Внезапно вспомнив о чем-то, она поспешно достала из кармана телефон. Ее глаза, смотрящие в экран, засверкали – они были открыты настолько широко, что даже на расстоянии было видно их сияние. Ынсан поспешно прикрыла рот рукой, высоко подняла изогнутые брови и несколько раз моргнула, прежде чем медленно отвести руку и убрать телефон обратно в карман. После она скривила и плотно сжала губы, но уголки ее рта не могли солгать. Она пыталась сдержать широкую улыбку, непроизвольно расползающуюся по ее лицу. Ынсан вернулась в четвертое купе, неся пластиковый поднос с тремя чашками кофе и пирожными, и, расставляя тарелки, все тем же взволнованным голосом сказала:

– Ваши пирожные, дамы.

– Ынсан. Что с тобой такое? – первой спросила Джисони, хихикнув.

– А что со мной? – уточнила Ынсан, и я добавила:

– Атмосфера как-то отличается от той, что была во время разговора в чате. Ты подняла такой шум, я думала, ты расстроилась из-за своих оценок.

– Именно. Но когда мы встретились, оказалось, что ты в прекрасном настроении. Как-то странно.

– Я?

Слишком много вопросов. Она неуклюже пыталась прикинуться равнодушной. Я спросила:

– Подозрительно. Может, одна из нас получила «идеально»?

– Да как такое возможно? Чего ты так смотришь на меня? Я пытаюсь выглядеть расстроенной.

– Если ты получила «идеально», нам стоит тебя поздравить. Тебе нет необходимости скрываться от нас.

– Дело в другом. Это из-за… мужчины, – вмешалась Джисони.

Услышав ее, я подумала, что дело действительно может быть в мужчине. Но когда я спросила у Ынсан, действительно ли у нее появились отношения, она непринужденно улыбнулась и замахала руками, говоря, что это не так. Однако казалось, что это могло быть единственным объяснением таинственной энергии, которая наполняла каждое ее действие. С тех пор как я устроилась в компанию, я никогда не видела и даже не могла себе представить Кан Ынсан настолько воодушевленной. Я понимала, что со своим последним парнем она рассталась уже больше двух лет назад. Где и когда она могла познакомиться с этим человеком? Мы прекрасно знали, кто из нас чем живет, например Джисони с прошлого года увлекалась серфингом и на выходных периодически выезжала покататься, но жизнь Ынсан целиком состояла из работы и дома, поэтому у нее не было возможности познакомиться с мужчиной. Неужели даже в такой неблагоприятной обстановке можно преуспеть в личной жизни? Может, это кто-то из компании? Как раз в тот момент, когда я хотела остудить ее пыл, потому что для любого мужчины это были бы сомнительные отношения, Ынсан снова посмотрела в телефон, увидела что-то и положила его обратно на стол. Я с уверенностью сказала:

– Ну точно. Посмотри на это. У нее, кажется, появился парень.

– Это правда, Ынсан? Ты встречаешься с кем-то? Кто он? Кто написывает тебе? – Джисони поспешно схватила белый телефон Ынсан, лежавший на другом конце стола. Ынсан перехватила его и засмеялась:

– Ах, вы! Все совсем не так.

Тогда мы заканючили, выспрашивая, что же она скрывает, пока наша подруга молча протирала экран телефона о свои штаны. Затем, расслабленно улыбаясь, она положила локти на стол и слегка склонила голову. Все ее движения были медленными и грациозными, словно в замедленной съемке. Ынсан встретилась взглядом со мной и с Джисони, которая сидела напротив, и, опустив глаза, сказала:

– Если я расскажу, вы присоединитесь ко мне?

Когда она сказала «присоединитесь», мы с Джисони переглянулись. Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом снова уставились на Ынсан. Поколебавшись, Джисони спросила:

– К чему присоединимся?

Сделав глоток горячего американо, сестренка сложила руки, аккуратно поставила на них подбородок, а затем шепотом спросила:

– Вы знаете, что такое биткоин?

На мгновение воцарилось молчание. Я была в шоке от того, насколько ее слова отличались от тех, что я ожидала услышать. Я почувствовала, будто из мягкого и влажного мира чизкейков внезапно перенеслась в мир упругих ростков фасоли. Я просто молча кивнула, а Джисони спросила:

– Это что-то вроде электронных денег?

– Не совсем, это криптовалюта, – когда я поправила ее, Джисони возразила:

– Я и говорю. Электронные – это крипто, деньги – это валюта. Вот и получаются электронные деньги, да?

Услышав это, я подумала, что она в чем-то права, поэтому ничего не сказала. Ответила ей Ынсан:

– Да, так и есть. Но, если быть точнее, биткоин – это разновидность криптовалюты.

Ынсан объяснила, что для понимания того, что такое криптовалюта, сначала необходимо понять концепцию блокчейна. Система блокчейна означает использование телефона или компьютера в качестве общего «реестра транзакций». Примерно раз в десять минут реестр транзакций тех, кто проводил операции через систему, обновляется, и эта база с деталями о действиях называется блоком, тогда как цепочка блоков – это блокчейн… О чем она говорит? Кажется, Ынсан еще не дошла до сути, а я уже запуталась. Оглянувшись, я поняла, что Джисони находится в схожей ситуации. Я не могла позволить себе зевнуть, а мой нос перенапрягался из-за того, что я зевала через него. Ынсан, должно быть, считала выражения на наших лицах и объяснила еще раз:

– Давайте, сосредоточьтесь, все куда проще, чем вам кажется. Джисони, если бы тебе нужно было снять десять тысяч вон со своего счета, то ты пошла бы в банк и попросила: «Дайте мне, пожалуйста, десять тысяч вон». Но выдадут ли тебе деньги просто так? Нет. Сначала они узнают, клала ли ты на свой счет в банке десять тысяч. У них есть запись о том, что Ким Джисони в этом месяце положила на свой счет сто тысяч вон, верно? Только убедившись в этом, они выдадут тебе десять тысяч. А в бухгалтерской книге они запишут: «Ким Джисони сняла со счета десять тысяч вон, у нее осталось девяносто тысяч». То же самое происходит и когда ты пополняешь счет, верно? Чтобы позже таким же образом найти эту информацию, – мы закивали. – Но эта так называемая система с централизованным управлением стоит больших денег. Для нее нужен банк, нужны банкиры, и даже онлайн-банкинг требует денег для поддержания. Вам же не хочется, чтобы кто-то поджег бухгалтерскую книгу, взломал ваш счет, подделал его баланс или выманил ваши деньги, поэтому нужно удвоить и даже утроить защиту реестра. На все это нужны деньги. И еще одна проблема. Если вы получите в руки этот реестр, то узнаете все личные данные человека, информацию про его транзакции и количество денег на счетах, – Ынсан продолжала взбудоражено объяснять, что блокчейн был создан для устранения этих недостатков. Идея заключалась в том, чтобы скопировать реестр транзакций столько раз, сколько людей задействовано в системе блокчейна так, чтобы он был у каждого. Этим реестром совместно управляли бы люди, подключенные к системе, а не единый централизованный орган. К тому же реестр распределяется по компьютерам во всем мире, поэтому почти не требует затрат на обслуживание, так что он не подразумевает дополнительной оплаты и его невозможно мониторить. Даже если кто-то уничтожит или подделает реестр, в этом не будет смысла, так как существует его копия. Разумеется, все транзакции защищены автоматически обновляющимся шифрованием. Этим занимаются только ради собственной выгоды, но суть ведь в том, что собственность каждого находится в безопасности. Вы не слышали о подобном раньше?

– Ты о невидимой руке рынка?^[4] – не знаю, об этом ли она говорила, но Ынсан хлопнула ладонью по столу и сказала:

– В любом случае интересно же?

«Само участие в системе блокчейна называется майнингом… решение задач при помощи криптографии… алгоритмы… бла-бла-бла…» – примерно так я слышала ее объяснение. Конечно, я ничего не поняла. Получается, коин – это то, что ты получаешь в качестве оплаты за майнинг, а самым репрезентативным из них является биткоин, знакомый каждому из нас. Я смогла понять только последние ее слова, потому что весь процесс был настолько запутанным, что я почти не уловила сути. Кажется, она заметила непонимание в наших с Джисони взглядах и собралась продолжить, но я не хотела больше ничего слышать, поэтому прервала ее речь:

– Так в чем суть, Ынсан? Ты предлагаешь нам заняться биткоинами?

– Дахэ… – она потупилась, наклонилась ко мне через стол и продолжила: – Думаешь, я стала бы говорить что-то настолько очевидное?

По прогнозу будет сильный ветер

13 марта 2017 г.

Ынсан предложила начать с эфириума.

Стоило ей сказать об этом, как дверь кофейни громко задребезжала. Все посетители уставились в сторону выхода. Огромная дверь тревожно загрохотала и, хоть никто и не толкал ее, внезапно распахнулась, словно была легкой бумажкой, в зал ворвался холодный ветер. Несколько человек, сидящих у входа, коротко вскрикнули. Похоже, что ветер опрокинул их чашки, и напитки пролились на них. Мы сидели в четвертом купе – самой дальней части помещения, поэтому ничего подобного не произошло, но стало довольно холодно. Кассир подбежал и толкнул дверь обратно, но из-за сопротивления ветра она не сдвинулась с места. В итоге пришлось задействовать всех работников, чтобы захлопнуть ее. Ынсан лишь на мгновение отвлеклась на эту суматоху, сказав что-то вроде: «А ветер-то сильный», – а затем, не обращая на происходящее особого внимания, продолжила объяснять, чем эфириум отличается от биткоина.

Что до биткоина, то я не совсем понимала его принципы, но знала о нем несколько интересных историй. В основном это были рассказы о том, как какой-то американский подросток давным-давно раздобыл биткоины ради развлечения или как обычный разработчик купил их для тестирования в первые дни после их появления. Были и те, кто забыл, что у них есть биткоины, но спустя десять лет, прочитав о них в зарубежной статье, вспомнили, а открыв свои счета, обнаружили, что стали миллионерами. Слышала я и другие истории. Это были переводы твиттов от людей, которые писали, что из любопытства какое-то время майнили биткоины, а потом оплачивали ими очень вкусную пиццу. А не потратив их тогда на еду, сейчас они могли бы стать миллионерами, так что сейчас кусали локти.

Но я никогда и подумать не могла, что кто-то из моего окружения свяжется с криптовалютой. Слово звучало так, будто его произносил незнакомец, который рассказывает истории из дальних путешествий. Как бы сказать, Ынсан говорила об этом так, будто все уже решено. Если кто-то уже стал миллионером, значит, их стоимость уже выросла, и они стоят больших денег, так какой смысл покупать их сейчас? Я где-то мельком слышала, что сейчас один коин, который нельзя ни потрогать, ни увидеть, стоит больше миллиона вон. А что насчет эфириума? Это странное название я слышу впервые. В нем ведь даже нету слова «коин». Оно подозрительно, начиная с самого названия. Как можно доверять чему-то настолько «воображаемому» и покупать то, что не имеет никакого смысла и может за ночь превратиться в макулатуру.

– Поэтому тебе и нужно купить его прямо сейчас, дурочка, – сказала Ынсан, нахмурив брови.

По словам Ынсан, эфириум – это новый блокчейн, разработанный два года назад и представляющий собой блокчейн так называемого «второго поколения», который создал российский разработчик Виталик Бутерин. Проще говоря, этот коин был предназначен для системы, которая будет гарантировать кредит на блокчейне не только для коина, но и для любых других финансовых транзакций и контрактов. Например, можно представить, что в случае с договором на недвижимость документ об аренде автоматически копируется и обновляется для всех участников сделки. Создатель утверждал, что, поскольку все в мире состоит из договоров, эфириум – безопасная и инновационная технология, которая может использоваться куда шире, чем биткоин, так что эпоха эфириума еще впереди.

Джисони неопределенно фыркнула, отломила большой кусок от своего шифонового бисквита и положила его в рот. Несмотря на нашу реакцию, Ынсан без устали продолжала нас просвещать. В Корее он пока не особо известен, но вот в Северной Америке и Европе прямо сейчас набирает популярность, и один эфириум стоит 13 950 вон. Биткоин сейчас стоит полтора миллиона вон. Именно в этот момент я кое-что поняла. Я отчетливо уловила, как что-то мелькнуло в темных и ясных глазах нашей подруги. Она предложила нам представить ситуацию, когда эфириум будет стоить миллион, как биткоин, а может, и два миллиона вон.