Роза с удовольствием копалась в огороде и готовила еду в столовой Аарона. Для нее было полезно выйти из зоны комфорта и общаться с людьми. Собственная боль наделила ее умением сопереживать другим. Она знала: жизнь может сбить тебя с ног ни с того ни с сего, но, если тебе никак не подняться, это не значит, что ты плохой человек.

Она осмотрела свои трофеи: латук, мангольд, морковь и немного молодого горошка. И ревень, разумеется. Она знала заранее, что ревень поспел и будет в меню с заварным кремом.

Она заперла дверь? Роза замерла на месте и напомнила себе, что есть кодовое слово, которое должно ее успокоить, а не спровоцировать тревогу. Конечно, она заперла дверь. Конечно заперла. Конечно. Конечно. Она подняла корзину, пытаясь угомонить голоса в голове, и отправилась в «Миску для души».

В крохотной кухне, примыкающей к столовой, Роза вымыла руки, а потом, заглянув в шкафчики и в холодильник, чтобы узнать, какие продукты принесли другие волонтеры, стала прикидывать, что лучше приготовить. «Пирог садовника», – решила она. Для верхнего слоя в изобилии имелся сладкий картофель, из которого можно сделать пюре. Лук, морковь, сельдерей, лук-порей и пастернак – для нижнего слоя. Некоторые посетители будут ворчать, что нет мяса, но они всегда съедали все дочиста. Это было чем-то вроде игры: шутливое ворчанье, притворное недовольство. Роза знала, что они были благодарны. А она старалась, чтобы все блюда получались вкусными. В пюре надо добавить побольше сливочного масла. И побольше сыра сверху.

Вошел Аарон, и Роза поздоровалась с ним, хлопнув ладонью по его ладони.

– Привет, Розалита! Что готовим?

Он был худощав, как все, кто занимается триатлоном, одет в оранжевую толстовку с надписью на спине «Добился успеха» и в облегающие спортивные штаны с заниженной талией.

– Пирог садовника, – сообщила она ему. – И может быть, макароны с сыром и мангольдом.

– И с чем?

– Что-то типа навороченной капусты, – пояснила Роза со смехом, отлично зная, что Аарон был в курсе, что такое мангольд.

Иногда она смотрела на Аарона, и в ее душе рождалось чувство, которому она пыталась противиться. Хотя, если честно, кто на ее месте не чувствовал бы того же самого? Аарон был успешен, добр, остроумен и чертовски хорош собой. Он не выставлял напоказ свое богатство. Ездил на работу на велосипеде, никогда не хвастался электрическим «БМВ», стоявшим, как ей было известно, в гараже под многоквартирным домом. Аарон не забывал свои корни. Несколько раз в неделю заходил на чай к матери. Продолжал общаться со старыми друзьями. Роза знала, что Аарон дает деньги взаймы. Друзьям-музыкантам – на запись демо. Своему кузену – на автолавку, чтобы тот мог торговать карри по-ямайски из козлятины, риса и горошка в разных точках города. Ссуды он давал без процентов и не оговаривал срок возврата денег.

По духу он напоминал Розе отца. Забавно, ведь трудно найти более непохожих друг на друга людей. Аарон – молодой чернокожий, воспитанный улицей и очень крутой. Фрэнк – белый средних лет, не без чудачеств. Хотя оба увлекались музыкой. Фрэнк не был богат, как Аарон, но отличался потрясающей щедростью относительно того, чем мог распоряжаться, включая время. Он пестовал людей и вселял в них уверенность. Розе так этого не хватало! Фрэнк понимал людей и знал, как проявить лучшее в них. Аарон тоже обладал таким свойством. Он делал так, что вам хотелось ему угодить.

Роза принялась за работу. Кухня, обставленная довольно просто, была оснащена всем необходимым, чтобы готовить большое количество порций. Холодильник с морозилкой, плита, двойная раковина и посудомоечная машина, в которой все отмывалось ну просто за считаные минуты. Множество кастрюль, сковородок и противней для запекания. Роза выложила овощи, потом достала из холодильника и шкафчиков все, что ей было нужно: масло, молоко, большой пакет тертого сыра, макароны… Продуктов хватало с лихвой, и она обрадовалась, что сегодня посетители смогут выбрать блюдо по вкусу.

Через пять минут Роза уже чистила сладкий картофель и нарезала овощи для начинки. Аарон включил радио, и помещение наполнилось ритмом регги из шестидесятых. Она не могла не улыбнуться, двигаясь под музыку. К полудню пирог садовника и макароны с сыром подрумянивались в духовке. Роза заварила себе чай и вышла с кружкой в столовую, где уже собирались посетители. Обычно их было около двадцати. Половина из них приходила постоянно, остальные – время от времени. И всегда был кто-то, кого она видела впервые.

Роза немного потолкалась среди них. Она здоровалась со знакомыми, слегка стукаясь с ними кулаками, ударяя ладонью по ладони или хлопая их по плечу. У нее было правило заговаривать с каждым, кто выглядел неловким, застенчивым либо потерянным. И хотя Аарон изо всех сил старался, чтобы никто из посетителей «Миски» не чувствовал себя униженным, некоторые люди все равно испытывали стыд. Во всяком случае, в первый раз. Вскоре они уже чувствовали себя непринужденно.

В столовой существовал устав: все должны сидеть за столом. «Есть вместе важно для людей, – говорил Аарон. – Хочу, чтобы мы ощущали себя семьей». Некоторые ели и исчезали как можно скорее. Другие задерживались, наслаждались компанией и разговором и никогда не спешили уходить. В большинстве это были мужчины разного возраста. Одни – вчерашние школьники, другие – явно пенсионеры. Все были вежливы. Все испытывали благодарность. Все откликались на доброту.

И каждый приходил сюда по определенной причине. Кто-то бомжевал, причем уже давно. Кто-то переживал трудные времена и надеялся встать на ноги. Некоторые были просто одиноки, обычно пожилые. Многие, очевидно, злоупотребляли алкоголем или наркотиками, хотя в «Миску» не допускались пьяные и те, кто являлся под кайфом. У многих были проблемы с душевным здоровьем. Иногда Роза просто терялась, не зная, как помочь и с чего начать.

«Ты делаешь все, что в твоих силах, – сказал Аарон, когда она однажды призналась в своих сомнениях. – И это важно».

Роза не всегда была уверена, что ее макароны с сыром изменят чью-то жизнь, но старалась быть частью коллектива и участвовать в разговорах за обедом.

Сегодня она оказалась рядом с Газом. Он был завсегдатай. Они сошлись на почве музыки девяностых, фанатом которой он был. На него произвели впечатление ее познания.

– Откуда ты столько знаешь о Stone Roses?

– От отца, – объяснила она. – У меня остались все его плейлисты. Семидесятые, восьмидесятые, девяностые… Мы все время говорили о музыке.

– Девяностые лучше всего, – сказал Газ, хотя ничего хорошего они ему не принесли.

Она знала, что Газ пьет, так как он этого не скрывал. В прошлом он принимал наркотики.

– Бросить наркотики было проще. С выпивкой труднее. Она повсюду. – Газ криво улыбнулся.

У него были голубые глаза и темные брови, веснушки делали его моложе своих лет – около сорока, по мнению Розы. И полные губы. В последнее время он похудел, осунулся так, что выступали скулы.

– Но с выпивкой, знаешь… Иногда думаешь, выпью баночку, сниму напряжение. И вот не заметишь, как ты уже пьян в стельку. – Его лицо помрачнело. – Не могу справиться. И знаю, что не могу. И зачем я это делаю? Шелл снова меня выгнала.

– Где же ты спишь?

– На диване у дружка. Но вечно это продолжаться не может. – Газ взял вилку, и Роза заметила, что у него дрожит рука. После вчерашних возлияний или ему нужно выпить? Он поймал ее взгляд. – Я всегда трясусь. Слишком много пил. Слишком много вечеринок. – Он положил вилку, практически не притронувшись к еде.

– Не будешь больше? Когда я голодна, меня одолевает тревога.

– Не совсем хорошо себя чувствую, – признался Газ. – Хотя вкусно. Твою стряпню любят больше всего.

Роза засмеялась. Ей был приятен его комплимент. Она поняла, что не может заставить его доесть. Газ опустил голову и задрожал еще сильнее, будто простудился и его лихорадит.

– Где будешь ночевать сегодня? – Она боялась, что он может остаться на улице.

– Аарон говорит, могу переночевать в бытовке.

Аарон построил бытовку на парковке как убежище в экстренных ситуациях. Там разрешалось ночевать только раз, потом ждать неделю, чтобы вернуться. Но в бытовке было сухо и тепло, имелся туалет с раковиной.

– Круто. Хочешь взять с собой что-нибудь из еды? Есть хлеб, и я могу сделать сэндвичи с сыром.

Газ выглядел растерянным, словно гадал, почему ее вообще это волнует. И хотя он был старше, Роза чувствовала необходимость заботиться о нем.

– У дочки сегодня день рождения, – сказал Газ.

– Ух ты! Здорово, да?

Газ стал отцом довольно поздно. Шелл, его подруга, уговорила Газа завести ребенка, хотя он прекрасно понимал свои проблемы. Шелл была слишком оптимистична и переоценила его способность остепениться и стать ответственным. Без сомнения, он любил дочку, но справиться со своими демонами был не способен. Сейчас он попал в замкнутый круг: безупречное поведение, потом срыв – и разгневанная Шелл выгоняет его из дому.

У Газа был несчастный вид.

– У меня нет денег на подарок. Кому нужен такой бесполезный отец?

Роза опустила голову. Одно из строжайших правил Аарона запрещало персоналу давать посетителям деньги. Слишком легко поверить в слезливую историю, а деньги могли быть использованы во вред.

– Она хочет плюшевого единорога. Всего двадцать фунтов, но у меня их нет. Я должен был встретиться с ней, но как я приду с пустыми руками? – У него сморщилось лицо, и Роза поняла, что он вот-вот расплачется. – Почему я такой неудачник? Почему не могу жить нормально? Я так люблю обеих, но все время их подвожу. Все время.

– Ты можешь получить помощь. Сам знаешь. Поговори с Аароном.

Газ перевел взгляд на Аарона. Тот стоял в углу в окружении молодых парней, которые смотрели на него с явным уважением и восхищением. Роза прочитала мысли Газа: Аарон был полной ему противоположностью. Газ сидел напротив нее, съежившись и понурив голову.

– Это дно. Нет денег даже на подарок дочке.

Роза подумала о Герти, кровать которой была завалена мягкими игрушками. Она посмотрела на Аарона и услышала его предостерегающие слова у себя в голове. Потом взглянула на Газа и увидела лицо человека, который был унижен своей слабостью.

– Нам не разрешается давать деньги, – сказала она шепотом. – Но зайди на кухню и возьми кое-что из еды, прежде чем уходить.

Казалось, Газ испугался, что она могла подумать, будто он просит денег.

– Это не то, что я имел в виду. – Он потупился, переплел пальцы и еще сильнее задрожал. – Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Что бы сделал ее отец? Роза задумалась. Фрэнк наверняка решил бы сомнения в пользу Газа. Это было рискованно. Ее голова говорила «нет», но сердце кричало громче. Двадцать фунтов за плюшевого единорога. Какой от этого может быть вред?

– Никто не узнает, – сказала она. – Никто не догадается.

Глава 5

Обычно после часа плавания в «Лидо» у Черри прояснялось в голове, и она могла сосредоточиться. Но сегодня вода не смыла ее тревогу. Она проплыла шесть раз от бортика до бортика, вытерлась, оделась и запрыгнула в машину. Сейчас она ехала из Эйвонминстера по подвесному мосту, направляясь на юго-запад.

Она выбралась из постели в половине седьмого, когда солнце стало пробиваться сквозь щели белых деревянных жалюзи. Надела спортивные штаны, футболку и кроссовки, стянула волосы в хвост. Она часто уходила из дому до того, как просыпался Майк. Ей нравилось приезжать в «Лидо» и плавать рано утром, но сегодня она была особенно осторожна, чтобы не разбудить его. Впрочем, он крепко спал, уткнувшись в подушку.