– У тебя необычная сестра, – подметила Лана. – Совсем не похожа на принцессу.

– Она много времени проводила со мной. Поэтому полюбила все мальчишеские занятия. Но у меня есть ещё три сестры. Они-то как раз растут типичными принцессами.

– Любишь их?

– Безумно, – заулыбался Элиас. – Ты ведь тоже любишь братьев?

– Да. Правда, с Калленом я редко сижу, зато с Аланом мы раньше часто играли вместе и дурачились. Ныне такие дела постыдны. Мы уже взрослые, как-никак.

– А чем тебе нравится заниматься в свободное время?

– У меня его нет, – рассмеялась Лана.

– Жаль, – нахмурился Элиас. – У меня его тоже мало. Если повезёт, я тут же сажусь читать книги. Готов хоть всю ночь сидеть. Настолько меня это захватывает. Помогает ненадолго забыть о реальности и о проблемах.

– А я читала книги только на занятиях. Уроки нам даёт Пожилая Дамия. Они скучны и однообразны. Да и вообще жизнь принцессы расписана строго по минутам. Мы с моей кузиной целыми днями обучаемся шитью, искусству кулинарии и сервировки, пению да танцам. Кстати, я хочу тебе кое-что подарить.

Лана достала из кармана в платье сложенный пурпурный платок и подала его принцу. Когда тот его разворачивал, она стала жалеть о сделанном подарке.

«Сейчас скажет, что я ничего не умею», – подумала Лана, покусывая губы.

Однако Элиас сказал другое.

– Он прекрасен. Я буду носить его с собой и в моменты разлуки вспоминать о тебе.

У Ланы выветрились из головы последние сомнения касательно замужества с аурумским принцем. Она даже мечтала, чтобы свадьба, наоборот, состоялась как можно скорее.

Они дошли до водопада, и Элиас захохотал, увидев его. Он дал ей понять, что тот ни в какое сравнение не идёт с аурумскими. После чего они продолжили гулять.

Лана уже не замечала, куда она ведёт принца, настолько её увлекала беседа с ним. Когда Пожилая Дамия сообщила, что королева велела ей вернуться в замок, девочка расстроилась. Лана попросила её передать матери, что скоро подойдёт. Воспитательница поклонилась и ушла.

– Скоро увидимся, – сказал Элиас, обняв Лану на прощание. У принцессы от трепета аж перехватило дыхание.

«Что бы сказала Дамия, увидев нас сейчас?» – подумала Лана. – «Что за неподобающее поведение для незамужней леди? Вас ждёт знатная порка, принцесса? Или по вам плачет горох, душенька? А, может, велела бы Элиасу убрать руки прочь? Я бы на это посмотрела».

Принц исчез из виду, и Лана, окрылённая, побежала в свою башню. Она быстро влетела в комнату, бросилась на кровать, раскинув руки, и предалась мечтам о совместной жизни с Элиасом.

Её радостные мысли прервал злосчастный стук в дверь.

– Войдите, – сказала расстроенно Лана.

– Не помешаю? – поинтересовался заглянувший в проём король Симеон.

Девочка вскочила с кровати.

– Нет, Ваше Величество, – промолвила она.

– К чему сейчас эти любезности, моя дорогая. Мы с тобой абсолютно одни. Расскажи лучше, как прогулялись? – заботливо спросил король. Лана загадочно улыбалась.

– Хорошо.

– Вас не было несколько часов, – заметил Симеон, нахмурив брови. – И всё, что ты можешь мне ответить, – это «хорошо»?

– Мы немного заболтались. Ничего страшного.

– Я хотел извиниться перед тобой. Мы с мамой решили выдать тебя замуж за человека, которого ты почти не знаешь. Поверь, твоё мнение важно для нас…

– Всё в порядке, – прервала Лана отца. – Я не против стать его женой.

Симеон обрадовался.

– Тогда можешь сообщить об этом за завтраком?

Девочка, натянув улыбку до ушей, закивала.

– Всё, Ваше Величество, идите, идите.

Довольный король покинул комнату дочери, и вскоре в неё вошла расстроенная Одри. Её юбка была растрёпана и надорвана, а спина покрыта пылью.

– Где тебя носило? – удивилась Лана.

– Сначала я пошла наблюдать за уроками стрельбы. Мне и самой дали пострелять чуть-чуть.

– Умением пускать стрелы в мишень сердца мужчин не покорить, ты же знаешь. Ну а дальше что?

– Какая разница? Расскажи лучше про себя, – попыталась выдавить улыбку Одри.

– Ты не представляешь, как я сейчас счастлива. Элиас идеален во всём. Он и умный, и добрый, и скромный, и внимательный, и красивый, и воспитанный. Накинул свой плащ на меня, когда я замёрзла. Он такой, такой… Я хочу замуж. Можно и сегодня.

Одри перестала улыбаться.

– Мы с тобой точно одного человека видели?

– Так ты тоже его встретила? Как он тебе?

– Не знаю… Я не могу описать его теми словами, которые ты мне сказала. Но в голове есть одно слово.

Радость исчезла с лица Ланы.

– Какое?

– Подонок.

– Почему ты так о нём говоришь? – возмутилась Лана. – И что с твоей одеждой?

– А ты догадайся, – пробормотала Одри, едва сдерживая слёзы.

Лана ничего не ответила.

– Я шла к тебе. Уже поднималась по башне, как наткнулась на него. Он начал приставать ко мне. Сказал, что скоро женится, а ещё не нагулялся. Затем прислонил к стене…

– И что было дальше?

– Ничего. Мне тяжело причинить вред, даже если хорошенько постараться. Я оттолкнула его и убежала.

– Этого не может быть! – у Ланы аж голова закружилась от слов лучшей подруги. Но не доверять ей она не могла. Ведь они вместе росли, играли, воспитывались, делились страхами и сокровенным, не скрывая даже малейших тайн. Были друг другу опорой и поддержкой и старались надолго не расставаться.

От боли в сердце принцесса закрыла глаза.

– Прости, я не хотела тебе рассказывать об этом. Считала, что лучше никому не знать о произошедшем. Только врать тебе я тоже не могла.

Лана обняла подругу, попыталась её успокоить, а после проводила до её комнаты.

Когда девочка пришла обратно в свою башню, из её глаз хлынули слёзы. Она проплакала всю ночь, так и не сумев заснуть. Лана думала только о том, что не хочет иметь с принцем Элиасом ничего общего. Она открылась ему, а он её предал.

Утром никто так и не спросил у Ланы, почему у неё красные глаза. Все думали, что она ночью решила искренне оплакать свою былую беззаботную жизнь и попрощаться таким способом с Морабатуром.

На завтрак пришли те же самые люди, что присутствовали на вчерашнем пиршестве. Они весело обсуждали предстоящую свадьбу, принца и принцессу.

Лана же не сводила с Элиаса глаз, наблюдая за тем, как тот улыбался обслуживающим его служанкам.

Наконец всем захотелось узнать мнение Ланы касательно грядущей церемонии. Король Симеон, довольный тем, что отношения двух королевств скоро наладятся, обратился к дочери.

Она встала из-за стола и, шокировав присутствующих, во всеуслышание заявила:

– Я не выйду замуж за этого мерзавца!

Глава 4
Вой грима

Волшебная Долина, совершенная, прекрасная и единственная в своём роде, являлась обителью для созданий, внешне схожих с людьми, но сильно отличавшихся от них по натуре. Они жили в мире и согласии друг с другом без распрей и войн. Их души, чистые и добрые, не ведали зависти, ненависти и злых помыслов. Им был судьбою предначертан необычайно долгий и полный счастья жизненный путь, а их сила и мудрость не знали границ. Каждый из них обладал магическими способностями, и звались эти создания маготворцами.

Маготворцы создавали огонь из ничего и вызывали воду к себе, если нуждались в ней. Они могли исчезнуть в одном месте и в то же мгновение появиться в другом. Любые вещи перемещались по воздуху, стоило им только подумать об этом. Они и сами могли так перемещаться, если им наскучивало ходить по земле. Всё, чего они хотели, могло быть создано с помощью магии: будь то еда, или дождь, или снег.

Понимая язык животных, маготворцы жили в гармонии с природой и бережно к ней относились. Они находились в постоянном поиске знаний и открытий. Некоторые из них покидали Волшебную Долину, чтобы исследовать мир. Возвращались далеко не все.

– Ты определённо делаешь успехи в чтении, – похвалил Дилана Раймунд.

Старик стоял над кипящим котлом, держа сушёных паучков в одной руке и листики гелиотропа в другой, в готовности вот-вот закинуть их в воду. Он всё равно продолжал внимательно слушать юношу, изредка поправляя его, если тот читал слова неправильно.

– Спасибо, – ответил Дилан. Он держал в руках «Историю маготворцев: от их возникновения и до Времён Великого Восстания. Часть 1», написанную неким Фредериком Мудрым. – Я понимаю, что мне необязательно учиться чтению или искусству счёта, например, потому что я не благородных кровей, но мне это очень интересно. Честно.

Идея научить Дилана читать давно пришла в голову Раймунду. Поначалу Абнар противился этому, но потом согласился и иногда даже сам помогал сыну в чтении. Вдвоём они учили его сначала буквам, что давалось тому с трудом: мальчик никак не мог запомнить, как выглядит тот или иной символ и какой звук он обозначает.

Раймунд решил, что если к каждой букве приводить примеры соответствующих ей животных или растений, их будет легче запоминать. Так и вышло.

Затем маленькому Дилану показали, как буквы складываются в слоги, слоги – в слова, а слова – в предложения. Мальчик быстро учился, и уже через пару недель он легко читал по слогам.

После успехов в чтении его начали учить считать. И всё по той же схеме. Первым делом надо было запомнить названия цифр, хотя бы первых десяти, дальше перешли непосредственно к счёту.

Абнар заносил домой десяток камешков, раскладывал их на столе. А Дилан усердно старался запоминать, что если к одному камешку положить другой, их станет два, положить ещё один – три, и так далее.

Наибольшие проблемы пришлось испытать в попытках научить мальчика писать. Раймунд с лёгкостью готовил чернила, а Абнару не составляло труда заточить перья для письма, только толку от этого было мало.

Дилан старался как мог. Он долго-долго выводил буквы на пергаменте. Только получались у него всё время какие-то непонятные зазубрины. Когда он пытался соединить эти зазубрины вместе, становилось и того хуже. В конце концов Абнар с Раймундом эту затею оставили, решив, что мальчик и так уже многому научился.

Тем не менее Дилан втайне от них учился писать. Если отца не было дома, а к Раймунду ему идти не хотелось, он садился на скамейку, клал пергамент на стол, рядом ставил чернила, брал в правую руку перо и начинал упорно заниматься. Через несколько самостоятельных уроков соединённые зазубрины стали превращаться в волны, а волны в итоге становились красивыми словами. Пусть с ошибками, зато красивыми.

– Кто такой Фредерик Мудрый? – поинтересовался Дилан.

– Как будто бы обычный человек, – сказал Раймунд, забрасывая в котёл листья и паучков. Он взял большую деревянную ложку в левую руку и, медленно перемешивая варево, продолжил. – Не могу сказать точно, кем был этот Фредерик. Он много путешествовал, изведывал мир. Уже в глубокой старости начал записывать всё, что когда-либо видел в жизни. А видел он многое. Знал ли он лично маготворцев? Сложно сказать. Вполне возможно, что и знал. Человек, подробно описывавший Времена Великого Восстания, явно должен был быть свидетелем тех событий, не говоря уже о личном знакомстве с кем-нибудь из маготворцев. Потому что, если верить книге, тогда-то маготворцы и перестали существовать.

– Что с ними могло случиться? Они ведь владели магией. Неужели и она бессильна против смерти? – Дилан удивился и возмутился от того, что такие великие создания, как маготворцы, навсегда исчезли из этого мира. А Раймунд тем временем выливал в котёл красную жидкость из крупного пузырька. Что-то хлопнуло, и над котлом образовался фиолетовый дым. По хижине распространился яблочный аромат.