– Эдмун…, – порывисто спрыгнула она с качелей, но, покосившись на открытое окно отцовского кабинета, чинно уселась обратно и понизила голос. В голубизне глаз плескалось радостное волнение. – Ты возьмешь меня на небесные драконьи игры?

– Возьму. Но тебе придется улизнуть из дома.

Я ждал ее после полуночи у подножия кварцевой горы. Маришка прибежала, закутанная в плащ цветов ночи.

– В доме все спят, – прошептала она. – Я в окошко вылезла.

– Ты очень смелая, – взял ее ладошку в свою. – Идем.

Подъем в гору отнял достаточно времени. Приходилось помогать Маришке преодолевать острые выступы и опасные провалы. Я мог бы сразу усадить девочку на драконью спину и доставить ее к самому пику за считанные минуты, но хотел кое-что показать ей, кое-что такое, чего не увидишь во время полета и такое, что отвадит Маришку от желания самостоятельно взбираться на вершину.

– Что это? – удивленно хлопала она длинными ресницами, когда мы остановились.

Перед нашими лицами клубился густой пар-туман, полностью закрывая видимость и дорогу. Дорогу, которой не было.

– Здесь путь для обычного человека заканчивается, – пояснил я. – Попробуешь пройти сквозь марево – оно поглотит тебя. Та часть пути, что мы с тобой уже одолели – обычная скала. Далее начинается самоцветный хребет.

– Ты хотел напугать меня? – не могла оторвать она взора от непрозрачной дымки.

– Предостеречь. Люди не оставляют попыток проникнуть туда, откуда манит свет драгоценных камней. Помни, никто из таких смельчаков не вернулся обратно.

– Я поняла. Не стоит проявлять излишнего любопытства.

– Ну, раз поняла, тогда летим? – достал из заплечного кожаного мешка страховочные ремни с замками, которые лично проверял сегодня на прочность. Объяснил Маришке, как их закрепить. – И все время держись за драконьи рога. Рук не отпускай.

– Эдмун, я, по-моему, еще ни разу в жизни так не волновалась. У меня коленки трясутся, – призналась она. – Не подумай, не от страха. От предвкушения чего-то запредельного.

– Прижмись к камню, – попросил ее. – Иначе тебя может сбросить со скалы, когда я буду меняться.

– Воздушная волна? – послушалась Маришка и вжалась в островерхий гладкий камень.

– Да. В случае горных драконов – воздушная. У змиев – морская. Обе одинаково сокрушительны для простого человека. Не имея опоры, на ногах не устоишь.

Не отводил от нее взгляда все те секунды, пока моя фигура смазывалась, обретая драконью форму. Девочка не зажмурилась.

Сегодня чешуя была черной. Эмоция защиты.

Моя спутница не слишком ловко вскарабкалась на драконью спину, но вполне споро закрепила ремни. Затем цепко ухватилась пальчиками за витые рога.

Я не сразу расправил крылья. Слишком новыми оказались для меня ощущения.

Гора была богата звездчатым розовым кварцем. Здесь построен замок Клиффа. И мы всегда выбирали для ночных небесных забав именно его владения. Розовый кварц со светящимися от рутила звездами внутри, создавал источник света. Лучи в форме звездочек рассыпались по ночному небу, подсвечивали космический мрак.

Я, конечно, никого не предупреждал, что появлюсь не один. Потому на мою голову обрушился град драконьего интереса. Хорошо, что Маришка не могла этого слышать.

«Да привел» «Что такого?» «Кому она помешает?» «Пусть развлечется» – отмахивался от любопытства десятка своих приятелей. Не слышать было невозможно. Я перестану слышать их мысли и монологи только после того, как они сами этого захотят. Искусство драконьего общения постигается не сразу. Требуется несколько лет на то, чтобы научиться не впускать в свои мысли других драконов, говорить лишь с одним или открываться для остальных.

«Хорошенькая» «Не боится совсем» «Покажем девочке на что способны?» – в общем-то благосклонно восприняли Маришку, быстро подавив первую эмоцию недоумения и неприятия.

Я прислушивался и к ее эмоциям. Не мог знать, о чем она думает, но считывал ее восторг, воодушевление.

«Пора» – дал старт Клифф, и мы, разделившись на пятерки, вклинились в наплывающие друг на друга сумрачные слоистые тучи.

Выдирать зубами кусок мглы и швырять когтистой лапой в соперника. Расчищать путь пламенем из пасти. Отражать грудью, летящий в тебя перистый ком. Удерживать крыльями разозленные и потревоженные тучи. Увернуться от разряда злющей молнии. Задеть хвостом нерасторопную звезду. Взреветь громче грома. От адреналина и остроты градуса напряжения стук собственного сердца барабанил в ушах. Но я ни на секунду не забывал о той, кто крепко держался за мои рога. Она счастливо смеялась и кричала смешные ругательства в ответ на ярость тучи. Маришка прижималась к моей шее, когда я совершал крутой поворот, а потом вновь выпрямлялась и радостно кричала.

Игра шла до тех пор, пока бешено сопротивляющиеся тучи не были растрепаны нами и разодраны на мелкие лоскуты.

Небо отомстило за бесцеремонное вмешательство, обрушив на землю неистовый ливень. Согнул правое крыло под таким углом, чтобы прикрыть им свою человечку от хлестких косых струй.

Долетел до самого ее дома.

– Ты подарил мне самую лучшую ночь в мире, дракон, – отстегнула Маришка ремни, сползла с моей спины.

Она не понимала, как двусмысленно прозвучало ее признание, а мне нестерпимо, до сердечной боли захотелось услышать точно такое же признание когда-нибудь еще раз, при других обстоятельствах.

Маришка поцеловала меня прямо в раскрытый глаз и, слегка пошатываясь от пережитого эмоционального всплеска, поспешила в дом.

У моего замка поджидал Джаргутт. Как и я, он не обращал внимания на дождевые потоки. Простудиться и заработать бронхит нам не грозило.

– Не спится? – мог предположить я, зачем он стоит тут в такой поздний час. Будет расспрашивать о моем поступке.

Но Джаргутт не стал расспрашивать.

– Эдмун, не ходи больше в дом Аллена, – со скрываемой, но все же заметной тревогой произнес он.

– Почему?

– Убивать любимую девушку совсем не то же самое, что убивать незнакомку из каталога.

– Джаргутт, о чем ты толкуешь? Сам же совсем недавно говорил, Маришка еще дитя.

– А ты сам говорил и тоже недавно, что дитя скоро вырастет. Эдмун, да она уже почти выросла, почти сформировавшаяся девушка. Всего пару лет и невеста. Не ходи больше к Аллену. Вспомни, что случилось с Базальтом.

– Я прекрасно помню, из-за чего и почему с ним все это произошло. Кстати, ты не забыл? Завтра наша очередь тащить ему коров.

– Не забыл, – фыркнул Джаргутт.

– Давай-ка украдем подальше от Гелиодора, – предложил я. – Аллен озаботился пропажей скота, выставил в городе дополнительный караул у пастбищ и ферм.

ГЛАВА 5. ЦВЕТ ЧЕШУИ

– Нет, вы представляете, этой старухе под девяносто лет, а она мне себя предлагает! – возмущался Клифф.

– Возьми меня, милок, – передразнил Джаргутт интонации старой женщины, явившейся в поисках драконов на бранное поле по окончании боя.

– Я не раз видел карточки древних дам в каталоге, – смеясь, подхватил Роберт, дракон с рубиновой горы. – На что они надеются?

– На пороге смерти надеются ее избежать, – был, конечно, прав Джаргутт.

К нашей группе приблизился на превосходном сером жеребце воевода. Могучий великан. Не такой, как мы, но все же… Его правая бровь была рассечена, лоб блестел от пота.

– От имени короля благодарю вас за помощь, драконы, – в легком поклоне склонил Тревер голову. – К вашим услугам шатры. Можете выбрать понравившихся девушек. Все они сами изъявили желание излечить ваши раны.

– Там точно только девушки? – опасался Клифф вновь наткнуться на приставучую хрычовку.

– Не беспокойся, дракон, – понимающе ухмыльнулся Тревер. – Твою поклонницу уже усадили в телегу и отправили назад в город. Но я не могу дать гарантии, что она не объявится и в следующий раз. Старая Лилиан умом тронулась на почве бессмертия, преследует вашу братию. Родственники ее уже и дома запирали, и одну на улицу не выпускают. А она все равно сбегает. Никак не уймется.

– Пойдешь? – с сожалением косился Джаргутт на заманчивые шатры, где ожидали прелестницы. Приятель опасался повторения ситуации со Стеллой, потому собирался домой.

Взглянув на глубокую рану на плече, я покачал головой.

– Не в этот раз.

– Но рана серьезная, – заметил Джаргутт.

– Ничего, затянется.

Сегодняшний бой вышел по-настоящему жарким. На Королевство напала слишком большая армия и пришлось изрядно потрудиться, чтобы разделаться с таким мощным войском.

Битва состоялась близ города Дендрита на Халцедоновом поле, названном так по халцедоновой горной гряде, богатой беловато-серым камнем с узором черного марганца. Примесей в кристаллах было так много, что даже трава на поле росла не сочно-зеленой, а прозрачно-серой.

Пока я дрался, моя чешуя переливалась буро-алым. Эмоция неистового бешенства.

Как только все закончилось, загрубевшая чешуя приобрела бирюзовый оттенок. Эту эмоцию я тоже знал – сомнения. И знал, почему именно она вдруг так часто стала проявляться в последнее время. Все дело в чужих правильных словах – «Эдмун, не ходи больше в дом Аллена», «Убивать любимую девушку совсем не то же самое, что убивать незнакомку из каталога».

– Тогда домой? – вывел из задумчивости трагический голос Джаргутта. Он все еще переживал по поводу недоступности утех в манящих взор шатрах. Не в самой недоступности. Пойти-то он туда вполне мог. Но страшился последствий. Еще одной жены и дополнительного флигеля ему точно не надо. В его чешуе после битвы заплескалась смесь графита с фиолетом. Предполагаю, так выражалась у дважды отца эмоция сожаления. Я не мог знать наверняка, просто предполагал, драконы не похожи друг на друга и колер цветовых эмоций для каждого свой.

– Нет, Джаргутт. Лети без меня, – принял я решение.

– А ты?

– Исчезну на время. Давно пора навестить родителей. Поживу у них годика три-четыре.

– Вот как? – прищурился Джаргутт.

– Аллен сказал, Маришку выдадут замуж после того, как ей исполнится восемнадцать. Пусть она выйдет замуж, Джаргутт. Тогда я смогу вернуться и уже не думать о ней, ведь она будет принадлежать другому. А мне не нравятся женщины, бывшие в употреблении.

– Ты прав, друг, – с чувством обнял он меня. – Пережди. Развлекайся и забудь о ней.

Что такое три-четыре года для дракона, когда впереди целая вечность? Песчинка. Крохотная совсем. Моргнул и не заметил.

Родители были рады меня видеть, удивились, конечно, моему желанию пожить с ними несколько лет, но донимать расспросами не стали. Выделили сыну флигель, предусмотрительно уже давно отстроенный для гостей.

Они обосновались в Амазоните, на не самой высокой вулканической скале, где минералы слегка тусклыми бликами переливались от призрачно-зеленого до светло-голубого, а сеточка зеленых и белых узоров на их поверхности создавала иллюзию лабиринта. Камни здесь были круглыми и овальными, удивляющими своей гладкой шлифовкой в лучах солнечного света.

***

Четыре года я провел вдали от Гелиодора. Вдали от Аллена и его семьи. Можно было возвращаться.

– Эдмун, – присела мама подле меня на скалистом уступе, обрывом нависающем над бездной. Моя родительница стала драконицей в тридцать три года, и ее человеческая внешность застыла в том возрасте. Потому мы смотрелись с ней скорее ровесниками, чем, как мать и сын. – Я не спрашивала. Спрошу сейчас, пока ты не улетел. За то время, что ты гостил у нас, твоя чешуя почти не меняла цвет. И он странный. Серебряный. Прозрачный и бледный. Как дождевая капля, – подобрала она сравнение. – Скажи, сынок, что это за эмоция?

– Тоска, мама. Тоска, – раскинул я руки и рухнул вниз, расправляя широкие серебристые крылья.