Неизбежно счастливы. Вкус к жизни: обрести и приумножить (страница 4)
Когда я стала старше, у нас в школе ввели предмет УПК (учебно-производственный комбинат). Там раз в неделю мы осваивали азы разных профессий. Кто-то ходил в медучилище, кто-то – строчил трусы и рукавицы, мальчики слесарничали-столярничали.
Мы с подругой записались на педагогику. Это оказалось тем еще занудством. Под диктовку мы часами писали в тетрадку какие-то трескучие фразы. Однажды мне это надоело, и я пошла на прием к директору УПК.
– Мне не нравятся эти профессии, – сказала я. – А той, которой я хочу заниматься, у вас нет.
– И кем же ты хочешь стать? – поинтересовался директор.
– Журналистом! – с апломбом выпалила я, уверенная, что он разведет руками.
Но не тут-то было.
– Отлично! Определяем тебя на практику в «Красный Сормович»!
И тут же позвонил Ларисе Мухиной, журналистке районной многотиражки. Так в 15 лет вышла моя первая заметка. Особенно этим был доволен дед Сахаров.
А какие у вас были интересы в детстве и юности? В какие кружки и секции вы ходили? Остались ли у вас радостные воспоминания от поиска себя? Сохранили ли вы те интересы, когда повзрослели? В чем они сейчас выражаются и как обогащают вашу жизнь?
При своих интересах
Я часто рассказываю, что еще в 6 лет решила, что буду писателем. Мне так запомнилось. Но, проведя ревизию своих воспоминаний, я поняла, что интерес к писательству возник у меня лет в 9. Да, точно! «Гостья из будущего» вышла в 1984-м, и я впервые уединилась с ручкой и общей тетрадью. У меня тоже была Алиса, такая же умная и продвинутая, как ее тезка Алиса Селезнева. Моя Алиса шагнула в старинное зеркало, а это оказался портал в будущее.
Закончив повесть про Алису, лет в 10–11 под влиянием сериала «Джейн Эйр» я взялась за роман из жизни английской аристократии. Теперь общая тетрадь была уже более крупного формата, а главную героиню звали Джейн Шелл.
Странно, но, когда во втором классе (то есть в те же 9 лет) нам задали на дом сочинение «Кем я хочу стать», я стала писать, что астрономом. Не знаю почему, но маму привел в замешательство мой выбор. Видимо, он казался ей «выпендрежным», оторванным от реальности. Она убеждала меня писать о профессии инженера, но я не согласилась. Позднее она рассказала мне, что говорила об этом с классной:
– Вот, астрономом хочет быть.
– Пусть помечтает, – якобы улыбнулась классная.
И действительно, любовь к астрономии оказалась такой же поверхностной, как к рисованию. Я с азартом изучила Солнечную систему, раздобыв где-то учебник для десятого класса, но едва дошло до звезд, там уже пошла «тяжелая» математика. Парсеки и перигелии были мне не по возрасту и неинтересны. Профессия астронома оказалась не такой романтичной, как мне представлялось. Ведь астрономы не мечтательно любовались на звезды в сильном приближении, а вели сложнейшие расчеты, выдвигали и доказывали гипотезы…
– Почему бы тебе не стать инженером, как мы с папой? – спрашивала мама.
– А чем занимается инженер?
– Вот сейчас мы закрываем научную тему, закончили испытания гальванического аппарата «Микрон»…
– Ой, все.
Этого я не говорила, но лицо у меня наверняка было скучающим.
Когда мне было лет 14, дед Сахаров провел со мной профориентационную беседу. Он достал папку, а из нее – вырезанные и пронумерованные статьи собственного авторства[2]. Тогда это называлось рабкор – рабочий корреспондент. Или внешкор – внештатный корреспондент. Человек работал учителем, продавцом или на пристани, как мой дед, а как появлялась тема – писал заметки и отправлял по редакциям. Иногда что-то публиковали и присылали гонорар. Дед с гордостью показывал мне квитки почтовых переводов и всячески агитировал за журналистику. Но не в качестве подработки, как у него, а чтобы сделать ее своей профессией.
Я стала все чаще задумываться, кем стать.
Интерес к литературе и русскому языку явно доминировал среди прочих, но выбор профессий для таких, как я, был невелик. Учитель? Пожалуй, интересно, но не совсем мое. Филолог, то есть тот же преподаватель? Тоже нет. Так я пришла к мысли: любовь к литературе и языку логичнее всего реализовать в журналистике. А в уме я держала, что это станет школой литературного мастерства и работы с материалом, стартом на долгом пути к писательству. Так я пришла к решению поступать на журналистский факультет нашего университета.
Лет в 14–15 был период, когда я колебалась между писательством и моделированием одежды. Я ведь с большим интересом ходила в кружок «Эстетика быта», шила и довольно лихо моделировала.
Камнем преткновения стали экзамены, которые предстояло сдавать при поступлении в Ивановский текстильный институт: рисунок, математику, химию или физику. По всем этим направлениям я не блистала успехами. Но все же попробовала возобновить обучение в художественной школе – чтобы окончательно убедиться, что мне тошно рисовать.
Так само собой вырулилось к тому, что я иду на журфак. Поэтому после девятого класса я перешла в гимназию, где как раз открывали специализированные классы: гуманитарные, математические и естественно-научные. Тех, кто выбрал гуманитарное направление, уже не донимали математикой и физикой. И я с чистой совестью махнула рукой на алгебру, на уроках либо читая, либо делая записи в дневник.
Писательство и создание одежды были и остаются моими самыми большими интересами. Я увлеченно создаю и пересоздаю свой гардероб, вдумчиво составляю образы, а это, я вам доложу, сложная мозговая работа, каждодневная разминка для «серых клеточек», как говорил Эркюль Пуаро.
А кем хотели стать вы и почему? Удалось или жизнь сложилась иначе? Довольны ли вы своей нынешней профессией? Кем вам доводилось работать за жизнь и какие теплые впечатления с этим связаны? Есть ли у вас в планах поменять профессию и чего вы от этого ждете?
Любовь со второго взгляда
Не упускайте случая находить интересное даже там, где вам кажется неинтересно. На земле нет неинтересных мест – есть только неинтересующиеся люди. Люди, не умеющие находить интересное, внутренне скучные.
Дмитрий Лихачев
Мои родители внимательно относились к моим интересам. Присматривались, а чего там захотел ребеночек. «Калякаешь фломастерами? Вот тебе изо», «Восхитился ча-ча-ча? Давай запишемся в танцевальную студию», «Хочешь читать? Вот тебе любые книги». В результате у меня не было трудностей с самоопределением. Скорее, мне пришлось «сузиться», выбирая занятие по жизни.
Но единственный ли это путь к тому, чтобы найти любимое дело и чувствовать себя реализованным? К счастью, нет. Недавно одна знакомая 10-летняя девочка писала в гимназии «научную работу». Вместе с родителями они выдвинули и доказали гипотезу: любимым может стать любое дело, которым ты занимаешься добросовестно и достигаешь в нем успехов.
Это они взяли не с потолка. Исследовали жизнь прадеда этой девочки – Героя Социалистического Труда. Мать воспитывала его одна, жили очень бедно, поэтому пришлось мальчику в 15 лет пойти на авиационный завод. Раньше так часто было. Семье были нужны деньги, и подростки шли работать или учиться после восьмого класса, чтобы приносить в дом хотя бы стипендию. Моя мама, например, мечтала стать экскурсоводом, а стала инженером, потому что пришлось в 15 лет пойти в энергетический техникум. Ну а потом, как говорится, сам Бог велел поступать в политех.
Но вернемся к прадедушке-герою. Он не мечтал работать на заводе. Может, он еще даже не успел понять, в чем его призвание. Но жизнь забросила его туда, и человек втянулся, загорелся. Почему так случилось? Думаю, сошлись несколько счастливых обстоятельств.
Во-первых, отечественное авиастроение в те годы было на подъеме, авиастроителей почитали, о них говорили как о людях, делающих большое дело. Это подогревало в пареньке, а затем мужчине чувство собственной значимости и необходимости.
Во-вторых, заводом руководил выдающийся конструктор Туполев, который сам горел авиастроением и своим примером вдохновлял сотрудников. На предприятии был дан зеленый свет всем, кто хочет трудиться, совершенствоваться в профессии, осваивать новые специальности, получать профильное высшее образование. Когда руководитель – такой человек, как Туполев, то и костяк коллектива складывается ему под стать.
И этот костяк передает свой конструктив другим, а те – дальше, как эстафету. Лентяи и нытики естественным образом отторгаются таким коллективом.
В-третьих, достижения коллектива постоянно отмечались на разных уровнях. Люди слышали похвалу, им давали квартиры, дачи, премии, награды… Вот и этот прадедушка, хоть и не получил высшего образования, и всю жизнь был занят на рабочих специальностях, жил очень хорошо. И деньги были, и награды, и уважение. «Выбился в люди» и мог по праву собой гордиться.
Сложно не полюбить такую работу, согласны?
Да и моя мама, хоть и не мечтала стать инженером, но, став им, отвращения к своей работе не ощущала. Добросовестно работала, ходила в свой НИИ без «оттенка усталой обреченности». Опять же, был отличный коллектив, общественная работа, которая всегда ее привлекала. Так стоит ли считать, что она не реализовалась, если у нее не срослось с профессией экскурсовода?
У многих из нас примерно одинаковые способности, только одним их помогают развивать, а другим – нет. Простой пример. Считается, что у меня нет склонностей к точным наукам. Однако же в шестом классе у меня по физике была пятерка! Почему? Да потому что физику у нас вела Татьяна Николаевна Бочкарева, которая преподносила знания настолько лаконично и артистично, что это просто не могло не впечататься в голову. Ты мог забыть, что написано в параграфе, но перед тобой стоял образ Татьяны Николаевны, которая с выразительной мимикой показывает сначала одну эбонитовую палочку, затем из-за спины выбрасывает руку со второй, трет одну об другую и…
А потом пришла Елена Григорьевна, и по физике скатились многие, кроме парочки человек, у которых был истинный интерес к предмету. И я, естественно, стала якобы не способной к точным наукам.
К чему я? Даже при скромных способностях к какому-либо делу мы можем в нем преуспеть и сделать его неиссякаемым источником радости и благ.