Глориаль (страница 17)
11. Сделайте меня умнее
Эбби Гоулда[14] вывели из анабиоза недавно, однако ему это не мешало. Хирург ранее бодрствовал, когда «Искательница солнц» исследовала Чашу. Он помнил, как выглядели паучары на видео с камеры Бет Марбл: диковинные и устрашающие. Помнил стычки с птицами, которые оказались пернатыми потомками динозавров. Когда девяносто лет спустя его разморозили, присутствие Анорака сперва испугало Эбби, затем повергло в восторг.
Бугристая башка и модифицированная пасть существа, очевидно, работа генетических кудесников Птиценарода. Какие же у них технологии! Эбби размышлял, сумело бы это существо дать приплод.
Интерес не был чисто академическим. На борту хранились и другие генно-модифицированные паучары в форме яиц.
Анорак лежал на операционном столе, сложив лапы. Круглая туша умещалась с трудом.
– Почему мои лапы в этих фиксаторах? – спросил паук. – Я не могу двигаться.
– Мы не знаем, как ты себя поведешь, когда всё закончится, – объяснил Эбби.
– Я не причиню вам вреда, – пообещало существо. – Вы мне будете мозг вскрывать?
– Я тебя вообще не буду резать. Это… – Эбби погладил серебристый индукционный прибор, имевший приблизительно дисковидные очертания. Устройство людям передали в Чаше. Оно должно поместиться за крупными челюстями Анорака, покрыв его расширенный мозг. Как его обозвать? – Эта штука, думаю, работает по принципу электромагнитной индукции. Ты узнаешь больше, когда она закончит записывать тебе в мозг воспоминания Бемора. Но мы не знаем, что в точности ты тогда предпримешь. Вдруг начнешь метаться и себе навредишь?
– Но я же стану умнее.
– Да. – У Эбби были свои сомнения.
– Тогда выполняйте.
Анорак смотрел старые развлекательные передачи. Казалось, здоровенному чужаку этот способ усвоения людского социального этикета дается легче всего.
Эбби кивнул. Устроил прибор на панцире Анорака и закрепил его биосовместимыми скобками. Анорак дернулся, лапы его задрожали. Пауку и Эбби едва хватало места в операционной; налапники прикрепили к стене резиновым клеем.
Заглянул капитан. Эбби обратился в слух.
– Приветствую вас, капитан Редвинг, – проговорил Анорак.
– Я заглянул посмотреть, всё ли у вас в порядке, – сказал Редвинг. – Доктор Гоулд?
– Отлично. Мы готовы начинать.
Редвинг аккуратно коснулся паучьей лапы.
– Тогда вперед. Анорак, мы с тобой потом поговорим.
Бет наблюдала за Эшли Трастом, красивым самой что ни на есть банальной мужской красотой. На Земле ему бы это помогло, но с Бет он шансов не имел. Она предпочитала грубовато-потрепанный стиль Клиффа. После рутинного подката отшить Траста оказалось тем проще.
Эшли привыкал к работе с бортовой аппаратурой, усовершенствованной артилектами и сильно улучшенной по сравнению с тем, какой была она в пору его земных тренировок. Он стоял, накинув гарнитуру внешнего вида, и следил за приближением Паутины. Одной из вспомогательных специальностей Траста была метеорология; тут эта новая игра наконец запустится.
Он ощутил на себе взгляд Бет, но, похоже, не просек, что за его успехами попросил проследить Редвинг.
Сделав туманный жест рукой, Эшли проговорил:
– А знаешь, топографические особенности часто так и притягивают к себе облака. Видишь – вон те разнообразные облачные слои на переднем плане? Каждая зона со своей текстурой, погодой и составом облаков. Более темные участки соответствуют пропастям между облачными массами. Мы смотрим на стопку огромных платформ радиально, а локальная гравитация перпендикулярна направлению нашего движения – сбоку. Вау!
– Никто себе и представить такого не мог, – дипломатично отметила Бет.
– Как и той Чаши, которую вы посетили.
– Ага, там тоже было полное безумие.
Эшли показал пальцем:
– Видишь? Их солнечный свет как бы поворачивается в небе, следуя орбитальному периоду – несколько больше семи наших дней. Единственный промежуток настоящей ночи наступает, когда вся Паутина погружается в тень. Итак, то, что нам известно о планетах – в смысле тепловые градиенты между океанами и континентами, всё такое, – здесь неприменимо. Среда достаточно стабильна, и только гравитация изменяется по всей длине Паутины. Различия, однако, значительны. Здесь ветра не прерываются горными грядами, потому что воздушный поток способен попросту обтекать платформу, на которой воздвигнуты невысокие горы.
– А как насчет бурь? – Бет раздумывала, возможно ли предсказать непогоду в полевых условиях.
– О, на Земле джеты – своего рода ясли ураганных воронок. Здесь… не знаю.
Она посмотрела сверху вниз на облачные структуры величиной с континенты. В той области Паутины, куда они причалили, на Бугре, гравитация была минимальна: водяные пузыри размером с океаны поблескивали в солнечном свете. Всё это скрепляла сеть серебристых тросов и растяжек, напоминавших сухожилия. Словно змея, перебросившая между мирами свое тело. В каком-то смысле место это было еще удивительней Чаши Небес.
Эшли постарался как можно быстрее взяться за подготовленный артилектами курс. Он скучал по обилию информации, обыденному для доанабиозных времен. Как ему не хватало легкодоступной компьютерной сети, возможности быстро выяснить, где, кто, что, когда и зачем! Хотя он уже полностью оттаял, физических перемен тело не претерпело, и выглядел Эшли совершенно прежним, самочувствие его полностью изменилось. Он испытывал странное чувство свободы, задавая людям вопросы. Входящие потоки информации пересохли, он не знал в точности, сколько сейчас времени и где он находится. Примитивная жизнь.
Это также значило, что он вынужден будет полагаться на органическую память в мелочах вроде имен других людей. О, как несовершенна человеческая память без ассистентов! Он и позабыл, каково это – быть Первозданным Человеком.
Приходилось подключаться к тренировочному коммлинку, чувствуя себя голым и уязвимым.
– Вот по-о-о-тому-то-о-о вы все-э-э-э, нов`чки, не успеваете жир нагулять, – пошутила женщина по имени Джилган, растягивая «о» и проглатывая «и», точно оборачивала губы вокруг слов.
Она сообщила, что сама «с Юга». Ее акцент Эшли ни о чем не говорил.
Он вынужден был повторять фразы, чтобы артилекты выучили его голос и затем использовали оверлей при переговорах команды при экспедиции в Паутину. Или общении с глорианцами, когда те покажутся.
Акценты в многовековой экспедиции оказались нешуточной проблемой – они менялись, сдвигались, значения путались, как обычно в беглой речи людей. На Земле выработалось что-то вроде базовой нормы произношения, которая от зубов должна была отскакивать: в обществе, распространившемся по всей Солнечной системе, без такой не обойтись. Она сгладила акцентуальные различия. Но Эшли втайне порадовался, обнаружив, что «э-э-э», самое обычное междометие, которое люди машинально вставляли между фразами, давая себе время подумать над ответом, в человеческом звуковом ландшафте по-прежнему присутствует. Натаскав артилекты на его употребление, он слегка приободрился.