Через пару минут занимаем 340 эшелон, и я перевожу лайнер в режим автопилота. Теперь можно немного расслабиться, попить соку, принесённого вышколенным Анатолием. Но мне отчего-то хочется накинуть крейсерской скорости вполовину больше узлов и мчаться в Екатеринбург, а потом и обратно так, чтобы пятки сверкали. Только бы это всё поскорее закончилось. Потому что первое правило пилота: «все мысли и чувства оставляй на земле». Но с появлением этой чёртовой девчонки на моём борту, правила почему-то перестают работать.

Остаток полёта проводим в молчании. Разве что при снижении в «Кольцово», Андрей предлагает зайти на посадку по автопилоту, а я оспариваю. Видимость отличная, боковой ветер несильный. Хоть «Эйрбасы» и садятся безукоризненно, плавно и точно в знаки, в отличие от «Боингов», часто ведущих себя на автопилоте при посадке коряво и резко.

Сажаю самолёт мягко. Я почти всегда сажусь мягко. Пусть кто-то думает, что это самоуверенность, но я знаю себе цену и в курсе своих возможностей.

У нас в районе пятидесяти минут, за которые приходится снова мяться с документацией. Терпеть это не могу, потому что бумажки убивают всю романтику, но приходится. Обещал Андрею взять эти обязанности на себя в крайние его рейсы со мной.

И вот, лайнер заправлен, новые пассажиры в салоне, а бортпроводники полностью готовы к взлёту. Обратно передаю управление Печорину. Оставляю пиджак на кресле и выхожу из кабины.

И сразу же встречаюсь с растерянной Яной, рукой, тянущейся к бутылке с минералкой, стоящей в тележке бизнеса. Прохожусь по ней изучающим взглядом, задерживаясь на участках идеальной девичьей кожи, а когда останавливаюсь на лице, что уже пылает от смущения, не могу сдержать довольной ухмылки. Её реакция на меня начинает забавлять, вызывая несвойственный интерес.

А когда оковы наших взглядов разрываются, вдруг, отступив назад, Яна почти спотыкается и чуть ли не падает, но я успеваю схватить её за руку, неосознанно притянув к себе и вернув в вертикальное положение.

– Осторожно! – раздражённо выдаю я, но из объятий не отпускаю. – Порядок?

– Д-да, – приглушённо лепечет Котёнок, упёршись ладошками в мою грудь.

– Если ты теряешь голову от меня, Колесникова, нам противопоказано летать вместе, – тяжело сглотнув, грубо хватаю её за подбородок, вглядываясь в широко распахнутые глаза.

На секунду она прикрывает их, а когда распахивает, вижу в её расплавленном серебре такой взрыв эмоций, что хочется испить её до дна. Поглотить всё её чувства, пропустить через себя. И эти глаза. Я не ошибся, они мне знакомы. Знакомы, как и эта девчонка, так правильно и удобно ощущающаяся в руках, как будто родилась, чтобы быть в моих объятиях.

Она тоже смотрит, не отрываясь. Кажется, собирается что-то сказать, но я не позволяю, отстраняя Яну от себя, прежде чем развернуться и уйти.

А зайдя в уборную, глядя в зеркало, аккуратно притрагиваюсь подушечками пальцев к шее, куда почти уткнулись её губы. Улыбка на моём лице превращается в оскал.

Я передумываю. Слишком много вопросов к этой девчонке. Вероятно, однажды, она сама пришла ко мне, а я великодушно отпустил её. Сегодня у неё снова был шанс сбежать. Но маленьким мотылькам свойственно глупо лететь на огонь. И сейчас она окончательно потеряла свой шанс на побег.

Теперь я не позволю ей скрыться, пока я не смогу убедиться в своей правоте. Пока она мне не наскучит. А после… Что ж, я оставлю её, как и десятки других до, и десятки других после, без надежды на возвращение. Потому что я всегда ухожу, руша всё за собой.

Глава 9.

Яна.

– Да что за день такой? – сокрушается Анатолий возле тележки. – Сходишь за минералкой в бизнес, Колесникова? А то та мамочка с двадцать первого, меня живьём сожрёт. Опять кнопку нажала. Просил же подождать пару минут!

У нас в экономе закончилась вода. Такое редко бывает, но всё же случается.

– Нет проблем, – улыбаюсь я, мысленно посылая коллеге лучи спокойствия.

На обратном рейсе ему не очень везёт. По стороне Борисова, из Екатеринбурга летят очень неспокойные пассажиры: бабуля, причитающая на весь салон, что умрёт при каждом малейшем движении самолёта, мальчишка, упорно весь полёт пинающий кресло впереди сидящего пассажира, очень неспокойный младенец, из-за плача которого минутами ранее устроила скандал та самая мамочка вышеупомянутого мальчишки, что с самого вылета гоняет Толю за минералкой, а ещё мужчина-сердечник, за которым приходится постоянно следить. У меня же на удивление все спокойные, если не считать неприятного мужичка, пытавшегося уже три раза узнать «сколько стоят дополнительные услуги стюардессы», подразумевая под этим всё самое неприличное, о чём можно подумать.

Выдвигаюсь в сторону бизнеса по салону. Отодвигаю шторку, разделяющую классы, сообщая Калерии, за чем, собственно, явилась. Старшая кивает. Сама занята пассажиром, как и Снежана. Ещё одна шторка, и я на месте. Тянусь за бутылкой воды, внезапно слыша, как дверь кабины пилотов открывается.

Замираю, завороженно наблюдая за неторопливыми движениями Дмитрия, мягкими и плавными, как идеальный заход на посадку, не в силах оторвать глаз от безупречно прямой спины, обтянутой белой форменной рубашкой, и прекрасно сидящих брюк. Чуть затуманенным взглядом цепляюсь за оголённые рукава, прочерчивая рельеф мускулов. И я снова отключаю голову, думая сердцем, потому что так проще и приятнее. Потому что муж матери такой мучительно красивый, что иначе просто не выходит.

Как только встречаюсь с его грешным взглядом, чуть отступаю назад в узком проходе, но запутавшись в собственных ногах, спотыкаюсь, и едва не грохаюсь, вот только сильные руки Дмитрия возвращают мне перпендикулярное положение, а я почти что впечатываюсь ему в шею губами.

Как же стыдно! Неуклюжей я тоже никогда не была, но рядом с ним перестают работать любые установки.

– Осторожно! – недовольно рычит командир, но всё же удерживает меня, не давая упасть.

Так близко, что я чувствую дыхание отчима, горячие ладони на своей талии, и жар его тела через тонкую ткань рубашки. Так близко, что наши губы почти соприкасаются, а я могу вдохнуть аромат Северского. Порочный аромат. Взрослого, до одури желанного мужчины.

– Порядок?

– Д-да…

Чувствую, как взмокли от напряжения мои ладошки, упёршиеся в его сильную грудь.

– Если ты теряешь голову от меня, Колесникова, нам противопоказано летать вместе, – ухмылка припечатывается к губам Дмитрия.

Сократив всякую дистанцию, полностью стирая личные границы между нами, он хватает меня за подбородок двумя пальцами, приподнимая лицо. А мне вдруг кажется, что эта близость похожа на то, что часто встречается в романтических сериалах, где персонажи растворяются в близости друг к другу. Вот только мы не в сериале. И моя реальность не так сладка.

Осознаю это чётко, когда отчим почти что отталкивает меня, убирая со своего пути, как незначимое препятствие, и не проронив ни слова, скрывается в уборной.

Я же даю себе пару минут, чтобы перевести дыхание, хватаю бутылку минералки и спешу обратно в эконом, ведь работу никто не отменял.

Остаток рейса проходит почти на автомате. Я делаю, что должна, улыбаюсь, отвечаю стандартными репликами, но всё как в тумане. Пока снова не слышу его голос, разносящийся по самолёту.

Северский объявляет посадку негромко, размеренно и очень спокойно. Кажется, что он укутывает салон бархатом с мужественной хрипотцой, которая внезапно успокаивает даже плачущего малыша. И меня цепляет, обволакивает, ведёт. Это так странно и волшебно, что кожа покрывается беглыми мурашками.

А потом мы садимся. Мягко, уверенно, даже несмотря на плохую видимость.

Рабочий день почти окончен. Завершив свои обязанности на борту, наша команда сходит с телетрапа прямиком в здание аэропорта и направляется обратно в брифинговую. Сейчас будет послеполётный разбор, и можно сказать, решится моя судьба. Даже не узнав нюансов, я понимаю, что слово Дмитрия имеет тут решающий вес. И если он собирается избавиться от меня, вряд ли я увижу его на будущих рейсах.

И вот, мы за столом. Первой начинает Самойлова:

– Мы с вами выполнили рейс SW6016 Екатеринбург-Новосибирск, время в пути три часа. Всем спасибо за работу, все молодцы. От меня жалоб и предложений нет. Командир? – бросает старшая на него полный почтения взгляд.

– Нет, – мазнув по мне взглядом, отвечает отчим, а я ощущаю невероятный холод, как будто в помещении бушует сквозняк.

– И к новенькой? – в удивлении вскидывает изогнутые брови Калерия.

– Нет, – на этом, он резко выставляет ладонь вперёд, приказывая больше не касаться данного вопроса.

И не удостоив более меня и взглядом, удаляется со вторым пилотом в сторону кресел. Калерия на мгновение теряется. Выглядит слишком удивлённой происходящим, одаривая меня странным взглядом. Но тут же берёт себя в руки, продолжая спрашивать, не было ли жалоб и предложений у пассажиров.

– Калерия Валерьевна, могу я получить график плана полётов на апрель? – спрашиваю я старшую.

– Вас поставят в наш график, раз Дмитрий Дмитриевич одобрил. Через пару часов зайдёте в приложение и увидите.

– У меня будут резервы в ближайшее время?

– Хотите в резерв, Колесникова? – хмыкает она, ослабляя пуговицу на форменном пиджаке. – Могу организовать хоть сегодняшней ночью. У нас как раз не хватает желающих, – смотрит старшая в свой телефон. – Но учтите, если улетите в рейс с длительной стоянкой, послезавтра с нами не полетите.

Хочу ли я? Не особо. Но не представляю, как вернуться сейчас домой и как объяснить, что я теперь в команде с её драгоценным мужем. А ведь рассказать всё равно придётся. И хоть я не сделала ничего плохого, и стыдиться мне можно лишь за собственные мысли, почему-то чувство тревоги не отпускает.

– Я рискну. Ставьте сегодня, – киваю я.

Старшая выполняет просьбу без проблем. Просит побыть в брифинг-рум несколько часов, а к восьми вечера меня и прибывшую из командировочного рейса московскую команду, доставляет в гостиницу «Скайпорт» мини-бус фирменного цвета «Крыльев» с логотипами авиакомпании.

Сама гостиница, конечно, не пять звёзд, но ремонт тут хороший, персонал улыбчивый, а внутри чисто и ухоженно. Именно со «Скайпортом» у «Крыльев» договор на размещение своего персонала. Девушка на ресепшен направляет меня в номер на втором этаже, сообщая, что остальные бортпроводники резерва уже в отеле. Что ж, мне до них дела нет. Я приехала сюда переночевать и подумать.

Добираюсь до номера, затаскивая внутрь чемодан. Он самый маленький, в «травянистых» нейтральных тонах, с двумя односпальными кроватями и видом на аэропорт. В «Крыльях» своя политика – в гостиницах на базах всегда селят по одному. В гостиницах других городов и стран всё будет зависеть от класса отеля. В моей прошлой авиакомпании такой политики не было, и поодиночке селили только пилотов, бортпроводников же могли по трое в номер, из-за чего страдал отдых.

Приняв душ и переодевшись в гражданское, быстро пробегаюсь глазами по расписанию в приложении. Почти ничего интересного, а внимание привлекают только два рейса. Пока информации о том, вызовут меня из резерва или нет, не имеется, решаю сходить поужинать, потом в зал и бассейн. Это ещё один плюс, за который я люблю свою работу – на резервах в родном городе можно просто отдохнуть и расслабиться.

И вот, поев и позанимавшись на беговой дорожке, я переодеваюсь в купальник и спускаюсь к бассейну. Плавать не хочется, потому ложусь в джакузи, расслабляя уставшие после рейса ноги. Несмотря на позднее время, тут на удивление людно. В самом бассейне наворачивает уже который круг возрастной мужчина, на лежаках расслабляется громко болтающая стайка девушек, и даже в джакузи напротив меня усаживаются двое.

– Слышала, что Северский какую-то малолетнюю пигалицу одобрил. Думаешь, правда? – спрашивает яркая блондинка с типичной причёской стюардессы и при полном макияже.