый самый дальний стол у окна, где оставалось еще два свободных места. Одно из них в скором времени занял Матвей, который с ослепительной улыбкой преподнес Марьяне настойку от тошноты.

– На всякий случай, вдруг случится повторение вчерашней истории, – подмигнул он и принялся намазывать масло на хлеб.

Марьяна яростно уставилась на него, вертя в руках пузырек. Все-таки, наверное, я переборщила со своей глупой местью.

– Да, спасибо, Матвей, – гневно проговорила Марьяна и отхлебнула кофе.

– Не напоминай ей об этом, Марьяне и так не очень после вчерашнего, – сказала я Матвею. Тот, улыбнувшись, подмигнул мне и приступил к завтраку.

«Никаких больше настоек тошноты!» – в очередной раз повторила я себе и с удовольствием принялась за творожную запеканку, радуясь, что это не овсянка, которую здесь подавали большую часть времени и от которой меня, если честно, уже тошнило, как Марьяну после злополучной настойки.

Сама столовая была так же шикарна, как холл. Высокие потолки, фрески на стенах и на потолке, белоснежные скатерти, но больше всего мне нравилось витражное окно от пола до потолка, возле которого мы всегда занимали место. Мозаика переливалась всеми цветами радугами, отбрасывая блики на предметы вокруг, создавая атмосферу чего-то волшебного и уютного даже в холодное январское утро.

Я и не заметила, как разговоры в столовой стихли. Все взгляды приковались к двери, у которой стояла Вера Ипполитовна в сопровождении Демьяна и Василисы. Власов небрежно стоял, засунув руки в карманы. Он снова был одет во все черное: рубашка, брюки, отполированные до блеска ботинки. Василиса рядом с ним сияла, как начищенный пятак, то и дело бросая на Власова робкие взгляды из-под полуопущенных ресниц. Я закатила глаза, ведь она была такая же скромница, как я – царевна из древних историй.

И как она будет потом объяснять эти кривляния своему суженому Елисею? Отвернувшись к окну, я начала безразлично разглядывать падающие за окном снежинки, чтобы только не видеть это тошнотворное зрелище.

– Всех поздравляю с наступившим новым годом! Надеюсь, этот год принесет вам только счастье и радость. А также советую вам ответственно подойти к подготовке к обряду, который завершит ваше обучение в школе, – громко начала директриса, обводя взглядом помещение. Видимо, мысленно определяла опоздавших, которые не присутствовали на завтраке. – Хочу напомнить, что в школе, если вы забыли, все еще действует запрет на темную магию. Также…

Я размешивала сахар в кружке с кофе и ухмылялась, не обращая внимания на речь Веры Ипполитовны. Подняв глаза, я увидела, что Демьян пристально смотрит на меня. Я вопросительно выгнула бровь, и он тут же перевел взгляд на стоящую рядом с ним Василису.

На десятом правиле школы, которое, естественно, никто не соблюдал – в нем запрещалось оставаться после отбоя в чужих комнатах, – Василиса не выдержала: громко цокая высоченными каблуками, она подошла к директрисе и что-то шепнула ей на ухо.

– Ах да! Если кто-то знает что-нибудь о пропавшем зеркале Василисы, прошу немедленно мне сообщить. Это вам не шутки, пропал очень ценный магический артефакт. – Вера Ипполитовна еще раз оглядела столовую и, остановив взгляд на мне, повернулась к новенькому. – И последнее объявление на сегодня. В нашей школе теперь будет обучаться Демьян Власов. Некоторые из вас уже с ним знакомы. Демьян получал образование в разных магических школах мира и собрал знания обо всех видах магии. Я думаю, вы сможете чему-нибудь у него научиться. – Директриса улыбнулась Демьяну и жестом указала на накрытые столы. – Что ж, Демьян, удачи! Садись на любое свободное место, завтрак уже на столе.

– Интересно, кто все-таки спер зеркало у этой ненормальной? – шепнула мне на ухо Марьяна. – Как смогли обойти защиту?

– Без понятия, – бросила я. – Может, это вообще был не ученик.

Власов кивнул директрисе и снова посмотрел на меня. Василиса, спохватившись, потащила Демьяна за свой стол. Он мягко улыбнулся и что-то сказал ей, а затем направился прямиком к столу у окна, где мы и расположились. Саша Усова тут же подбежала к Василисе, и они недоуменно уставились на нашу компанию.

– Какого черта, – прошипела я, стараясь не смотреть на приближающегося новичка.

– Матвей Ларин, – улыбнулся Власов, подходя к столу. Матвей подскочил и обнял его, как старого друга.

– Демьян Власов! Садись к нам, – он пропустил Власова к стулу у окна, прямо напротив меня. Я поежилась в ожидании очередного приступа головной боли, но сегодня, на удивление, ничего не почувствовала.

«Ну и правильно! – подумала я. – Пусть держит свои темные щупальца подальше от моей головы».

– А мама твоя и не сказала, что ты теперь будешь с нами учиться, – подала голос Марьяна, пытаясь аккуратно разломать запеканку.

– Да, мы были у нее на рождественском приеме. Она говорила, что ты с друзьями уехал куда-то и появишься только перед самым началом семестра. А про школу вообще ничего. Мы думали, ты сейчас в Норвегии, – поддержал ее Матвей.

– С друзьями из старой школы ездили на Эльбрус покататься на лыжах, – ответил Демьян, делая глоток кофе. – Насчет школы мы с мамой решили буквально на днях. Хотелось бы все-таки пройти обряд на своей земле, а не таскаться по горам в Норвегии.

– И правильно, – кивнул Матвей. – Ну что, Алиса? Наконец-то у тебя появился достойный соперник. – Матвей посмотрел на меня, улыбаясь во весь рот. Все-таки они с Марьяной были идеальной парой. Оба голубоглазые, светловолосые и, ко всему прочему, страшные болтуны.

– Не думаю, что…

– Думаю, мы не станем соревноваться, – перебил меня Демьян и аккуратно промокнул рот салфеткой.

– Именно это я и хотела сказать, – сквозь зубы проговорила я, глядя прямо на него.

– Я всего лишь учился в пяти лучших магических школах мира, – улыбнулся Власов, продолжая наслаждаться ситуацией и совершенно игнорируя мой гневный взгляд.

– Но это не делает тебя самым сильным колдуном в этой школе, – язвительно парировала я, поднимаясь из-за стола. Демьян последовал за мной.

Марьяна и Матвей тоже решили отправиться на урок. Они с интересом переводили взгляд с меня на Демьяна.

– А что же делает? – раздалось у меня над ухом. – Неужели воровство магических зеркал у одноклассников или брильянтовых сережек из магазина? – Демьян неспешно шагал рядом со мной. Я машинально дотронулась до мочки уха, на которой действительно блестел драгоценный камень, и оглянулась на Марьяну. Та, обнявшись с Матвеем, шла чуть в стороне и что-то активно с ним обсуждала.

– Не понимаю, о чем ты, Демьян.

– Да кто бы сомневался, обманщица, – усмехнулся он, открывая передо мной стеклянную дверь, ведущую в оранжерею.

Стеклянный потолок был полностью засыпан снегом, растения прижимались к стенам, а бабочки, летавшие под потолком, создавали ощущение нереальности происходящего. Здесь росли травы почти для любого зелья. Летом же все ингредиенты можно было отыскать в лесу, поэтому я делала побольше запасов до наступления холодов. Если все-таки что-то заканчивалось, я захаживала сюда, но старалась делать это как можно реже. Не хотелось, чтобы меня поймали за приготовлением запрещенного снадобья, а именно такие я и изготавливала. На одно только зелье забвения требовалось с десяток разных ингредиентов.

– Подходим сюда, старший курс, – раздался голос Людмилы Руслановны из глубины оранжереи.

Мы вышли к высокому дубу, стоявшему точно посередине и уходившему ветвями высоко под потолок. Дерево источало легкое золотое свечение и тепло. Вокруг дуба была намотана толстая золотая цепь. Мне кажется, даже если бы кто-то обладал недюжинной силой, все равно не сдвинул бы цепь с места. Именно этому дереву мы были обязаны защитными чарами, не подпускавшими сюда темных колдунов и ведьм.

Но последнее время я с опаской заходила в ворота школы, каждый раз боясь, что магия дуба не пропустит меня. Но, видимо, моя магия была еще не настолько темной. А морок, который я напускала, был не таким уж и злом. Магия дуба пока принимала меня.

Вокруг дуба стояли небольшие скамейки, на которых были разложены чистые листы и гелевые ручки. Людмила Руслановна стояла возле одной из скамеек в длинном белоснежном платье, украшенном пестрыми цветами. Она вполне могла бы сойти за ученицу этой школы, но на самом деле ей было уже около тридцати. Ее русые волосы были заплетены в косу, а макияж на лице отсутствовал. Ей он и не был нужен. Ведьма обладала настоящей естественной красотой.

– Ну что же вы стоите, – улыбнулась преподавательница, – подходите, рассаживайтесь.

Я села на ближайшую скамейку и поискала взглядом Марьяну. Подруга направилась в мою сторону, но выбрала противоположную скамейку и подозвала Матвея. Я непонимающе уставилась; она виновато пожала плечами и указала на него, он поцеловал ее в щеку и сел рядом. Невероятно! Мы же всегда сидели вместе.

– А здесь ничего. Правда, жарковато, – раздался знакомый голос. Демьян сел рядом, расстегивая верхние пуговицы рубашки и закатывая рукава. На его правой руке поблескивало кольцо, которого вчера еще не было, с небольшим изумрудом. Сомневаюсь, что это обычное ювелирное кольцо из магазина. Василиса, сидевшая неподалеку с Елисеем, то и дело бросала на меня злые взгляды. Бьюсь об заклад, она на полном серьезе думала, что я подбросила Демьяну любовное снадобье.

– Ты еще разденься тут, – огрызнулась я, обмахиваясь чистыми листами, лежавшими на лавочке. Но сразу же почувствовала, как краснею, вспомнив вчерашнюю встречу в душе.

– Боюсь, этого ты уже не выдержишь. Всю ночь думала, как бы снова меня увидеть голым? – Ухмыльнувшись, Демьян выхватил у меня из рук бумагу.

– Ты что творишь? Мне же жарко, – возмутилась я и попыталась забрать обратно самодельный веер.