Вскрытие покажет любовь (страница 25)
– Это мне важно! Понял? Не от тебя. Я с нормальным человеком семью хочу, а не с эгоистом законченным. Задолбал. Мир вокруг тебя не вертится. Разлюбила, смирись. Для разнообразия, может, на жену внимание обратишь?
– Чтобы ты успела с малолеткой потрахаться?
– А то я разрешения твоего стала бы ждать, – он мне не верит, по глазам понимаю.
Ногами хочется топать от безысходности. Неужели так будет всегда?
Глава 42
Жена, любовница, девушка, содержанка – это всё просто слова. Сути происходящего в жизни девушки они не раскрывают. Всё зависит от отношения мужчины к тебе. И от того, как ты сама себя ощущаешь. Можно быть законной женой и всё равно чувствовать себя ненужной, несчастной и даже грязной, ежедневно испытывая боль и бессилие.
Я знаю, что не смогу быть всецело счастлива с Артёмом. Его желание подавлять невозможно обуздать. Перепады от пика «я в раю» до подножья «грохнуть всех окружающих без сожаления» меня угнетают. После его необдуманных фраз можно неделями лезть на стену.
Хочу спокойствия, а не плакать ночами.
А самое главное – есть вещи, которые я не в силах забыть, хоть уже и простила. Проблема в том, что людей мы запоминаем пережитыми вместе моментами. Мои самые лучшие происходили именно рядом с ним, как и худшие. Эта та причина, по которой мне его тяжело отпустить. На подкорке крутится мысль: «Может, попробовать? Один единственный раз. Вдруг опять будет так же волшебно». Не будет. И фразы а-ля: «Ты моя», «Не отпущу», «Люблю» уже не греют, наоборот, веет холодом.
Выходя из такси, не успеваю сделать и пары шагов, как слышу своё имя. Ёжусь. Как же не хочется разговаривать сейчас с кем-то. Быстро провожу по щекам тыльной стороной ладони. Совершенно не вовремя.
– Алён, – Костя цепким взглядом проходится по мне, как только я оборачиваюсь, – что случилось?
Только тебя мне для счастья не хватало.
– Что надо?
Я же говорила, что токсичная. Сейчас и вовсе аморфный кисель в голове.
Взгляд его цепкий, изучающий. Хотя тут не обязательно быть великим профессионалом, чтобы понять – я не в порядке. Именно сейчас, в эту секунду мне наплевать на его мнение обо мне, на мнение всех, и это не скрыть.
– Хотел попросить тебя об одолжении. Писал, но ты не ответила.
Сообщение от него открывать так и не стала.
– У меня ещё отпуск. Все рабочие вопросы, – приподнимаю руку, разворачиваю запястьем к себе, смотрю на часы, – начинают меня волновать через три дня.
Вру. Завтра же утром поеду «отвлекаться» от бренности своего бытия. В голове так и крутятся слова Артёма: « Ты никого, кроме меня, полюбить не сможешь». Его стандартная фраза, слышала десятки раз, и каждый раз меня охватывает страх. Вдруг так и есть?
– Я не по работе. Личного характера просьба, – делает шаг ко мне. И я, как последняя шуганная дурра, отступаю.
Костя улавливает в моих движения неладное, не комментирует, но подходит ближе, обхватывает мой подбородок ладонью и бесцеремонно поднимает голову. Глухо чертыхается.
Ситуация идиотская. Жила я себе преспокойно, вообще внимание соседей не привлекала, а тут прямо действие второе после антракта. У них что, рассылку произвели на рабочие телефоны «Алёна в городе. Можно начинать»?
– Это он сделал? – крайняя степень немилости слышится в его голосе.
Несколько часов только прошло, а я уже снова чувствую себя опустошенной. Не сразу понимаю, что он спрашивает не о засосе.
– Что ты хотел? Что за просьба? – дёргано стряхиваю с себя его руку, которой он так и придерживает моё лицо. – Давай быстрее, я устала.
– Я тебе вопрос задал. Это Шумов сделал? – Его взгляд, очень тяжёлый, снова опускается к моей шее. Я не отвечаю. – Сука! – Мне даже не хочется уточнять, я или Артём. – Поговорю с ним.
– Я тебя не просила.
– А я тебя не спрашивал, – произносит категорично, давая понять – тема закрыта.
Кого–о мне это напоминает.
– Говори, что ты хотел, и я пойду.
Ноша в руках становится непомерно тяжёлой. Добраться бы до квартиры и упасть замертво, хоть в коридоре.
Он сомневается, говорить или нет.
– Сыну надо курс уколов закончить. Сейчас поеду за ним. Назначения все есть, но он очень боится, будет кричать, – предупреждает, приподнимая брови, от чего на лбу появляются складки, которые неожиданно кажутся милыми. – Жанна заранее не предупредила о решении выписаться из больницы, я бы нашел кого-то. А так завтра в семь утра, – плечами пожимает. – Я обещаю его крепко держать.
– Ты же сам умеешь, – припоминаю его порывы самостоятельно меня уколоть.
– Завтра увидишь, держать и лекарство вводить одновременнонереально, – говорит так уверенно, словно я уже согласилась.
Маленький ребёнок болеет, отказать будет с моей стороны некрасиво?
– Жена твоя против не будет? Не поверит, что я единственный доступный тебе медицинский работник.
– Плевать. Надо было в больнице оставаться, но она «устала», – он явно недоволен второй половинкой.
– Договорились. Скинь сообщением номер квартиры. К семи подойду. Вечером тоже после пяти, если надо.
– Очень надо, Алён, – смотрит на меня так, что я готова сквозь асфальт провалиться. Глаза его по всему моему телу гуляют, хорошо, что я в удобном широком костюме. – Спасибо тебе.
Киваю, мол, хорошо. Собираюсь уже уходить, но Костя забирает вещи у меня из рук.
– Я провожу.
Захожу в квартиру с чувством лёгкой благодарности к Косте за то, что не стал развивать тему, связанную с моим бывшим. Пара фраз – и я бы рыдала.
Закрываю дверь на все замки, прижимаюсь к ней лбом. Тело пробивает мелкая дрожь. Можно было бы лечь спать – лучший способ избавиться от дурных мыслей. Вместо этого плетусь в ванную, скидываю с себя вещи и достаю из настенного пенала свой антидепрессант.
Прохожусь по квартире, разбрызгивая мужскую туалетную воду. Действие странное, но так пахнет папа. Папа равно спокойствие и защищённость, а я всего лишь маленькая девочка и у меня нет проблем. В самые тяжелые для себя времена я выработала условный рефлекс. Эта простая ассоциация способна подавить во мне любой раздражитель. Помимо успокоения я невольно начинаю думать о том, что есть люди, которые любят меня, которым я нужна.
Последние брызги отправляются на банный халат, который планирую надеть после душа. Спустя полчаса, закутываясь в него, скольжу взглядом по своему отражению. Истерический смешок рвётся наружу. Засос на шее теряется на фоне отпечатка лапищи Артёма, четко прорисованного контура ладони. Твою ж мать. Я за малым успела себе язык прикусить, когда на эмоциях чуть ли не ляпнула Косте, что мне нравятся такие развлечения и лезть в это не надо.
Глава 43
На утро грустинку словно рукой снимает. Просыпаюсь без будильника в шесть утра. Чувствую себя отдохнувшей.
Всего-навсего надо ограничить общение с Артёмом, и будет мне счастье. Проводя в Калининграде день с Кириллом, я ведь не думала о Шумове. И без него может быть задорно и увлекательно. Просто почаще надо напоминать себе, как это – проводить время с другими мужчинами. Отвлечься. Переждать, перетерпеть внутреннее тление.
Собаку можно было бы завести, но жалко бросать животину на долгие часы в одиночестве.
Пока варю кофе, покачиваюсь, стоя рядом с плитой. Сверху меня греет огромный махровый халат, прохладный пол холодит голые стопы. Приятный контраст. Бодрит.
Чашку с кофе ставлю на стол, накрываю куполом настаиваться. Быстро принимаю тёплый душ. Вытираюсь, стоя в душевой, дабы не растрачивать нажитые градусы. Натираюсь парфюмированным кремом, наношу увлажняющий мист с шиммером.
Первые месяцы работы я очень боялась, что от меня будет отталкивающе пахнуть. Методом проб и ошибок установила для себя, что парфюм с кожи улетучивается в разы быстрее. Так я подсела на все эти баночки-скляночки. Бонусом – мягкая, ароматная кожа. Толя часто шутит, что у него кончаются силы – жгуче хочется откусить. Касаюсь носом предплечья, нюхаю – сегодня я ванильно-медовое молочко. Боже, меня дешевле пристрелить, чем содержать. Серые брюки с высокой посадкой, заправленная чёрная водолазка, поверх белая рубашка, аксессуары. В отпуске на работе надо появляться красиво наряженной.
По пути до жилища Кости я испытывала чувство неловкости. На этаже – жуткой неловкости. А за два метра до двери становится прямо страшно. Учитывая нюансы знакомства с членами его семьи, мне тут не место.
Вариант «сбежать» тает на глазах. Не успеваю постучать, а дверь уже отворяют.
– Спасибо, Алён, что пришла. Привет. Проходи, – выглядит он немного взъерошенным и более мягким. Вероятнее всего сказывается присутствие сына.
Напомнить себе, что тут его сын приходится несколько раз, потому что несмотря на абсолютно домашний внешний вид – серые штаны, тонкий трикотажный джемпер, – у меня во рту скапливается слюна при виде Кости. Не почувствовать силу варианты отсутствуют. Она во всём – от проступающих сквозь ткань кубиков пресса, широких плечей, роста высокого до внутреннего стержня… Тормози. Ты тут не за этим.
– Доброе утро. У сына есть на что-нибудь аллергия? Пищевые ограничения? – уточняю.
Костя не сразу понимает, о чём я, ему требуется несколько секунд. За это время он замечает в моих руках пакеты.
– Нет, отсутствуют, – пропускает меня в квартиру. – Но не стоило Алён, – он уловил, что содержимое бумажных пакетов предназначено Пете.
– Шшш. Это не для тебя. Не мешай мне усыплять детскую бдительность.
– Опыт, – уголок его губ слегка ползёт вверх.
– Он самый. Тем более уколы не совсем по моей части, – говорю тише. – Но я умею, – добавляю поспешно.
– Да, я запомнил.
Пф, я тоже не позабыла свою встречу со сколопендрой.
– Где руки можно помыть? – спрашиваю, глядя на него снизу вверх.
С моим ростом такие моменты происходят не так уж часто. Разница в максимум десять сантиметров привычна. Счастье в мелочах у каждого индивидуальное. Мне нравится чувствовать себя маленькой.
Костя показывает мне, где находится ванная комната. Квартира большая и светлая, тут и там разбросаны игрушечные динозавры, в остальном порядок и чистота.
На полотенцесушителе на вешалке сушится белая рубашка Кости.
– После сушки мне не нравится запах. А именно эта, счастливая, нужна мне сегодня, – поясняет, оперевшись о дверной косяк, пока я мою руки. Занимает собой значительную часть проёма.
– Сушка отдельная лучше справляется, а со стиралкой согласна, мне тоже не нравится, – оборачиваюсь, ловлю его взгляд. Сколько можно пялиться? – Я рано пришла? Болеющий спит?
– Проснулся. Питомцев своих кормит, – стреляет глазами в лежащих на полке деревянной столешницы резиновых динозавров.
– Слэб горного карагача идеально подходит для ванных, – провожу рукой по столешнице. – Взятки? Родители? Или копил?
Костя глухо смеётся, затем откашливается в кулак.
– Часто подобное спрашивают?
– Когда «Лекса» купила, несколько спорных дел как раз было. Долго намёки кидали, даже проверку кто-то инициировал, но быстро замяли.
– Тебе проще, всегда можно пойти по наклонной, – снова прощупывает грани дозволенного.
– Сейчас извращенцев хватает. При желании симпатичный парень тоже может найти спонсора, – окидываю его точно таким же взглядом, как и он меня постоянно, с ног до самых глаз. Подмигиваю. – Пошли уже знакомиться с потерпевшим
В первую же минуту мне кажется, что Костя нагло и беспринципно мне врал. Только удивление на его лице останавливает меня от лёгкого подшучивания. Петя Константинович, как он сам же представился, ведёт себя смирно, степенно. Сидит на постели, ножками дёргает из стороны в сторону. Никаких криков и паники. Пока я подготавливаю две инъекции, он рассказывает мне о гиганотозавре. Букву «р» он не выговаривает, вместо этого тянет на её месте «л», выходит забавно.
– Можешь идти, подышать свежим воздухом, – обращаюсь к Косте. – Мы сами справимся.