Глава 36

Просыпаюсь я от того, что дверь в мою спальню с силой хлопает об косяк. Ну как просыпаюсь – подпрыгиваю на кровати и резко сажусь. Тут же кровать прогибается в области моих ног. Наташа пожаловала.

С разбегу запрыгивает, дико визжит при этом.

– Пижамная вечеринка, детка! – делает несколько прыжков на матрасе, высоко поджимая ноги. В первую секунду зажмуриваюсь. Мне кажется, что она свалится на пол.

На моё счастье она останавливается, снимает блокировку с телефона, который держит в руках, и включает радио. Судя по репертуару, ретро волна. Затем начинается вакханалия. Как обезумевшая, скачет по кровати, виляя при этом всеми выпирающими снизу и сверху частями тела. Подпевает громко и невпопад.

– Вообще-то я сплю. И вечеринки пижамные устраивают по вечерам, – бурчу, после чего тяну на себя одеяло, совершенно не беря во внимание то, что подруга стоит, в том числе, и на нём.

За опрометчивость мне тут же прилетает: ржущее тело валится сверху.

– Просыпайся, бодрое утро! Давай петь и танцевать. Мы дома одни, – кричит у меня над головой. – Твои все уехали. Женщины в магазин, дети в школу, мужчины на работу.

– Я с папой съездить хотела, – просила его взять со мной, мальчика навестить.

– Он перед отъездом показал мне, где хранится шампанское! – восклицает торжественно. – Откроем по-гусарски?! И будем праздновать!

– Что?

– Что-что, отпуск твой! – крепко обнимает меня через одеяло, старается растормошить, дёргает из стороны в сторону.

Не знала бы её, подумала, что наркоманит по-тихому.

– Что-что, кто бухает с утра? Только алкаши, – пытаюсь увернуться от её щекотушек и всё сильнее запутываюсь в одеяле.

– Ага, а трахаются по утрам только извращенцы, – начинает безудержно смеяться, отчего вытпускает меня из захвата. Лежит на спине, раскинув руки, и заливается таким задорным смехом, что не заразиться я не могу. Сон как рукой снимает. – Вот ты дотошка-задолбашка. Как у такого крутого отца могли родиться такие скучные дочки… Ладно, причину, по которой ты мужика так щепетильно выбираешь, я понять могу, но с алкоголем то что?

– Вставай уже, женщина бессовестная. Кофе пить пойдём. Всё постельное мне сбила, – скидываю с себя одеяло, зеваю, потягиваюсь и встаю.

– Ох, эти ноги да на мои бы плечи, – говорит подруга с диким кавказским акцентом.

– Боже. Наташа. Пятый десяток, приём! – упираюсь ладонями в кровать и, наклонясь к ней, произношу громко над её ухом, прям как она мне минутой ранее.

– Потыкай мне ещё тут возрастом. Ох, молодёжь. Мы с Вадимом у мелкого презики недавно стрельнули.

От того, как она лихо переводит тему, у меня дух захватывает.

– Сама купила, сама потратила, – вздыхаю.

– Отож. Удачное вложение денежных средств, – Натик вслед за мной быстро поднимается с постели. – Пойдём, покормишь меня. Я тебе за это спою, – начинает прочищать горло.

Пожалуйста, пусть во мне через десять лет будет столько же энергии, сколько в ней сейчас.

Спускаемся вместе на первый этаж. Дом поглощён непривычной тишиной. Марк – парень шумный, мегаконтактный. Сидит со мной и Наташей в гостиной до полуночи, ушки свои греет, пока Аня, сестра моя, ему нагоняй не устроит. Без него в доме слишком спокойно. Оказывается, парень создаёт уют. А как он радовался привезённым подаркам! Жаль, на видео никто не заснял. Не так часто к переходному возрасту в детях остаётся непосредственность.

– Сделай нам стейки. А я пока чай заварю.

По её хихиканью становится понятно, что чай будет не чайный.

Пока я отрезаю несколько кусочков от замаринованного папой куска мяса, за спиной слышится характерный хлопок. Гусар мой в деле.

– Не удивительно, что Тёмыч так крепко запал, – философствует Натали.

Оборачиваюсь. Её слова за гранью фантастики. Стоит, опирается одной рукой об обеденный стол, второй держит бокал, из которого с видом ценителя отпивает алкоголь. Хоть картину пиши.

Десяти часов утра ещё нет, а мы уже будем наклюканные.

– Тёмыч? Серьёзно? А как же долбоящер, козлина, кретин в погонах?

За время наших отношений как она только Тёму не величала. И за глаза, и в них. Искры между ними было не меньше, чем между мной и им.

– Да жалко его что-то стало. Когда последний раз его видела, выглядел он, как суслик побитый. Заросший, опухший, потасканный. Мне даже показалось, что похудел.

Блд. Не точно, но возможно, во мне ещё что-то ёкает.

– Где ты успела его рассмотреть? Похудел, – передразниваю её.

– Как где? В квартире твоей.

У меня от удивления всё валится из рук. Кусочки огурцов падают на раскалённую поверхность. Крышка электрогриля опускается. Если он стейк за пять минут до состояния гренки сжигает, то что будет с овощами? Но это мелочи, поем и горелое.

– Что он делал в моей квартире?

Я ключи забрала, Артём спокойно их отдал. Опять придётся менять замки.

– Цветы выкидывал, так хорошо, что мы с девчонками к себе успели часть утащить. Ой, – подруга осекается. Смотрит на меня внимательно, и до неё начинает доходить. – Ну, козлина же, а! Алён, я подумала, что ты сама его пустила, честное слово. Мало ли, женушка выгнала, – приподнимает уголок губ, кривится. – Ты же вечно добрая душа, особенно по отношению к нему. Я мимо проезжала, смотрю – свет горит в окнах. Вернулась, заехала. Он открыл быстро, выглядел совсем неважно. Пзд. Давай заяву на него напишем? Сто тридцать девятая, кажется.

Из меня вырывается истерический смешок. Заместитель руководителя следственного управления пойман за незаконное проникновение в жилище своей любовницы… Огонь новость была бы, но нет, воздержусь.

Щёки прикрываю руками, они пылают. Руки же наоборот ледяные. Как ты, Алёна Богдановна, докатилась до жизни такой? Мне уже даже не стыдно, скорее интересно, когда эта хрень прекратится. Который раз уже так, всё идет хорошо-хорошо, потом раз и Артём.

– Иди уже, выпей, расслабься, – Наташа мягко меня оттесняет. – Побледнела вся. Я сама с готовкой закончу.

Рефлексировать долго у меня не выходит. На кухню заходит наш мелкий блондинчик в подаренном мною спортивном костюме. С одной стороны, мне приятно, с другой, у них в школе форма.

– Ты почему не на уроке?

– Приболел, – старается изобразить кашель, которого нет. – Медработник температуру измерила и отпустила меня домой лечиться.

– И какая у нас температура?

– Тридцать девять, – выдаёт почти с гордостью. Как же легко палятся дети.

Батюшки! Да вы чё? А что не сорок?

– Иди сюда, – встаю сама, подхожу к окну и зову его. В солнечном свете слизистые хорошо проглядываются.

Полминуты хватает осмотреть глаза и горло.

– Куртку снимай. Футболку можешь оставить. Руки подними.

Племянник мешкает, глаза бегает. Пытается придумать, как выкрутиться. Тем самым подтверждает мои мысли о том, что я увижу на его теле.

– Советую тебе поживее решаться. Или показываешь мне подмышки, или признаешься. Я не шучу.

Играем ва-банк.

То, что я вижу в подмышечных впадинах, меня не радует.

– Это не ожог, аллергическая реакция. Что это было?

Марк молчит, взгляд потупил. Выглядит так, словно сейчас заплачет.

– Анафилактический шок более чем в двадцати процентах случаев приводит к смерти. И я тебя, возможно, удивлю, но для того, чтоб он наступил, не обязательно что-то есть, пить или вводить в кровь. Достаточно местного воздействия. Всё зависит от степени реакции организма, а она сугубо индивидуальная.

– Клей канцелярский. У меня на него аллергия. Насморк быстро прошёл, я принял антигистаминное, но чешется очень, – плечом передёргивает. – Я просто очень с вами побыть хотел, – проводит рукой под носом.

Обхватываю его за затылок и прижимаю к себе. Макушку целую. Он тут же в ответ крепко обхватывает руками. Поднимаю глаза на Наташу, та тоже стоит, щёки свои натирает.

– Сказал бы, я разрешила бы школу прогулять, – произношу, поглаживая его спину.

– Мама, – шмыгает и замолкает.

– Ой, ну с ней бы мы точно договорились. Пообещай мне, что членовредительством в отношении своего организма заниматься не будешь?! – отстраняюсь немного, держа его за плечи, в глаза заглядываю. – Никаких горячих пакетов из микроволновки подмышку, клея на кожу. Грифели есть тоже не надо.

– А они помогают?

Здрасте, пожалуйста.

– Не все. Язык зато красят все. Таким, как мы с тобой, и мама твоя, с химией играть не стоит, аллергия опаснее, чем ты думаешь. Можно по итогу не успеть помощь оказать просто-напросто. Понимаешь?

Часто-часто кивает.

– Нат, накрой на троих. Мы пойдём, обработаем пострадавшую кожу и вернёмся.

Туся в ответ показывает ок обеими руками.