Обсудили и другие идеи. Рекламу конвейерных производств, ненавязчиво подчеркивая, что именно там пригодятся и малограмотные и малоопытные работники из села. Детские сады и группы продленного дня, чтобы женщины могли пойти работать в конторы и на заводы. Забросил идею, что агитацию стоит направить не только на женщин, но и на детей с подростками. И на инвалидов, только надо придумать, как организовать им посильную работу. И о том, что убеждать придётся и промышленников, в стиле «А где вы ещё новых работников найдёте? Как прибыль ковать будете?»

Ещё напомнил, что надо что-то сказать для Церкви и консерваторов, убедить их, что это не отказ от традиций. Что «это и есть традиции! В Отечественную войну женщина и партизанским отрядом командовала!»

О том, что самых негодных к работе на заводах можно пристроить на работы в столовые, фабрики-кухни, в те же прачечные, химчистки, детские сады… Ну и на склады. Или на стройки. Строить-то много придется. И в шахты, нам ведь потребуется куда больше угля и руды.

Подсказал ещё идею фильмов про «стахановские методы», разумеется, не без этого названия. Дескать, и там надо показать, как «труд делает человека»!

Кстати, Столыпин поделился, что куда проще будет подселять людей в уже существующие крупные промышленные центры, чем с нуля создавать новые. Соответственно, Питер, Москва, особенно после достройки Московского канала, запланированной на следующую весну, Одесса, Рига, Варшава. Новые центры создавал только наш Холдинг – Новониколаевск, Иркутск, Харбин, Владивосток и Хабаровск…

Когда мы уже заканчивали, Столыпин попросил о разговоре наедине. Ненадолго.

* * *

– И что он сказал? На тебе лица нет!

– Налей мне выпить, родная. Такую новость на сухую не пересказать.

Натали послушно набулькала шкалик^[38] моего любимого «Шустовского».

– Нет уж, тут шкалика не хватит, меньше, чем чаркой, не справиться! – я прервался, выпил, а уж потом нашел в себе силы продолжить. – Видишь ли, с началом войны усилили меры борьбы со шпионами. И… В общем, военная контрразведка выявила, что Мария Соррель – германский агент!

Натали охнула и налила немного и себе. Выпила, нервным жестом одернула юбку и спросила:

– Но как же так?! Кирилл ведь проверял её! И никаких признаков.

– Есть такой термин – «спящий агент». Похоже, расконсервировали её совсем недавно. Наши засекли и аккуратно ведут. Теперь попросили о содействии. Чтобы лишнего не утекало.

– Бедный Кирилл! – посочувствовало моё золотце. – Он ведь, похоже, её и в самом деле полюбил. И тут такое! Он же не сможет!

– А вот поэтому Столыпин и начал с разговора со мной. Понимает, какое значение Артузов имеет для нашего Холдинга и для нас с тобой лично. Вот и предупредил.

– Знаешь, милый, вызови-ка ты Артузова сюда. Тут всё объяснишь, а когда оклемается немного – ушлёшь в длительную командировку. Без неё, разумеется. Тебе есть куда?

– Да уж найдётся. У нас тут оловянный проект в стадии становления, на Кашгарское княжество и уйгуров нужно поглядеть, ну и вообще. На наши сибирские и дальневосточные проекты.

– Вот и вызывай. Поговори, объясни, и ночевать тут оставь. Есть понадобится, напьётесь вместе. Главное, чтобы он с тоски сердечной руки на себя не наложил. А уж когда первый шок пройдёт – загрузим его по полной! Это ему лучше всего про долг напомнит.

Она вздохнула, но припечатала:

– Он – мужик крепкий! Справится, если поможем!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Что интересно, потребность командировать Артузова у меня и в самом деле была. Узнав про паёк русского солдата, я припомнил старый антисоветский анекдот. Мол, встречаются русский и американский генерал. Американец: „Паёк нашего солдата включает 4500 ккал в день!“ А русский ему отвечает: „Врёшь! Не может солдат два мешка брюквы за день съесть!“

Выяснилось, что тут всё ровно наоборот. Паек русского солдата включает фунт мяса в сутки. А на время войны норму увеличили до полутора фунтов и отменили постные дни^[39]! А армия у нас была почти полуторамиллионная, да на четыре миллиона приросла в численности. Да еще раньше чуть не треть дней приходилась на пост, солдаты сидели без мяса. А на время войны „пост разрешается“. Да еще и членам семей мобилизованных паёк полагался. Короче, потребление мяса только армией увеличилось более, чем на миллион тонн в год. Правда, с возможностью замены на консервы с коэффициентом ¾. Или на рыбу, паштеты из субпродуктов и прочее. Но всё равно, консервов нам требовалось огромное количество.

Мы тогда вели переговоры с англичанами и американцами, оседлавшими оловянные рудники Перу и Боливии. Они решили, что раз война, то можно уже заключенные контракты по твердым ценам не исполнять. Но у нас было, что предложить им.

Опять же, часть консервов делали в стеклянных банках. И придумали технологию электролитического получения оловянного покрытия на жести, которое тоньше в полтора раза.

Но всё равно – не хватало. Главное было повторно использовать банки. И вот тут мы наткнулись на скрытый саботаж армейских интендантов. Это заставило заподозрить, что дело не только в привычке и нежелании внедрять новое, а в каком-то корыстном и личном интересе этих тыловых крыс!

А военная контрразведка не тянула. Им был нужен напарник, который понимает в промышленном производстве и шпионаже. Я всё думал, кого бы послать. „А тут и случай подвернулся!“»

Глава 8

Санкт-Петербург, квартира Воронцовых на Миллионной улице, 3 августа 2014, воскресенье

Алексей сделал очередной перерыв в чтении и отправился на кухню «в рассуждении, чего бы пожевать». Душа просила чего-нибудь покрепче, а разум твердил, что в таком случае можно ничего и не читать. Компромисс удалось найти за счет охлажденного сухого красного в сочетании с нарезкой из фруктов.

Дед, увидев эту композицию, одобрительно кивнул и составил компанию. Впрочем, логичный выбор в такую жару.

– Слушай, дед, а ты не думал, что сегодняшняя ситуация во многом повторяет ту, вековой давности. Смотри сам: трения из-за нехватки ресурсов – раз. Выход мы видим в колонизации – два! Да, пусть и в колонизации космоса, но всё же… Тогда тоже в основном колониальные рынки и ресурсы делили! И третье – есть куча народа, которая довольствуется небогатой, но спокойной жизнью. Главный девиз – «не напрягаться!»

– Не всё так просто, Лёша. Вот сам смотри, ты говорил, что твои одесские родственники оранжерею завели с какими-то суперэффективными сортами, светильниками, специальной атмосферой и прочими штучками. Вино делают, кальвадос поставили, свиней откармливают. И весьма неплохо на этом зарабатывают, верно? Но представь, что этим путём ринулись бы все. Сбыта бы не стало, цены упали, и всё равно это занятие осталось бы для немногих.

– А что же делать? – слегка растерянно спросил внук.

– Ты же сам говорил – ситуация похожа! Тогда всех этих «не напрягающихся» мобилизовали работать для фронта. Сейчас ищут способы мобилизовать их для колонизации космоса. И поверь мне, найдут. Разные государства будут применять разные наборы средств, но итог достаточно предсказуем. Одни рвут жилы сами, и этих будут поощрять, другие будут сопротивляться, но и таких заставят.

– Подожди, это что же, снова окрепнет сословное общество?

– А оно никуда не исчезало, дорогой ты мой. В самой демократической стране мира ты всё равно найдёшь элиту, и часто потомственную, средний класс и люмпенов. А также касту жрецов, вне зависимости от того, являются ли они жрецами официальных религиозных культов, толкователями государственной или оппозиционной идеологии или, к примеру, ярыми проповедниками атеизма. Важно не расслоение на сословия. А что?

– Вертикальная и горизонтальная мобильность? Наличие «социальных лифтов»?

– В точку! Конечно, наличие богатых родителей и связей даёт преимущества. И в получении качественного образования, и в карьере, и в бизнесе. Кто ж спорит? Но главное – это желание. Американец же не только потому продвинулся, что знания из будущего использовал. Это дало ему неплохой старт, не спорю, но он бы застрял на уровне обычного миллионщика, если бы не начал формировать команду. Если бы не искал людей и не давал им шансы. Люди – вот что было его главным богатством. Потому он их и привлекал, продвигал и… Иногда отпускал, чтобы им не стало тесно рядом с ним. Сейчас, в принципе, таким «беломорским Наместничеством» стал весь мир.

– За счёт дешевой энергии?

– Глупости! Нет, обилие и низкая стоимость энергии – это важно. Но всё это пропало бы даром, если бы не эффективные социальные структуры. Все эти «лифты», территории опережающего развития, доступное образование, качественная медицина. Или ты решил, что это только для пропаганды так говорят? Нет уж, именно это и есть главное. А гелий–3 – лишь очень приятное дополнение.

– Кстати! Спросить хотел, ты в курсе, почему электричество уже дешевеет? И откуда его берётся больше? Ведь и гелия–3 на Уране пока не добывают, и электростанций новых не появилось.

– Ну, тут всё просто! – заулыбался Воронцов-старший. – Законы рынка на этот раз сработали в плюс. Раньше-то мы часть органического топлива производили за счёт электричества. А сейчас нефтяные и газовые компании узнали, что лет через пятнадцать гелия–3 станет море разливанное. Вот и начали цены снижать, чтобы успеть с уже разведанных месторождений как можно больше прибыли выжать.

Алексей улыбнулся и протянул бокал. Семья Воронцовых давно играла против ископаемого топлива, и снижение цен на него не могло их не радовать.

– Плюс к этому, в стоимости энергии с гибридных АЭС почти треть составляли расходы на строительство новых станций. Теперь это не нужно, часть мощностей уже освободилась, а потом начнут строиться станции на гелии–3, куда более дешевые и надёжные. Вот и они цену начали снижать, чтобы мощности не простаивали. А пользуются этим предприимчивые люди, вроде Ленкиного дяди Лёвы. Ну и дай им бог здоровья!

– Погоди-погоди! Но ведь получается, что уменьшается и прибыль атомщиков?!

– С чего вдруг? Я ж тебе сказал, они уменьшили расходы на строительство новых станций. А те, кто строил станции и делал оборудование для них, тоже не потеряли. Сейчас Космос столько всего требует, что они просто перепрофилируются.

– Это что же получается? – задумчиво протянул Алексей. – Стратегия win-win? Все в выигрыше? И потребители топлива, и обыватели, и атомщики с промышленниками?

– Ты забыл нефтяников и газовщиков! – улыбнулся дед. – Но это – цена прогресса. Введение электрического освещения тоже разорило производителей керосиновых ламп, а автомобили вытеснили извозчиков. Это неизбежно!

Санкт-Петербург, Миллионная улица, квартира Воронцовых, 17 (30) ноября 1914 года, понедельник

Разговор с Артузовым прошел ожидаемо тяжело, хотя я позвал на помощь Аркадия Францевича Кошко, его бывшего начальника и до сих пор почитаемого наставника. Нет, истерик не было, но… Глаза потухли. Именно в таком состоянии здешние мужики и стреляли себе в висок, предварительно уладив дела. Так что я его тупо напоил.

А потом, когда его всё же прорвало на вопрос: «Как теперь жить?», напомнил о долге. О том, что заменить его сейчас просто некем. И что нормальное функционирование нашего Холдинга сейчас, во время войны, важно не для бизнеса, а без преувеличения определяет судьбу России. Тут он даже протрезвел, кивнул, заверил, что не подведёт и попросил придумать ему длительную командировку. После чего отправился в люлю. Аркадий Францевич тоже откланялся, всё же шёл третий час ночи, а вот меня вштырило. Накатил крепчайшего кофе, взял бумагу и карандаш и засел творить.

– Как я выгляжу?

– Как огурчик, зелёный и в пупырышках! – незамедлительно ответила мне моя ненаглядная. – На-ка, подлечись! Холодный кофе с «Карельским бальзамом». Что случилось, что ты только под утро спать пришёл?

– Муза меня посетила!

– Симпатичная хоть? Надеюсь, у вас с ней ничего не было? – пошутила Натали. – А то смотри, под корень оторву!