Вскрытие покажет любовь (страница 39)
– Ты умеешь вселить веру в себя, – промакивает губы салфеткой, затем отпивает воду из бокала. – Я подумаю ещё, отдавать ли тебя Константину. – Перепады его настроения немного пугают: то он смеётся, то говорит с такой уверенностью в голосе, словно реально верит в то, что у него есть право распоряжаться мной. – Мою жизнь ты точно способна продлить, это мы с тобой уже проверяли. Где тебя вырастили такую?!
Вопрос риторический, но я не удерживаюсь.
– Мы оба знаем, что Вам, Леонид, известно, где и кем я выращена.
– Да, от прекрасной семьи другого результата нельзя было и ожидать.
На один квадратный метр слишком много мужиков, собирающих обо мне информацию. На их фоне даже коллега Зоя теряет свой неповторимый шарм.
– Пригласительные на вашу с Борисом свадьбу были красивее, чем на его свадьбу с Анной, – произносит, как ни в чем не бывало.
Нормальную девушку, скорее всего, такой сомнительный комплимент не обрадует, но я себя к таковым не причисляю. В ту же секунду роняю лицо в ладони и хохочу, стараясь не расплакаться от смеха.
Дело в том, что это была одна из первых фраз Наты, которую она произнесла после того, как я ей рассказала предысторию своего переезда. Ушлая деваха нашла где-то эскизы обоих пригласительных и, распечатав их, подарила мне на Новый год в качестве части подарка. Надпись гласила: «Гордись! Есть чем!» Повод для гордости так себе, но когда ты подпитый, в ржач уносит только так.
– У меня есть подруга, вы с ней были бы идеальной парой. Увы, она замужем.
– Это вопрос решаемый, – делает лёгкий взмах рукой, дескать, подумаешь муж. Был муж, нет мужа.
Вадик прости, если что.
– Алёна, – тон его голоса становится серьёзным, – будь добра, уважь нас всех разом. Отпуск – оптимальный вариант. Могу предложить охрану, но ты откажешься, – добавляет, завидев выражение, которое принимает моё лицо. – Небезопасно. Константин Павлович не счёл нужным тебя в детали посвящать. Я его прекрасно понимаю. И так ты себе представить не можешь, какой это удар по мужской самооценке – подставить понравившуюся девушку. Что там психологи говорят о вашей эволюционно-генетической организации? Подсознательно выбираете сильнейшего мужчину, чтобы произвести и сохранить лучшее потомство. А тут такой удар по авторитету кандидата. Я бы тоже грустил, – ему снова становится весело. – Возраст, Алёнушка, сказывается. Как ни крути, по молодости все мы не тем местом думаем. Это в моём возрасте уже просто полежать рядом в радость и удовольствие. Но в его оправдание могу сказать – он не виноват. Не его уровня оборот дело приняло. А расхлёбывать именно он будет. Кто-то должен брать на себя ответственность.
Нервно начинаю постукивать под столом пальцами друг о друга. Тут же вспоминается беспокойство Костиной мамы. Прижимаю два пальца к внутренней стороне запястья, под большим прекрасно прощупывается лучевая артерия. Даже минуту держать не приходится, чтобы понять —пульс учащенный. И это не из-за Леонида.
Глава 68
Кто-то решил пустить в ход тяжелейшую артиллерию. После встречи с Леонидом я обнаружила в телефоне десяток пропущенных вызовов от Кости и сообщения от папы. Прислал электронные авиабилеты. До Москвы, а оттуда до Калининграда. Они как обычно – в один конец, без обратных. Па утверждает, что всё же надеется.
Очень интересно, кто же это додумался привлечь единственного мужчину, которому я не могу сил найти отказать. Хочется верить, что это не Толя постарался.
Спектр чувств, которые я испытываю к Косте, как минимум удивляет. От безудержной неприязни за то, что так беспардонно вмешивается в мою упорядоченную жизнь, до какой-то странного вида улётности. Мне нравится находиться с ним рядом. Такие ощущения я уже подзабыла. Не хочу, но думаю о нём… Слишком. Слишком много. И столько же переживаю.
Заполнять свою жизнь другим человеком – дело опасное. Дыша кем-то одним, рискуешь преждевременно задохнуться. Однажды мои мечты уже были убиты, и не только они.
Злюсь на себя за это. До дрожи. Нельзя испытывать тёплые чувства к тем, кто не считается с твоими желаниями. Полученные в течение жизни установки ой как тяжело изменить.
В сборе вещей мне помогает Наташа, которая, будто почувствовав моё состояние, нагрянула с визитом.
– Пить сегодня не будем, Алёнка. Ты уж прости, я за здоровый образ жизни взялась. Час пробил, на занятии йогой прямо почувствовала это, – деятельно сообщает с порога.
– Мочевым пузырем почувствовала?
В ответ на мою реплику подруга вскидывает голову и зависает, стоя на одной ноге, замочек ботинка другой ноги держа пальцами.
– Я не поняла… Это что тут за лань дерзкая отыскалась? Ты смотри, тётя Наташа и в угол может поставить. Дерзить она мне тут ещё будет, – бухтит возмущенно, продолжая разуваться.
Затем обнимаемся с ней долго-долго, покачиваясь из стороны в сторону. Восполняет мою недельную потребность в обнимашках.
– А куда ты собралась? – интересуется, глядя на мой чемодан.
– К родителям, – стараюсь говорить равнодушно.
– Что случилось? – она на глазах подбирается. – Не ври только. Ты недавно была. Просто так ты часто их не навещаешь.
– У папы намечается открытая трансляция операции. Хочу поддержать.
– Ты из-за мальчика этого? Алён, я же просила тебя, – Ната берёт меня за руку и тащит в гостиную. – Малышка, это слишком ответственный шаг. Будут у тебя ещё свои детки. Ты только представь, как тяжело тебе будет с ним одной. Я не спорю, он, может быть, и хороший, но как ты работать продолжишь, если постоянно с ним по врачам будешь ездить? Сама говорила, что там ещё множество операций предстоит провести. Девочка моя, – обхватывает меня за затылок и к себе прижимает.
Неожиданно для себя самой меня прорывает. Сказывается всё случившееся за последние недели, сидим с Наташкой и рыдаем, обнявшись. Со стороны выглядит странно, но в эпицентре самое то, для эмоциональной разрядки.
Заказываем с ней доставку ужина на дом, и поглощаем его под какую-то сомнительную комедию. Весь вечер так и проходит: то плачем, то ржём. Обычные эмоционально нестабильные бабы.
Всевышние силы, судя по всему, решают, что этого для моей нервной системы недостаточно.
Провожая Нату до лифта, обращаю внимание на то, что свет на этаже не горит. Вообще у нас за этим следят. И черт меня дёргает сделать несколько шагов к лестничной клетке… Сердце за малым не разрывается. Начинает шуметь в ушах.
Взгляд Артёма пылает яростью и презрением. Кожа лица начинает гореть. Впервые за все эти годы он смотрит на меня с такой ненавистью. Нас разделяет несколько метров, чертовски малое для него расстояние. Сама не замечаю, как начинаю пятиться. Не хочу, чтоб он ко мне прикасался, в таком состоянии точно нет. Возможно, срабатывает инстинкт самосохранения. Бросаюсь к двери со всей прытью, на которую только способна. Артём успевает ухватиться за кардиган, который на счастье расстёгнут. На ходу сбрасываю его с себя и залетаю в квартиру. Закрыв дверь на все имеющиеся замки, прижимаюсь к ней лбом. Руки потряхивает, а сердце грохочет, повсюду. В груди, в ушах, на кончиков пальцев.
Сложно сказать, что именно в нём так напугало. Вернее всего исходящая волна негатива. Не помню, чтоб он когда-либо так часто и так сильно пил. И по отношению ко мне агрессивным не был.
– Алёна, открой! – слышу его убийственно ледяной голос из-за двери. В неё тут же влетает что-то тяжёлое с такой силой, что даже моя прислонённая голова начинает вибрировать.
Звуки ударов повторяются. Зажимаю уши ладонями и оседаю на пол прямо на входе. Озноб пробивает. Закусываю губу до яркой боли, но и она не приводит в чувства. В этот момент мне становится дико страшно, вдруг так теперь будет всегда?
Мне не хватит сил вызвать полицию. Я-то знаю, что он хороший, пусть и где-то глубоко внутри. Портить его жизнь и карьеру я точно не стану. Как жить потом с этим?
Каждый новый удар отдаётся дрожью в теле.
Я бы открыла, но это точно безвозвратно меня сломает. Не глупа, понимаю, что не убьёт, но от этого ещё сильнее его боюсь.
Вытираю влагу со щёк и слышу, что к нему кто-то выходит.
– Скройся отсюда! – негромко приказывает Артём сквозь зубы, не отходя от моей двери.
Дверь на этаже тут же хлопает. Ожидаемо. На Артёма достаточно только взглянуть, чтоб понять, что связываться не стоит.
Пока никто не видит, ненавистные слезы льются неконтролируемо.
Проходит несколько часов перед тем, как я окончательно понимаю – моя способность с ним договариваться канула в Лету. Чем больше я прилагаю усилий, тем сильнее он заводится.
Тянусь к телефону и позволяю себе немыслимую слабость.
«Помоги,» – набираю сообщение, и, не дав себе передумать, отправляю его.
Глава 69
И пятнадцати минут не проходит к тому моменту, как слышится возня за дверью, а спустя ещё несколько минут раздается негромкий стук в дверь, уже не такой, как часом ранее.
– Аленёнок, открой. Если хочешь, конечно. Это я, – кто этот «я», понятно без слов. Мой воспалённый от переживаний мозг сходу идентифицирует голос.
Открываю дверь и тут же попадаю в тёплые объятья.
– Ну, ты чего? Сырость развела. Испугалась что ли? – Костя старается говорить беззаботно, но я кожей чувствую его напряжение. Гладит меня по голове, затем так резко дёргается, что я вздрагиваю. – Посмотри на меня, – приподнимает лицо моё пальцами за подбородок. – Он тебя не тронул? – отрицательно качаю головой. – Там в подъезде твоя кофта … Что-то я сразу… – обрывает себя на полуслове. – Ты умница, что написала. Просто умница, – снова прижимает и губами касается макушки. Я всё так же молчу, потому что боюсь по-детски разрыдаться у него на груди. В тишине отчётливо слышно, как он втягивает воздух носом рядом с моими волосами. – Малыш, иди приведи в порядок себя. А то глазки красные. Тебе не идёт. Я скоро вернусь, если ты хочешь. Если нет, то просто знай, ты дома и ты в безопасности.
Киваю, закусив изнутри верхнюю губу. Ну что за инфантильная баба. Пожалели немножко, и тут же готова раскиснуть.
– Хочу, чтоб вернулся, – выпаливаю, на что он тут же улыбается.
– Значит, вернусь. Закрываешь дверь за мной и ничего не боишься. Хорошо? Я наберу тебя, перед тем как зайти, вдруг уже уснёшь к тому времени. Тряпку ту выкину? – не сразу понимаю, что он говорит о валяющемся в подъезде моём кардигане.
– Конечно.
Как только остаюсь в прихожей одна, сразу окутывает дичайшая тоска. Давно за собой такой не припомню.
Да и в целом вообще… Последние несколько месяцев меня потрепали. Возможно, на внешности тоже сказалось, но больше я ощущаю несвойственную душевную растрёпанность. Состояние, при котором тебя ничего не радует, положительные эмоции надолго не задерживаются. Может быть, так выглядит настоящее одиночество, которым доселе я не страдала?
Появление Тёмы стало последней, решающей капелькой. Я ведь хотела запомнить его другим! Таким, как он был пару лет назад, немного ворчливым и раздражительным, но тем не менее весёлым и заботливым. Нам даже молчать рядом друг с другом было комфортно. День за днём всё менялось, и никто из нас этому не препятствовал. Первые годы второго «попробовать» были хорошими, но главенствующее место в моей жизни, как ни крути, занимала работа, что жутко бесило Тёму. Он привык и так и не смог смириться, что центр моей вселенной больше не он. А я… до конца не смогла довериться. И его до жути болезненная ревность …
Самообладание, вылетевшее в трубу, так и не удается извлечь на поверхность, оно противно поскуливает во мне.
Поджигаю благовония и включаю электрические свечи, расставляя их по всей квартире. Жилище моё превращается в квартиру бабки-экстрасенса. И в таких бывать приходилось, явное сходство на лицо. Для большей схожести можно было бы винца накатить, но воздерживаюсь, подсяду ещё ненароком.
Расслабиться всё равно не выходит. Даже лежа в ванне поглядываю на часы. Может быть, не стоило Косте писать… Но скорость его появления вызывает внутри трепет.