Скромная жертва (страница 14)
– Вообще это как раз была идея Марго. Такая мрачная экстравагантность была в ее стиле, знаете? На День святого Валентина она даже делала бал для местных олигархов, посвященный Струйской. Объяснила, что ее имение было совсем рядом, под Пензой, – Савина махнула рукой. – Во всяком случае, мы приурочили к мероприятию аукцион и продали много пейзажной живописи местных художников. Вырученные деньги тогда очень поддержали галерею. Купили большой экран в зал для открытых лекций. Сделали ремонт в мастерских, чтобы открыть грошовые занятия по рисованию для детей.
Она помолчала и продолжила:
– В общем, мероприятие привлекло много людей в галерею, даже саратовский бомонд. У нас были модельеры Анна Иванова, Павел Ерокин, Лиора Рубин, ведущая Лилия Матвеева, сценарист Светлана Федорова, сомелье Алексей Табаяков, организатор модных свадеб Мария Медичи…
– Я думал, Мария Медичи умерла в семнадцатом веке, – не удержался Крячко.
Савина вздохнула:
– Чего ни сделаешь ради продвижения культурного мероприятия в провинции! Вот и «Тотальный диктант» этот пиарим всеми силами! Штолин, кстати, был первым диктующим, кого пригласила Свалова. О господи! – Она схватилась за голову. – Как эту махину теперь проводить?
– Без Маргариты Сваловой? – уточнил Крячко. Он знал, что жена Гурова в прошлом году читала текст «Тотального диктанта» в одной из столичных библиотек. Судя по тому, сколько раз ей звонили во время юбилея мужа в ресторан накануне, организация мероприятия была делом хлопотным.
– Она его последние три года делала. Была координатором площадки во всем музее и в галерее как филиале. Написание новостей, регистрация, подбор чтецов и ведущих – все на ней! Подружилась с актерами местных театров, даже столичными кинозвездами, которые начинали здесь. Говорила, что однажды Евгений Миронов в нашу галерею «Тотальный диктант» читать придет. Мы уже начинали бояться, что Маргариту переманит какой-нибудь московский музей. На хороших кураторов большой спрос.
– А скажите, – Крячко засмотрелся на необычный натюрморт на стене за директорским столом, – был ли кто-то из коллег в галерее, кто претендовал на эту должность? Или, может быть, хотел руководить другим проектом, начатым Сваловой?
– Ну, это такое почетное волонтерство. Большинству наших сотрудников не нужна обременительная светская жизнь. Разве что Чувину…
– А имя и должность у него есть? – Крячко приготовился сделать запись в блокнот.
– Художник, на чью картину вы смотрите, – местный живописец Вениамин Чувин.
– Он ваш сотрудник?
– Ну что вы! Вениамин Федорович уже давно ушел в мир иной. Большинство его работ находится в частных коллекциях, в том числе за рубежом. Но значительная часть пейзажей Саратова и волжских берегов, а также натюрмортов входит в наш фонд. Вот «Астры», например, – она указала на привлекшую внимание Крячко картину. – Холсты переданы нам в дар внуком художника, Александром Чувиным. Он-то как раз и является нашим коллегой.
Она открыла на ноутбуке сайт галереи и загрузила раздел «Сотрудники». С фотографии смотрел блондин с лицом молодого Олега Янковского. Близнецы были явно заинтересованы. Крячко заметил, что, получив молчаливое одобрение сестры, Леля гуглит «Александр Бориславич Чувин» в своем телефоне за них двоих. Зато понятно, кого нужно брать с собой на беседу с потомком художника.
– Саша недавно окончил местный факультет журналистики, с успехом развивает собственный телеграм-канал об искусстве. Год назад Саша занял свою нишу в музее: ведет наши соцсети, публикует в них арты, созданные с помощью нейросетей, описывает посредством искусственного интеллекта наш фонд. У нас никто этого не умеет, – Савина покорно нагнула голову, выставив вперед руки. – За Сашей – будущее. Мы это понимаем все.
– Екатерина Павловна, – Крячко внимательно посмотрел на нее, – я правильно понимаю, что Маргарита Ивановна каким-то образом встала на пути реализации масштабных планов и, следовательно, больших амбиций прогрессивного юного Александра?
– Марго была старой школы, – вздохнула Савина. – Она верила, что люди должны приходить в музеи как в храмы и созерцать искусство только в намоленной тишине наших залов. А Саша хотел проводить как можно больше мероприятий онлайн, ориентироваться на зумеров и блогеров, продвигаться через фестивали цифрового искусства и бог знает что еще. Маргарита же не сомневалась, что нейросеть можно научить сносно воспроизводить пропорции предметов и человеческого тела. Даже рисовать в духе известных художников, имитируя их стиль. Но у обученной программы никогда не будет уникального взгляда на мир, которым обладали Пикассо, Ривера или Модильяни, их понимания красоты, прожитой ими жизни, пережитых страданий, в конце концов. Разве можно привить технике искру божью, если она не в каждом человеке-то есть? А Саша творит, смешивая в компьютерных программах Кало и Риверу. Знаете, какой пост стал самым популярным за всю историю существования нашего аккаунта во «ВКонтакте»? Его подборка «Десять стен, которые взбесят Рокфеллера».
– Под Another Brick in the Wall группы Pink Floyd, конечно? – грустно спросил Банин.
– Саша так мыслит! Так что с Маргаритой у них было, если хотите, противостояние философий и стилей, – она вздохнула.
Леля и Лиля восхищенно переглянулись.
– Звучит непримиримо, – сказал Крячко. – А как бы нам поговорить с молодым человеком, вступившим в такую масштабную эстетическую борьбу?
Близнецы занервничали, как гончие в предвкушении охоты. «Видели бы их сейчас Назаров или Юдин!» – решил Крячко.