Психосоматическая боль, или «сама себя накрутила», имеет вполне реальную форму, вызывает недюжинные страдания.

Сижу на полу в гостиной, занимаюсь валянием милейшего ежа с большими чёрными глазами и коричневым носиком. Если не попустит в ближайшие дни, ещё и шапку с шарфом ему свяжу, даже шерстяную серую пряжу заехала сегодня купить.

Оглядываю комнату, и слёзы начинают катиться по щекам. Пздц. В моём-то возрасте, с моими-то желаниями. Руки сами собой опускаются.

Жалеть себя – это последнее дело. Искать причину в окружающих – удел неудачников. А я собственно кто?

Низко опускаю голову и до боли изнутри закусываю нижнюю губу. Не люблю в себе слабость, любую не переношу.

В ухе о своей любви к Диме начинает распинаться Лариса Черникова.

Кокосики-пиздосики, дожила ты, Алёна… Зато красивая.

Представили, какую я ценность придаю «красоте»? Отож. Нахербысдалась.

Мой акт самобичевания прерывает стук в дверь. Первая мысль – Наташа. Не буду открывать. Пофиг, что свет в окнах палевно горит. Телефон отключен. Может, я топлюсь в своё удовольствие.

Когда спустя минут десять стук не стихает, но продолжает быть настойчиво-спокойным, я понимаю – не она. Эта умница бы уже ногами долбила. Приходится отложить своего мягкого питомца и идти проверять, кому это не сидится дома в дождливую погоду.

Не успеваю в глазок заглянуть, как из-за двери раздаётся голос Кости:

– Открывай, я знаю, что ты к двери подошла.

Какие мы, однако, ушастые.

Открываю замок, толкаю дверь и скрещиваю руки на груди.

– Чё надо?

– И тебе, Алёнка, привет. Я тоже рад тебя видеть, – произносит бодро. Без приглашения шагает в квартиру, на ходу начиная снимать верхнюю одежду. – Я ждал-ждал и устал ждать твоего прощения. По ходу с этим решим. Держи, – крафт-пакет мне протягивает. Я как стояла, так и стою. – Не будь букой, бери. Это наш ужин. Ты, судя по твоим передвижениям, решила отказаться от материальной пищи. Придётся спасать.

Я даже не знаю, что меня возмущает больше— его наглость или то, что он за мной следит.

– Ты нормальный? – всё, что получается сказать.

– Я да, а ты, походу, не очень, – обхватывает мой подбородок одной рукой, поднимает голову выше, к свету. – Плакала? Снова Шум?

Как могу, отрицательно качаю головой, он так и держит.

– Ладно, расскажешь за ужином, – даёт мне своё королевское позволение.

Далее, так и не дождавшись моей помощи, самолично несёт пакет на мою кухню. Безмолвно слежу за ним. Мне интересно, есть ли предел у бесцеремонности?

Видимо, нет. Оставляет пакет на кухонной столешнице и прямиком отправляется в ванную. Шаг уверенный, словно точно знает, что и где находится.

– Ты планировку квартиры моей смотрел? – озвучиваю догадку.

– Одним глазком, – отвечает обыденно.

Расстёгивает манжеты, оставляя запонки на зеркальной полочке в ванной, закатывает рукава рубашки до локтей и начинает мыть руки. Честное слово, стою, как полная дурра, и смотрю на мышцы его спины. Зрелище завораживающее.

Любовь следаков к белым рубашкам меня всегда трогала.

– Нравлюсь? – пропускаю момент, когда он оборачивается. – Ты мне тоже. Представляешь, какое чудесное совпадение? Нам полезло.

– Скажи мне, пожалуйста, тебя ничего не смущает? – уточняю, слегка откашлявшись.

– Если быть честным – смущает. Даже смущают. Твои бесконечно длинные и охуенные ноги. Очень интересно, где они заканчиваются, – проходится по ним откровенным взглядом.

– Блд, – тихо вылетает из меня на выдохе.

Костя улавливает и посмеивается.

Я гостей не ждала. Эффект неожиданности ввёл меня в беспамятство, я даже не подумала о том, что на мне только ультракороткие домашние шорты и футболка, заканчивающаяся примерно там, где они начинаются. Ещё и лифчика нет. Если сейчас и соски встанут, это будет финиш.

– Переодеваться не надо, я уже всё рассмотрел. Дальше только голой. Но не сейчас, – говорит так, словно я уже снимаю с себя остатки одежды. – А то у меня встанет, а я голодный. Не люблю трахаться с урчащим желудком.

– Может, ты свалишь? – после его слов начинаю приходить в себя.

– Нет, малыш, у тебя поужинаем. После можно съездить куда-нибудь.

Как ни в чем не бывало идёт обратно на кухню, слышу, как открывает кухонный шкаф, тарелки цокают друг о дружку. Забываю всё, что знала о бесцеремонности до этой минуты.

Иду в гардеробную и достаю с полки первое попавшееся платье, черное, до середины бёдер, сверху обтягивает, снизу колокольчик. Ткань плотная, обычно ношу его без верхней части белья, сейчас тоже.

– Прошлый наряд мне больше зашёл. Но это тоже неплохо, – смотрит на мою грудь под разными углами. – Мне кажется, или я сосочки вижу?

– А мне кажется, что ты охренел! – цежу сквозь зубы, кое-как сдерживаясь.

– Тебе показалось. Я просто устал ждать. Пока развод оформлю, ты уже переспишь с кем-нибудь. Я не переживу, – вещает, повернувшись ко мне спиной. Раскладывает ужин по тарелкам, греет в микроволновке.

– Поспешу тебя расстроить. Я уже не девственница. Давно, так сказать, трахаться умею. Может, дома у себя перекусишь? А то зальешь мне тут ещё пол слезами.

– Через два месяца проверю, что ты там умеешь. Не переживай ты так, – замечает, как меня передёргивает от раздражения. – Чему надо я тебя научу. Быстренько, – подмигивает и нахально улыбается.

– С тобой всё в порядке? Ты странный сегодня.

– Я просто устал сдерживаться, Алён. Я не такой хороший, как тебе изначально показалось.

Серьёзно? Когда мне так показалось?

Сажусь напротив него. Руку облокачиваю на стол, щёку подпираю ладонью. Смотрю на него. Он реально начинает есть.

– Мама твоя говорила, что ты в школе вёл себя нескромно, – начинаю поочередно загибать пальцы. – Вызывающе. Борзо. Нахраписто. Неуправляемо. Но по её словам это в прошлом.

Смотрим друг другу в глаза.

– Она меня идеализирует. Ничего не изменилось. Бил отец, бил, да дурь не удалось выбить.

Качаю головой и охватываю вилку.

– Рассказала тебе, как все стекла в спортзале выбили?

– Она считает, что ты к этому инциденту непричастен, сказалось отношение учителей к тебе.

– Мама ошибается, – ему реально смешно. – Вернее, да, учителя меня не любили. Что бы ни случилось, первым делом на меня думали. Но из-за лучшей успеваемости в потоке не отчисляли. Ну и бабло отца. Ремонт в спортзале, к примеру, он новый сделал.

– Представляю, как ты из бедных бесил.

– Люто, Алён. Думаю, они после вручения аттестата школу святой водой промыли или солью просыпали входы-выходы.

Его сокрушённое выражение лица заставляет улыбнуться.

– Блин, забыл, совершенно, – понимается и выуживает из пакета несколько листов, протягивает их мне. – Это копии судебных документов, выписка из последнего прохождения медкомиссии и результаты по ЗППП, ВИЧ, сифилису и Гепатиту В, С. Если что-то ещё будет нужно, скинь название в сообщении, на слух забуду.

Вскользь смотрю на документы и поражаюсь до глубины души. Опускаю руки и начинаю смеяться взахлёб.

Так начинается наша с ним дружба. Без секса.

Глава 57

Третий день Костя с отъезде, и второй вечер я пополняю семейку ежей. В первую ночь была на смене, и её половину мы с ним переписывались. Детский сад. Никогда этот вид общения меня так не прельщал. А теперь… Пальцы болят с непривычки.

Вчера болтали с Марком по видеосвязи, и он успел разглядеть поделки на заднем плане. Пообещала и ему сделать пушистиков.

– Алёна, ты как старая бабка, – вынесла жестокий вердикт Наташа, когда вчера приходила на чай. – Давай уже кроликов штопай что ли. Будет у тебя символ блудливости.

Дураха моя.

В дверь стучат, и я подрываюсь на ноги. Он стучит по-особенному. Или это самовнушение.

– Сегодня определённо быстрее, чем в первый раз, – в своей манере, без приглашения, проходит в квартиру. – Соскучился, – прикасается губами к линии роста волос, едва заметно тянет носом воздух. – Новая неделя – новый запах. Что-то молочное?

– Сливочный миндаль, – расплываюсь в улыбке.

Костя запомнил, что запахи я меняю не чаще раза в неделю. Полностью все, от крема для тела до духов. Они все стойкие, после принятия душа остаётся лёгкий шлейф, если менять чаще— происходит наложение. А так они у меня все подобраны и рассортированы, чтоб сочетаться друг с другом.

– Я так и понял, – смеётся. – Поехали поужинаем вместе? Я успел только душ принять. Жутко голодный.

– А ты бываешь сытым? Я не припомню.

Костя корчит рожицу, мол, какая ты остроумная. Затем что-то прикидывает, словно дни считает.

– Тоже дневник школьный представил?

Столько лет прошло, а у меня для подсчёта дней недели именно эта картинка всплывает.

– Иди, собирайся, мисс ирония, – подталкивает меня в спину, направляя к ванной комнате.

Снова принимаю душ, предварительно замотав голову полотенцем. Процесс сушки чересчур уморительный. К слову, феном я не сушу. После второпях вытираюсь, натягиваю бельё на слегка влажное тело и приступаю к самому интересному. Локти, колени и нижнюю часть голени настираю кремом для тела. Остальные участки – увлажняющим молочком. Поверх мист с шиммером.

Наташа называет данный процесс «Е**ть, копать, не встать». Подумаешь долго. И что?

– Я у тебя тут… – дверь в ванную открывается. Живя одна, я не думала, что мне нужен замок на двери. Оборачиваюсь – на меня смотрит слегка растерянный Костя. Мой вид вряд ли иной. Он что-то жует. – Ты воду давно выключила. Я думал, уже собралась. Блестишь, – констатирует, дескать, что тут ещё скажешь.

Флакончик приподнимаю, взбалтываю у него на глазах.

– Он блестит, и я вместе с ним. Если ты выйдешь, я быстрее закончу.

– Могу помочь, – собирается сделать шаг.

– В другой раз. Иди, соверши повторный набег на мой холодильник.

Слушается.

– У тебя там негусто. Как обычно.

Да, только всевозможной зелени много, словно козлов приманиваю. Вполне, кстати, удачно.

Во время позднего ужина он на меня пялится. Не то, чтобы откровенно, скорее заинтересованно.

– Ну, что ещё? Подавишься ненароком, – тянусь к бокалу холодного ананасово-базиликового чая.

– Мне интересно, – слегка наклоняется вперёд, тянет голову вверх, взгляд опущен вниз – заглядывает. – Там ты тоже блестишь? – стреляет глазами на мою грудь.

– А мне вот интересно, тебя во всех ресторанах города знают?

Не сказать, что мы часто куда-то с ним ходим, но каждый раз девочки-хостес, обращаясь, дают понять, что они его помнят, две даже по имени отчеству обращались.

– Жанна не любила готовить. Дома мы редко трапезничали.

– И когда в смене, с коллегами, тоже нет-нет да и заглядываете.

– Не без этого. Всё-то ты знаешь.

– Да вас вечно ждать приходится. Опера подъедут, а господ всё нет.

Всем своим видом показывает мне своё недовольство, дескать, я не права.

– Скучаю немного по тому времени. Работы было много, но он была разная. Как твой день сегодня прошёл?

День как день. Разве что молодежь отличилась. Днём была в городской больнице, туда доставили несколько потерпевших с ножевыми ранениями. Дело привычное, осмотр, заключение. Всё по плану. Уже на выходе меня поймал знакомый хирург. У них в травме лежит пара подростков. Доставили с порезами рук, в процессе начали гнить. Всё вычистили. На следующий день опять. Ладони в полтора раза в размерах увеличены, разнесло знатно. Кожа багрово-синяя. Им больно – не дают прикоснуться. На вид язву трофическую напоминает. И так по кругу. Несколько дней.

Делюсь с Костей информацией.

– Приятного аппетита, Константин Павлович, – слегка морщится.

– Ты сам спросил, – бурчу себе под нос.