Дети

Это учреждение получит название «Первая национальная свинка-копилка». Оно предложит клиентам уникальную услугу – «Вклады-Раскраски». Отделения оснастят высококачественными фломастерами на цепочках. Слоган банка – «Спорим, наша звонкая монета звонче, чем твоя?!», а чеки будут различаться не по цвету, а по вкусу: «Алая малина», «Шоколадный зефир», «Ванильная помадка» и «Черешня». Сотрудники банка будут добры, но неумолимы, и на столах тех, кто ведает сложными операциями, такими, как «Ссуда под залог карманных денег за следующую неделю», будут таблички «Дядя Ральф», «Тетя Марша», «Дядя Гарольд» и «Тетя Рути». Если клиент нарушит обязательства по платежам, его будут оставлять без сладкого в течение 6,5 % каждого месяца просрочки платежа. Если это не даст результатов, банк вынужденно прибегнет к крайней мере – наложит арест на деньги, полученные должником в подарок на день рождения. Часы работы банка: в будни – после уроков, по выходным – в любое время при условии, что вся домашка сделана.

Гомосексуалы

«Первый национальный бомбезный банк» будет выделяться тем, что только в этом банке есть правило фиксированного минимального заказа – не менее двух бокалов. Особые услуги – для желающих наличные голубого цвета или бланки банковских чеков с портретом Рональда Фербенка^[8] либо с полным текстом песни «Где-то над радугой». Если клиент желает подать заявку на кредитную карту, достаточно пройти в операционный отдел, где он найдет мистера Юджина, мистера Рэнди, мистера Джоэля и Эдуардо, и те с превеликой охотой расскажут и покажут, что помимо «Мастеркард» существует масса интересных вариантов. Часы работы: в неурочное время.

Психиатры

«Нью-Йоркский банк жалости к себе» разместится не в каком-то одном здании, а в целом комплексе, потому что все не так-то просто. Если клиент превысит кредитный лимит, он может и должен попробовать уговорить банк все-таки простить долг, поскольку все приключилось из-за неспособности банка реалистично смотреть на цифры. Если клиент пожелает наладить более осмысленные отношения со своим счетом, он волен прилечь на кушетку и обсудить это с кем-либо из инфантильных, склонных к саморазрушению сотрудников. Авторучки в банке предусмотрительно заправлены особыми чернилами, оставляющими глубоко символичные кляксы. Часы работы: 10.10–10.50.

Ждать ли появления конкурирующей фирмы под названием «Первый банк для других женщин»?

Непременно. Вы сразу узнаете его по неповторимым особенностям: индивидуальные сейфовые ячейки, битком набитые дорогостоящими побрякушками, страстные взгляды, обычай праздновать Рождество в одиночестве. Часы работы – послеполуденное время по вторникам и четвергам.

Что сильнее – закон о реквизиции культурных ценностей властями
или законная власть культурных людей?

Вообще говоря, законы созданы для того, чтобы защищать население от вреда, который кто-то может ему причинить. Вообще говоря, под вредом подразумевается физическая опасность. Вообще говоря, тема физических опасностей – не самая интересная. Правда, некоторые законы призваны ограждать население от финансового краха. Но, что правда, то правда, финансовый крах приключается все равно. А самая истинная правда: население – не самый интересный круг людей.

Итак, наша правовая система довольно скучна, ведь она постоянно манкирует решением трех самых животрепещущих вопросов. Перечислю все три самых животрепещущих вопроса:

1. Красиво ли это?

2. Остроумно ли это?

3. Знает ли оно свое место?

С первого взгляда ясно, что эти три вопроса не только объемлют все непредвиденные ситуации, от которых обязана защищать нас нынешняя правовая система, но и, что важнее, бестрепетно сражаются с подлинными опасностями современности. А значит, именно эти вопросы – нерушимые столпы любой разумной системы правосудия. Ниже мы будем исходить из того, что она на них стоит. Если вы найдете нужным ответить на любой из этих вопросов отрицательно, значит, нарушите закон. Ради вящей ясности я рассмотрю каждый вопрос отдельно, хотя, по идее, уже ясно, что они – как братья.

Красиво ли это?

С пятого по восьмой класс в нашей школе, по устоявшемуся обычаю, учитель в первый день занятий разъяснял принцип личной свободы при демократии: «Ваше право махать кулаками заканчивается там, где начинается нос другого человека». Мысль великолепная, кто спорит. Но чего-то этой фразе недостает, нет в ней настоящей изюминки, поэтому она бесполезна.

Проще говоря, в ней упущено из виду главное. Я лично предпочла бы, чтобы задели мой нос, но не задевали мое чувство прекрасного. Так что предлагаю взамен свой принцип: «Ваше право носить полиэстровый костюм мятно-зеленого оттенка заканчивается там, где начинается мое поле зрения». Если вы сознательно пренебрежете этим предписанием, вас арестуют за дурной вкус.

Конечно, вскрытие этого ящика Пандоры приведет к целой лавине склок и обид. Чтобы найти на них управу, будет назначен Специальный уполномоченный по вопросам миловидности. Он или она издаст циркуляр с детальным описанием нижеперечисленных правонарушений:

А. Строительство зданий, похожих на гигантские электробритвы.

Б. Реклама на телевидении и в журналах, для которой снимают не моделей, а реальных людей.

В. Производство разноцветных сигарет: если белые сигареты были достаточно хороши для Эдварда Р. Марроу^[9], вам и вовсе не стоит привередничать.

Г. Фигурный лед для напитков: цветку место в вашей петлице, а не в вашем бурбоне.

Д. Аэропорты, где похозяйничали дизайнеры, помешанные на идее дерзкой простоты.

Ж. Мебель в виде вещей, с которыми в 1940-х играли маленькие дети.

З. Толстовки с рисунком, создающим иллюзию, что это не толстовка, а фрак (такие толстовки носят только те, кому доводится надевать фрак разве что на работе).

Наказание для виновных в любом из вышеперечисленных преступлений – либо девяносто дней в обществе человека, который придумал помещать фото обнаженных мужчин на центральных вкладках женских журналов, либо семьдесят два месяца в Лос-Анджелесе, в зависимости от того, что подвернется раньше.

Остроумно ли это?

Давным-давно, в незапамятные времена, люди стремились к красноречию. Восхищались теми, кто виртуозно владел словом. Остроумие было широко востребовано. В ту эпоху в почете были эпиграммы.

Со временем все изменилось: большинство людей стало стремиться к популярности у ближних. Люди стали восхищаться теми, кто умел крепко пожимать руки. Приветливость была широко востребована. В ту эпоху в почете были телеграммы.

Сегодня, судя по всему, люди в основном стремятся отдохнуть. Восхищаются теми, кто может крепко спать всю ночь до утра. Забытье широко востребовано. В нашу эпоху в почете миллиграммы.

Не беспокойтесь, я не осмелюсь шуметь, нарушая ваш сон, но позвольте уведомить: вы арестованы за занудство. Специальный уполномоченный по защите ораторского искусства подозревает вас не менее чем в одном из нижеописанных проступков:

А. Вместо того, чтобы пробовать себя в искусстве беседы, вы предпочитаете свой способ общения – обнимашки с посторонними людьми в то время, когда они, погрузившись в бассейн с теплой водой, заново переживают худшие минуты своего детства.

Б. Вы уверены, что движение за женскую эмапсипацию все-таки не лишено чувства юмора.

В. Вы разговариваете афоризмами с футболок.

Г. Вы разделяете практически неисчерпаемый интерес Дэвида Сасскинда к частной жизни заслуженно безвестных гомосексуалов.

Д. У вас есть потребность раз в неделю обсуждать свои сокровенные мысли с шестью собеседниками, один из которых – платный.

Е. У вас отпала потребность раз в неделю обсуждать свои сокровенные мысли с шестью собеседниками, один из которых – платный. Отпала, ибо вам открылось, что Эрика Янг уже все сказала за вас.

Ж. Буквосочетание «эст»^[10] – для вас не только аббревиатура слова «эстрадный».

З. Вы – телеведущий, свято уверенный, что все люди на свете планируют две недели в Лас-Вегасе. Поэтому очередного гостя своей передачи вы представляете так: «Доктор Джонас Солк^[11] – соловей наших полей».

Если вас признают виновным, то приговорят к годовой подписке на журнал Psychology Today или семидесяти двум месяцам в Лос-Анджелесе в зависимости от того, что подвернется раньше.

Знает ли оно свое место?

Волей Уполномоченного по делам уместности совет «Для всего найдется место, и надо все класть на свое место» расширен до «Для всякого из нас найдется место, и всякий из нас должен знать свое место». Вы находитесь не на своем месте или виновны в том, что что-то оказалось не на своем месте, если совершили один из нижеперечисленных проступков:

А. Вы мужчина и посещаете собрания борцов за все передовое против всего отсталого.

Б. Вы женщина и посещаете собрания борцов за все передовое против всего отсталого.

В. Вы собака и проживаете в Нью-Йорке, скорее всего, в моем районе.

Г. Вы – камуфляжная военная форма на человеке, который в данный момент не служит в военной части, расквартированной в Юго-Восточной Азии.

Д. Вы – напольное покрытие из ковролина в ванной.

Е. Вы собираетесь зайти ко мне домой без предварительного звонка.

Ж. Вы пишете стихи и при этом вы все еще живы.

Тех, кого признают виновными в любом из вышеперечисленных преступлений, приговорят либо стать десертом, который подают в коньячной рюмке, либо провести семьдесят два месяца в Лос-Анджелесе в зависимости от того, что подвернется раньше.

Дело семейное: нравоучительная история

Снабжать слово «роды» эпитетом «естественные» – значит предполагать, что бывают и «неестественные роды». Сторонники понятия «естественные роды» уверяют, что на протяжении тысяч лет женщины рожали в уюте и спокойствии у себя дома или на рисовых плантациях: просто ложились и старались глубже дышать. Поскорее ехать в роддом, получать инъекции и медицинскую помощь – неправильно. Природа такого не задумывала. Некоторые прислушались. Другие – нет. Некоторые из тех, кто не прислушался, не прислушались высокомерно, твердо и непоколебимо веруя в правильность своего неестественного взгляда на вещи. Им было приятно ехать в роддом с наивозможной спешкой. Инъекции были им в радость. Медицинская помощь – отрадна. Неестественность была для них образом жизни. Стойко храня верность искусственности, они многозначительно переглядывались, когда здоровались друг с другом, а вместо «до свидания» шептали друг другу «à rebours». Такая жизнь их устраивала, и они считали себя настолько утонченными, насколько позволяли обстоятельства, неоспоримо гетеросексуальные и, следовательно, ограниченные.

Затем, мало-помалу, в этих кругах поползли настораживающие слухи. Слышалось злобное бурчание. Самых продвинутых все реже и реже видели в лучших женских консультациях. Несколько месяцев все шушукались, обмениваясь догадками, а затем всплыла правда: определенные элементы, бегущие впереди моды, нашли способ обзаводиться детьми, по сравнению с которым банальные неестественные роды выглядят, как что-то наподобие поедания собственной плаценты. Эта публика решила вообще обходиться без физиологических процессов и добывала себе детей в барах.

Наибольшей популярностью пользовался бар «Цыпленок Цыпа» в браунстоуне на одной из модных улиц вблизи Ист-ривер. Потенциальные родители, находящиеся в активном поиске, приезжали в это заведение на такси или собственных автомобилях, энергично стучали в лакированную дверь, коричневую, как шоколадка, и представлялись женщине, которую все знали только по кличке «Бабушка», – старушке лет семидесяти, с притворно добрым лицом.