Скиталец. Лживые предания (страница 15)
Морен диву давался, почему она его так боится? Не Дария, который её схватил, не его самого – того, кто убивал её сестёр, а именно Истлава? Но плясать под его дудку казалось уже оскорбительным.
– Сдались мы тебе, на склоки больше время тратим, – стоял на своём Морен. – Сам управишься, до оврага того всего ничего, пешком до утра поспеешь. Этим, – он кивнул в сторону братьев, – у реки куда опасней будет, чем тебе наедине с чертями.
– Я один на один с чертями не останусь! – беленился Истлав.
– Пустите меня с ними, я сёстрам скажу, чтоб освободили парня! – взмолилась Руса. – Путь я уже указала, до оврага почти довела, как цветок найти, рассказала. Без меня у реки они сгибнут!
– Ты пойдёшь со мной, девка, потому что твоя жизнь – единственная причина, по которой он ещё не всадил мне меч под рёбра.
– Я не убиваю людей, – отрезал Морен.
– Истлав, – словно одёрнув старшого, вмешался в их спор не менее разъярённый Дарий. – Руса дело говорит. Один я с русалками не справлюсь, а коли возьму её как заложницу, может, и отпустят парня в обмен на сестру. А с нами ты только время теряешь. Да и сёстры её от нас не отстанут, в любой момент напасть могут. Не сейчас, так на обратном пути. Морен же слово не тебе, а епархию дал. А если случится чего и ты не вернёшься из лесу, мы разнесём весть, что Скиталец на людей перешёл, своих убивает: Охотников, церковников. Не думаю, что ему охота без заработка остаться, в опале у Церкви. Всё же не простой люд ему платит – нет у них денег на его услуги, – а Церковь с наших заработков. Вот тебе и залог, что подле тебя останется и защищать будет. Всех такой расклад устроит?
Он пристально всмотрелся в глаза Морена, ожидая лишь его ответа.
– Уйдёшь сейчас, – добавил он, – и я найду, что шепнуть епархию, чтоб достатка тебя лишить.
Морен тихо хмыкнул. Умно Дарий придумал, не придерёшься. Обоих в щипцы взял и на каждого свою управу нашёл. Он встретился глазами с Истлавом и кивнул, признавая правоту Охотника.
– Меня устроит.
– Хорошо, – бросил Истлав сухо. – Идём. Русалка на тебе, Дарий.
И он вновь без жалости хлестнул жеребца кнутом, срывая с места. Морену пришлось пустить лошадь вскачь, чтобы нагнать его.
* * *
Михей плутал долго, очень долго. Казалось, он стёр ноги в кровь, потому что слышал противное чавканье на каждом шагу и ощущал то тёплую, то прохладную влагу в сапогах. Но продолжал идти, не чувствуя боли, – надо успеть, надо быть первым, опередить их. Они на лошадях, а он своим ходом, и всё, что может, – идти не останавливаясь. И наконец ноги и голоса вывели его к оврагу.
То была широкая низина, заросшая папоротником, как мхом. Колени уже подгибались от усталости, и Михей рухнул в неё, как подкошенный. Скатился кубарем, утонул лицом в тёмной листве, замер, тяжело дыша. Лицо приятно обожгла роса – прохладная, успокаивающая. Но голос, звучащий сразу отовсюду, заурчал вновь:
«Скорее, скорее! Нужно успеть, успеть. Солнце вот-вот взойдёт. Успеть, успеть…»
Порой Михею казалось, что голос не один – их десятки, и каждый произносит что-то своё или вторит другому. А порой он был уверен – голос тот один, просто звучит то здесь, то там, то тише, то громче, то весело, то настороженно. Вот и казалось, что их много, а он один.
Поднявшись на колени, Михей принялся раздвигать листву в поисках бутонов. Папоротник рос густо, высоко, закрывал его с головой. И вскоре он нашёл их – в самой сердцевине куста! Совсем маленькие, похожие на зелёные шишки. Только распустившихся среди них не было. Михей растерянно огляделся, и вдруг у него на глазах бутоны начали раскрываться. Медленно разворачивались лепестки, и каждый сиял, как горящий костёр! И покуда всё ярче вспыхивали цветки, земля словно исчезала в их свете. А под ней открывалось золото! Тысячи монет, колец, бус, браслетов и перстней, и всё сверкало солнечным жаром! У Михея перехватило дыхание. Но стоило ему потянуть руки, как наваждение исчезло. Золото пропало, а пальцы зачерпнули лишь сырую землю. И цветки все закрылись, как по мановению руки.
«Кровь, нужна кровь, кровь!» – вновь зашептал голос в голове.
Михей достал нож и разрезал ладонь, даже не смахнув приставшую землю. Не зная, что делать, он поднёс руку к папоротнику и окропил у самых корней. Кровь впиталась, но ничего не произошло. Ни цветки, ни золото не показались больше.
«Недостаточно, – зазвучало переливчато. – Недостаточно, недостаточно! Ещё нужно, ещё! Алой крови, чёрной крови…»
Чёрной крови? Что ж, он знал, где её взять.
* * *
Зашелестела, заколыхалась листва над головой, хотя тело не ощущало ветра, и раздался девичий смех. Дарий запрокинул голову, осмотрелся и разглядел в ветвях с дюжину красавиц. Нагие, кто с рыбьим хвостом, а кто без, они сидели прямо на деревьях, свесив ноги и плавники. Листья и предрассветный сумрак скрывали их от глаз, но сейчас речные девы не прятались и не таились, а сами раздвигали ветки, чтобы взглянуть на путников. Дарию стало не по себе – они стольких убили, а всё равно их так и осталось несметное множество. А ведь это лишь те, кто выбрался из воды им навстречу.
Когда шедшая впереди Руса раздвинула кусты бузины, глазам открылись спокойная заводь и русалки, ожидающие их. Казалось, нечисть была повсюду: они развалились на берегу, окунув плавники в воду, восседали на поваленных брёвнах, расчёсывали волосы друг другу на камнях… Те, что поскромнее, прятались в зарослях камыша или под тиной, выглядывая лишь украдкой, не в силах сдержать любопытства. Страшнее было видеть среди них мавок: девочек лет семи-девяти. Но все, как и говорил Истлав, были порочно прекрасны. Даже тронутые поволокой красные глаза и рыбьи плавники не портили их красы.
Дарий огляделся, посчитал девушек по головам и пришёл к выводу, что, если русалки нападут, спастись возможно лишь бегством. Но пока они глядели на непрошеных гостей скорее с любопытством и интересом, чем с ненавистью. Неужто Руса как-то передала им весточку, зачем приведёт к сёстрам Охотников?
– Давай его сюда, – махнула Руса рукой, подзывая к воде.
Дарий и Милан спустились на землю, осторожно сняли с седла так и не пришедшего в себя Неждана. Поддерживая его под руки, потащили к реке. Русалки, словно лягушки, метнулись от них в стороны, уступая дорогу. Многие скрылись под водой, но тут же вынырнули вновь, другие же – постарше, с тяжёлыми хвостами вместо ног – остались на своих местах, но следили настороженно. Дарий и Милан опустили Неждана на землю у реки, но Руса, схватив за ноги, подтащила его к воде. Сняла сапоги, размотала бинты и портянки, окунула стопы и промыла рану. Неждан судорожно вздохнул и словно успокоился – дыхание его выровнялось, грудь перестала вздыматься тяжело и часто.
– Варна! – позвала Руса.
С бревна грузно бросилась в воду черноволосая русалка. Подплыв к ним, она выбралась на берег, помогая себе сильными руками, – позади волочился тёмный, как озёрный ил, хвост. Ил же украшал её волосы и свисал по плечам. Черты лица у неё были острые, взгляд хищный, нос орлиный с лёгкой горбинкой. И всё равно она была красива, только иной, нежели Руса, красотой. Дарий узнал её – с ней они бились тогда, и это она отняла у него кинжал, чтобы разрезать сети.
Когда русалка подползла к Неждану, Милан схватился за меч. Дарий тоже положил руку на рукоять, но Варна одарила их тяжёлым взглядом исподлобья и наклонилась к Неждану.
– Сними с него чары, тогда они меня отпустят, – обратилась к ней Руса. – Я им обещала. Жизнь за жизнь. Моя жизнь за жизнь этого юноши.
– Хорошо. Честная сделка, раз привели тебя живой. – Варна вновь взглянула на Охотников и спросила строго: – А за Тихона кто ответит?
– Скиталец отомстит за него, – без запинки соврала Руса. – Он повёл того Охотника в Чёртов овраг.
Варна не сказала ни слова, но выглядела удовлетворённой. Склонившись над лицом Неждана, она убрала налипшую прядь волос с его лба, осмотрела внимательно. Спустилась к ноге и припала губами к ране, вонзила острые клыки. От её губ потекла струйка алой крови. Если она и пыталась избавить тело Неждана от отравы, то поглощала её вместе с его кровью. Милан дёрнулся, шагнул к ней, но Дарий остановил его.
По мере того как русалка напивалась крови, дыхание Неждана становилось всё ровнее. Закончив трапезу, Варна вернулась к его лицу и зашептала что-то очень похожее на напев. Коснулась окровавленными губами его губ, и он открыл глаза.
Увидел Варну перед собой, да так и отпрянул, бледнея от страха. Отполз подальше, вскочил на ноги, позабыв про рану, и схватился за меч. Но Варна усмехнулась и ушла под воду, только чёрный хвост поднял тучу брызг.
– Успокойся, всё хорошо! – Милан поймал Неждана за плечи, развернул к себе, осмотрел внимательно. И порывисто обнял.
Взгляд у Неждана был дикий, осоловевший, будто его резко вырвали из сна. Но румянец постепенно возвращался на щёки, а в крепких тисках брата тело его расслабилось и плечи опустились. Русалки – все те, кто был у реки, – спрятались под воду, а сидящие на деревьях зарылись поглубже в листву. Одна Руса осталась подле них, но Дарий продолжал чувствовать на себе десятки взглядов.
– Спасибо, красавица, – улыбнулся он. – Не проводишь нас?
Она закусила губу, сомневаясь.
– Только если вдоль реки.
– Вдоль реки не получится – нам в Чёртов овраг надо, к остальным.
– Зачем? Они там сгинут.
– Потому и надо, – тихо и серьёзно молвил Дарий.
Руса замялась, оглянулась на реку – туда, где скрылись её сёстры, – и покачала головой. Дарий не удивился такому ответу. Улыбнувшись, он махнул ей на прощание, бросил: «Бывай, красавица, ещё свидимся» и направился к лошадям. Братья уже ждали его в сёдлах, поспешив уйти подальше от реки. Неждан даже сапоги забыл, так и ходил босым, но рана его уже не кровоточила. Однако, подойдя к коню, Дарий замешкался, делая вид, что поправляет ремни. И когда позади раздался оклик Русы: «Стойте!», довольно ухмыльнулся.
Развернулся к ней с широкой улыбкой. Русалка подбежала к ним, встала неподалёку, прижала руки к груди и упрямо молвила:
– Лишь до оврага проведу. После – назад.
– О большем и не просили, – заверил Дарий.
Он протянул ей руку, приглашая поехать с ним, но Руса замотала головой. Однако, когда он взобрался в седло, сама подошла ближе, схватилась за повод в его руках и накрыла ладонью колено. Заглянула в глаза, сверкая своими алыми.
– На смерть едешь, – сказала она строго. – Уходите из лесу. Что чертям забава, то вам погибель.
– Не могу я их так бросить, красавица. А пока ты со мной, мне ничего не страшно.
Она зарделась, опустила взгляд. Гордо развернулась и пошла первой. Лесные заросли оставляли царапины на её босых ступнях и покатых бёдрах, но Дарий всё равно залюбовался молочной кожей и завитушками ржаных волос на спине и плечах. Хоть все русалки и были прекрасны, каждая – своей красотой.