Так или иначе, я присоединилась к компании беспрецедентным образом, поэтому мне часто приходилось слышать высказывания вроде: «Дахэ училась в классе с Джиен? Нет? А с кем тогда? А… вот как? Повезло ей с бывшим руководителем команды. Говорят, сейчас очень сложно найти работу. А что твои друзья, Дахэ? Они все нашли работу? Завидуют тебе, наверное?»

* * *

Ынсан из управления отделом закупок, Джисони из бухгалтерского отдела и я из отдела брендирования снеков. Хоть мы и устроились в разные отделы, разными путями, в компанию мы пришли в одно время, поэтому на работу вышли в один день и совместно проходили сокращенный часовой инструктаж в малом конференц-зале. Тогда мы втроем впервые встретились. Хоть наш возраст и опыт несколько различались, мы были не такими уж разными и стали думать друг о друге как об «одноклассницах», с которыми мы пришли в компанию в одно и то же время.

Мы хорошо поладили и стали близкими подругами. Проработав здесь год в качестве стажера, я считала всех, с кем мне доводилось иметь дело, довольно неприятными людьми. Я всегда думала, что «офисные работники» – это такие люди, которые будут говорить мне, что делать, или оценивать меня, и это было правдой. Но, познакомившись с Ынсан и Джисони, я смогла «подружиться» с людьми, которых встретила на работе. Мы работали в разных ведомствах, так что у нас не было необходимости или интереса в том, чтобы оценивать друг друга.

Я даже чувствовала, что более близка с Ынсан и Джисони, чем с друзьями детства. Наоборот, у нас было гораздо больше общих тем для разговоров, чем со старыми друзьями, мы правда хорошо ладили, и иногда я удивлялась, думая об этом. Оглядываясь назад, я понимала, что у этого были свои причины. Если не считать времени на сон, то большую часть дня мы проводили в офисе, поэтому все, что с нами происходило, косвенно или напрямую касалось работы. В разговорах о счастливых, грустных, смешных, злящих, воодушевляющих и ошеломляющих моментах с Ынсан и Джисони мы всегда понимали контекст, поэтому не было необходимости углубляться в детали.

Кое-какая информация из наших разговоров даже помогла мне в работе. Каждый день в чате B03 мы в режиме реального времени делились происходящим в наших отделах и, как результат, узнавали о новостях, симпатиях и сплетнях внутри компании, о которых мы не смогли бы узнать друг без друга – из-за тенденций на монополизацию личных связей внутри компании, – и нам удалось избежать информационного отчуждения.

* * *

Вот и сегодня, в день объявления результатов, Ынсан поделилась с нами новостями:

В прошлом году премия доктора Хама была 500 миллионов вон. Сколько в этом?

500 миллионов? Ты уверена?

Когда это я говорила о том, в чем не уверена?

Джисони удивилась:

Точно? Откуда ты узнала?

Это прописано в корпоративном уставе.

Доктор Хам был единственным человеком во всей компании, к которому обращались не по званию или должности, а по ученой степени – «доктор». В начале прошлого года он устроился в компанию под видом эксперта по анализу больших данных – такой должности раньше не существовало. В организационной структуре отдела исследований и разработок внезапно появился подотдел «TF Big Data», в состав которого входили только доктор Хам и его секретарь. Очевидно, отдел создали только для того, чтоб обеспечить свободные рабочие места этим двоим. Говорили, что доктор Хам учился в колледже вместе с президентом компании и был его двоюродным братом. Он приходил на работу и уходил с нее, когда хотел. Я неосознанно принялась печатать с большим напором, и клавиши стали стучать еще громче.

Что, черт возьми, он сделал в прошлом году? Что-то кроме шоколадных бомбочек и жвачки?

Джисони ответила:

Он даже написал один доклад. Сказал, что продажи увеличатся, если сократить количество бомбочек на двадцать процентов и поменять упаковку.

Ынсан возмутилась:

Он не может писать такие доклады, не имея докторской степени.

То, как Ынсан ругала президента, доктора Хама и компанию, говоря, как ей надоело руководство нашей сети, внезапно привлекло внимание. Нам сказали, что если кто-то увидит наш чат, то это грозит серьезными проблемами, поэтому нам следует почистить историю сообщений.

Когда Джисони поинтересовалась, как это сделать, Ынсан принялась объяснять:

Ну же, посмотри в правый верхний угол чата, там есть кнопка меню.

Ага…

Если нажать на настройки чата в меню, там появится кнопка удаления истории.

Нашла. Экспортировать историю чата! Достаточно будет экспортировать все, нажав на эту кнопку?

Пока я приходила в себя, Ынсан поспешно написала:

Эй, очнись! Если ты экспортируешь историю чата, нам всем придется, взявшись за руки, дружно уйти в отставку.

Я стиснула зубы и едва сдержалась, боясь рассмеяться. Ынсан добавила:

Есть идея получше.

Я должна кое-что сказать вам лично, мои М-девочки. У всех получится встретиться сегодня на обеде?

Тогда-то я и заметила. Название нашего чата с «B03» поменялось на «B03_можно лучше».

Неочевидное

13 марта 2017 г.

В нашей компании есть свои поверья. Кофе из Starbucks после еды – знак чисто дружеского общения, а Coffee Bean – признак симпатии.

Они работают, например, в таких ситуациях. Когда вы чувствуете, что с кем-то в компании у вас особые, близкие отношения. Когда вы общаетесь через мессенджер по рабочим вопросам и вдруг у вас появляются личные, не связанные с работой точки соприкосновения. Когда вы несколько раз вместе обедали возле офиса, но еще не ходили ужинать. Когда вы не знаете, будут ли ваши отношения развиваться и дальше, или это лишь иллюзия. Если после обеда вы заходите в Starbucks, то для вашего же блага лучше забыть о возможных отношениях, но если вы пошли в Coffee Bean, то можно попробовать зайти дальше и назначить вашу следующую встречу на ужин вместо обеда.

То же самое можно применить и к окружающим. Что, если вокруг двух коллег из разных отделов витает необычная атмосфера? Что, если всем кажется, будто между парочкой, которая все время вместе ездит на поручения вне офиса, что-то происходит? Что, если все говорят о бурном служебном романе, на самом деле ничего не зная о ситуации? В таких случаях будет полезно проверить, с каким кофе в руках эти двое возвращаются с обеда. Если они вместо зеленой соломинки Starbucks потягивают кофе через фиолетовую трубочку Coffee Bean, то, пока они не объявят о своих отношениях, никто, конечно, не узнает, но у всех появятся определенные подозрения.

Кофейный бренд не имел особого значения. Starbucks находился напротив нашего офиса, а еще один двухэтажный филиал – в людном районе с ресторанами, в двух кварталах от него. Они оба были в шаговой доступности от работы. Coffee Bean располагался еще в квартале от двухэтажного Starbucks, и, чтобы дойти до него, требовалось пересечь еще одну небольшую улицу. Если только у вас нет желания провести вместе чуть больше времени или спрятаться от внимания коллег, нет никакого смысла идти туда, чтобы выпить кофе, который по вкусу мало чем отличался от любого другого. Хоть вы и потратите всего на пять минут больше. Потому что пять минут – это драгоценное время, которое составляет целых 8,3333 % всего обеденного перерыва. К тому же, в отличие от Starbucks с большим открытым залом, в Coffee Bean было всего четыре стола, разделенных перегородками, что делало это место более подходящим для приватных бесед. Мы называли их «купе», считая от входа «первое купе», «второе купе», «третье купе» и «четвертое купе».

Когда мы с B03 собирались вместе, то шли в Coffee Bean, а не в Starbucks. Были ли у нас романтические отношения? Нет. Было ли нам что скрывать? Да… Наши разговоры на девяносто процентов состояли из жалоб на компанию, но дело даже не в этом, а скорее в том, что в переполненном Starbucks повсюду сидели наши коллеги. Мы были готовы потратить на пять минут больше, чтобы устроиться в купе Coffee Bean, где можно было бы свободно обсуждать происходящее в офисе.

Договорившись на обеде встретиться с Ынсан и Джисони, я, начиная с 11:55, поминутно проверяла время на часах. 56 минут. 57 минут. 58 минут. 58 минут. Все еще 58 минут?.. Почему время остановилось? 59 минут. 59 минут. 59 минут. Вот и 12 часов. Никто, включая руководителя, не встал с мест. 12:01. До сих пор ни движения. 12:02. По-прежнему. В 12:03 я откатилась на стуле и встала, едва слышно прошептав:

– У меня… Сегодня назначена встреча, так что я пообедаю отдельно. Всем приятного аппетита.

Я сняла пальто с общей вешалки и вышла в коридор. Открылись двери лифта. Обнаружив Джисони и Ынсан в толпе, хлынувшей с верхних этажей, я одним взглядом поздоровалась с ними и улыбнулась без особой на то причины.

Так как наша встреча была посвящена теме, которая уже обсуждалась в чате, мы заказали традиционный для провинции Чонджу коннамуль-гук. Он был вкусным, а главное, быстро съедался. Покончив с супом за десять минут, мы пошли в Coffee Bean и заняли пустующее четвертое купе. Ынсан сняла длинное пальто, схватила кошелек и встала, чтобы заказать нам кофе.

– С чего это вдруг?

– Просто! – ответила она, мягко улыбнувшись.

Что за интонации? Ее ответ немного озадачил меня, ведь не было никакой причины для того, чтобы Ынсан говорила так взволнованно. Короткая фраза, но в ней было куда больше энтузиазма, чем обычно. Когда этот же яркий и веселый голос выкрикнул: «Что будете пить?» – я, не колеблясь, прокричала в ответ: «Теплый карамельный латте», – а Джисони добавила: «Айс-американо». Ынсан уже направилась к стойке, повторяя наши заказы, но внезапно обернулась, будто вспомнив о чем-то. Она вернулась к нашему столику и спросила:

– Может, нам еще и пирожные взять?

– Серьезно?

– Да, давайте. Суп был вкусным, но, когда я ела его в прошлый раз, к двум часам уже проголодалась.

– Правда? Два часа – это уже слишком, – спросила удивленная словами Ынсан Джисони.

– И это я еще преуменьшаю. Честно говоря, иногда я уже к 13:30 снова хочу есть, – сказала Ынсан и добавила. – Возьму еще и пирожные. Закажу каждой по одному. Я буду чизкейк. А вы?

Мы послушались Ынсан и заказали себе по пирожному. Когда она пошла платить, Джисони спрятала лицо рукой, осмотрелась и спросила у меня:

– Тебе не кажется, что с ней сегодня что-то не так?

Разумеется, я была не единственной, кто так подумал.

– Скажи ведь? Выглядит слишком счастливой, не думаешь?

– Да, это как-то странно.

После этих слов я снова взглянула на Ынсан. Верно, это странно. Определенно странно. Во-первых, ее глаза выглядели иначе. Раньше в них не было эмпатии и удовлетворения. Делая заказ, она пару раз, высоко запрокинув голову, рассмеялась, разговаривая с кассиром. Ожидая кофе, она засунула руки глубоко в карманы жилетки, несколько раз пожала плечами. Каждый раз, когда она повторяла это движение, на ее лице появлялась слабая улыбка. Почему она так ведет себя? Это не наша подруга.

Ынсан почти никогда не улыбалась. Из нас троих она была самой спокойной, рациональной и хладнокровной, у нее реже происходили эмоциональные всплески. Нет, она была вообще из самых спокойных людей, что я когда-либо встречала. А сейчас казалось, что ее охватили неконтролируемые эмоции – возможно даже, что-то вроде радости.