Глава 48

Если бы не знала причину, подумала бы, что забыла утром юбку надеть. Прямо-таки с новой стороны для коллег открылась, взгляды косые бросают. Хожу, значит, в своих юбках-помелушках, а на деле оказывается ого-го сиськи что ли есть под оверсайзом?

Захожу на нашу рабочую кухню, помещение большое, светлое. Нехватку естественного освещения компенсируют огромные потолочные лампы. Такое чувство, что половина коллектива собралась. Мой Толя стоит в стороне, рядом с единственным окном, пьёт кофе из бездонной кружки. Созерцает. Он не самый общительный парень, при этом любит наблюдать за коллегами в непринуждённой обстановке. Вообще этот процесс очень информативный.

Разом громко со всеми здороваюсь и иду к своему любимчику. Глаза у него блестят так, что сразу понятно: сейчас что-то будет. Давай, милый, жги. Все смотрят, всем интересно, даже притихли слегка.

Толя снисходительно ко мне наклоняется, хотя я и так бы достала, мы с ним здороваемся привычным чмоком в щёку. Сегодня выходит звонко. Засранец.

– Угадай, что у меня для тебя есть, – произносит интригующе, быстро подняв и опустив брови.

Отстраняюсь. Одна его рука спрятана за спиной, черти в глазах его устроили родео.

Кончиками пальцев изображаю беззвучные хлопки. Та-да-да-дам.

– Держи, обезьянка моя, – подмигивает мне и протягивает здоровенный, просто гигантский банан.

Плечи дёргаются, сдерживаю истерический смешок.

– Мой любимый завтрак! – подхватываю с энтузиазмом, забирая презент. – Ты всегда чувствуешь, что мне необходимо, – начинаю чистить. Я стою спиной к собравшимся, но уши дико горят. Девчонки ждут, что я в один… прием справлюсь? – Чудесная профилактика появления носогубных складок, опадания овала лица и гравитационного птоза. Всем всегда советую, – добавляю чуть громче. – Лучший тренажер для мышц челюстно-лицевого отдела.

– И на кожу полезно, – Толя абсолютно серьёзен. – Масочки делать.

– И внутрь, – откусываю большой кусок и, не слишком хорошо разжевав, глотаю. – Чистый белок.

После этой фразы слышу, как за спиной у кого-то на пол падает ложка. Дошла ассоциация.

Толяш тут же ныряет лицом в свою кружку, прикрывая глаза, в них уже виднеются слёзы от сдерживаемого смеха. Так и стоим с ним, смотрим друг на друга. Боже, что бы я без него делала?

Также легко и рабочий день у нас проходит, шутим, отвлеченно общаемся. До тех пор, пока к нам в лабораторию не приходит заместитель руководителя, молодой, перспективный и, что важно, дружащий с головой. Самый новый член коллектива Максим.

– Ребята, привет.

Оборачиваемся с Толей синхронно. Здороваемся также.

– Пахнет у вас чем-то приятным, – принюхивается, по сторонам смотрит. – Алён, ты как? Как самочувствие? – его воспитание и природная скромность не дают спросить в лоб.

Толя уже сообщил, дословно: «Змеюки ещё вчера произвели информационную рассылку». Неприятно, но пережить можно.

– Ты с какой целью интересуешься?

После моего вопроса Макс теряется, словно мог обидеть.

– Я хотел сказать, что всё хорошо. Ты большая молодец, что не обращаешь внимания на провокации.

– Спасибо, – говорю спокойно, стягивая перчатки. – Что ты нам принёс? – замечаю в его руках две тонкие папки.

– Подарки, – прижимает их плотнее к себе. – Передали нам соседи с района. На выбор, подростковый суицид и отравление изотопами радия. Радиационный фон превышен, поэтому вскрытие проводить в карцере и в костюме биохимзащиты.

Скафандры используем редко, работать в них неудобно и душно, зато они очень надёжные, каждая порция воздуха проходит несколько уровней защиты.

– Да ну ладно! – Толя поражённо смотрит на меня. – Давай подростка возьмёшь? Алён, опасно.

Я его уже не слушаю. Беру телефон в руки и быстро набираю Косте сообщение, без раздумий, хотя и не хотела первой писать.

«Вечером не смогу заехать. И завтра утром тоже. Сделаешь сам? Если надо будет, завтра вечером постараюсь».

Если результаты анализов и исследований в норме будут. Не могу себе позволить с Петей увидеться сразу после опасного контакта, но и не попрощаться с мальчиком тоже не могу.

Поднимаю голову, Толя нервно выдёргивает свою папку из рук.

– Алёнка, ну как так-то? Только ведь поговорили. Это что за сила мысли такая?

– Вы о чём? – Максим поочередно смотрит на нас, не понимает, чем Толя возмущён.

– Мы с этой ведьмой только что говорили. Василич сказала, что начнёт двигаться в сторону докторской, как только радиоактивный объект попадётся, – поясняет. – Ты знала? Сама мужика отравила? – снова обращается ко мне.

– Естественно, двести двадцать шестым изотопом. По классике. В зубную пасту добавляла.

Толя цокает.

– Ну чего ты, зря по-твоему поперву им лечились? От морщин до бесплодия. С любым недугом справлялся, – беззаботно плечом его задеваю, мол, давай – улыбнись.

– У мёртвых все недуги в прошлом, – подначивает.

Когда тянусь забрать документы у Макса, он слегка поднимает папку, увеличивая расстояние до моей руки.

– Алён, точно нормально? Могу кого-то другого поставить, – на живот мой косится. О, видимо я владею не полным набором сплетен.

– Макс, при всём моём огромном уважении к Склодовской-Кюри, я её ошибок повторять не стала бы, – таки забираю имеющиеся наработки. Всего несколько листов, не густо.

– Ты о чём? – спрашивает Максим.

– Беременной бы дел с радием не имела. Наука – не самое главное в жизни.

Толя смеётся над нами.

– Беги, пока не поздно, – обращается к Максу.

– Ребят, вы курили? Ну-ка голову на свет подними, – Макс тянется к моему лицу, приходится наклониться и несильно хлопнуть его по ладони.

– Макс, ты просто не в теме. Алёнка у нас почитательница трудов польской учёной.

– Она удивительная. Великая женщина. Весь научный мир перестроила, – говорю, не отрывая взгляда от документов, рассматриваю снимки с места, пробегаюсь глазами по результатам проведённых исследований.

– Блесни! – с придыханием произносит, ему весело, часто надо мной так шутит.

– Имя при рождении – Мария. Первая женщина-лауреат Нобелевской премии, оставалась единственной, пока её дочь тоже не получила, по химии. Первая в истории – дважды лауреат Нобелевской премии, и единственная, кто получал её в двух разных науках, премия мира не в счет. – Больше десяти лет назад читала её биографию. – Первая женщина-преподаватель Сорбонны. На международных научных конгрессах своего времени была единственной женщиной-участником, – тараторю, ускоряясь. – Одна из первооткрывателей радия и полония. Последний был назван ею в честь Польши, её родины. Изотопы перечислять? – демонстративно склоняю голову набок.

– Десять секунд, – Толя отрывает взгляд от своих наручных часов. – Понятное дело, почему ты не замужем, – сначала обращается ко мне. – Она так про каждого первооткрывателя химических элементов может, – затем к Максу.

Я закатываю глаза, рукой показываю, мол, ты пропащий.

– Заточка, – летит на это от друга.

– Дубина.

Он знает, что я шучу. Я тоже.

Макс немного с нас в шоке, стоит потерянный. Его смущает дерзость между мной и Толей, обычно мы шутим иначе.

– А мне интересно послушать, – Макс пристраивается на краешке рабочего стола, скрещивает руки на груди. – Толян, ты просто зажрался. Будешь в паре со злючками работать, а я твоё место займу. Устал уже про лифтинги да массажи слушать.

Поворачиваюсь к Толе и показываю язык, мол, понял?