Вскрытие покажет любовь (страница 50)
«Кирюша даже на твой долбанный Боракай согласился. Он хотел на Самуи».
Пздц, жертвенность.
«Отдохнёшь, развеешься. Будет, что вспомнить, когда вернёшься к своим следакам. С ними же не отдохнуть нормально. Море. Солнце. Анапа».
«У Кира тоже пока перерыв. Алёна, это судьба».
Судьба под названием «Чемпионат мира по футболу», даже я знаю, что они прерываются на несколько месяцев.
«Не захочешь – не будешь с ним спать. Но если хочешь знать, я бы попробовала,» – не хочу я знать.
Разжимаю и сжимаю ладони, вспоминая речи подруги. И успокоиться не выходит.
Настолько меня опускал только псевдогазовщик, который втюхал мне абсолютно ненужный дымовой датчик за пятнадцать тысяч. Тогда было оправдание: я лежала дома с тяжелейшим бронхитом, температура под сорок. Тёма ржал, чуть ли не катаясь по полу. Приехал ко мне в свой обед, проведать и покормить. А я стою и рыдаю в коридоре с этой коробкой в руках. Он так и не понял, зачем я купила, если сразу понимала, что хреньская хрень, а не датчик. Да и я не поняла, если честно.
В аэропорту скандалить не стала, да и смысл, если я на поездку настроилась.
– Дашь ладошку обхватить? – негромко произносит Кир, глаз так и не открывает.
Увлеклась своими мыслями, про него почти забыла.
Смотрю на него. Руку в мою сторону тянет, кверху ладонью.
– Ты боишься летать? – озвучиваю первую пришедшую в голову мысль.
– Есть немного, – Кир усмехается.
– А как на игры тогда добираешься?
– С божьей помощью. Чаще всего спать стараюсь. Никогда даже в зону турбулентности не попадал. Как-то так вышло. В детстве я никогда никуда не летал. Возможности у семьи не было. А сейчас у меня нет желания. В такую даль я впервые.
Хреново ты подготовился. Вздыхаю. Нашёл бы себе компанию заводную. Уверена, есть куча желающих. Стоило только свистнуть.
– Алён, я знаю, что ты не со мной планировала отдыхать, – продолжает. – Неправильно, но я сразу согласился на предложение Наташи. Она классная. Придумала целый план после того, как я ей сказал, что ты со мной не хочешь лететь.
Знаю я её план. В аэропорту сообщила.
– Алёна, он просто мечтает провести вместе с тобой немного времени. Посмотри, какой умничка, билеты оплатил, проживание, – щебетала Наташа.
Мои глаза стремительно расширились.
– Блииин. Прости. Твои деньги у меня. Вернётесь – я всё тебе верну. А пока нет. Они будут залогом твоего хорошего поведения.
Мы с ней скинулись. Отель выбрали. Бронированием она занималась.
Хочешь сделать хорошо – делай сама.
– А почему было не полететь с девочкой своей возрастной категории, к примеру? – устраиваюсь в кресле удобнее, ножки вытягиваю.
– Ты так говоришь, словно уже разлагаться начала, – он, смеясь, наконец-то открывает глаза.
Когда моя бровь дёргается вверх, до него доходит, кому он это сказал.
– И трупные пятна, малыш. Знаешь, как они выглядят? – Кир закидывает голову и начинает хохотать, заливисто, звонко, вообще не обращая внимания на людей окружающих.
Именно в этот момент я понимаю, что у нас точно ничего бы не вышло. При любом раскладе. И дело не в моих чувствах к Косте. Просто мы разные. От слова совсем. Можно иметь огромную разницу в возрасте, но быть на одной волне. А мы на разных. Он где-то на гребне, а я под ней. Животный мир, так сказать, изнутри изучаю. И нам обоим нравятся наши места.
– По большому счету, процесс автолиза, если совсем просто – разложения, начинается через считанные минуты после смерти, – Кир внимательно слушает, не переставая смеяться. – Сердце прекращает качать кровь, у клеток наступает кислородное голодание. По мере накопления токсических побочных продуктов от химических реакций в клетках повышается кислотность. Ферменты поглощают клеточные мембраны, затем вытекают наружу после разрушения клеток, – тянусь к стакану с соком и отпиваю. Замечаю – на нас поглядывают с интересом. – Но гниение может и при жизни начаться. Кровь вытекает из разрушенных сосудов, сила тяжести способствует ее перемещению в более мелкие вены, кожа теряет цвет, образуются раны. Пожалуй, на этом закончу.
Кир сидит слегка бледный. До чего же я хороший собеседник.
– Нам будет весело, Алёнка! Поднимешь мой IQ с минус первого уровня.
Глава 89
Манила меня манила – манила да не выманила. Филиппины для меня останутся страной контрастов. Манила со своими трущобами и райский Боракай. Если второй открыл во мне любовь к пляжному тюленеотдыху, то первая … заставила полюбить ещё сильнее жизнь у себя на родине.
Долгий перелет с пересадкой с Маскате подтолкнул нас на мысль остаться на несколько дней в столице.
После заселения Кир так долго и усердно ныл, мол, его ручки и ножки устали, что по доброте душевной пришлось делать ему массаж, после которого он дрых больше двенадцати часов. Тоже мне, привёз девушку отдыхать. Никакой выносливости. На второй день мы пошли на экскурсию. И тут я поняла, что от Кирилла есть реальная польза. Он как тот один одноклассник, который мог со всеми учителями договориться, только в его случае спектр взаимодействия шире. Сама бы я точно не справилась. Жёлтые такси едут в аэропорт, белые городские. Или наоборот? Кто бы мог подумать, но для меня это сложно.
Если мне показать снимки сотни человек из секционной, возможно, и того больше, я вспомню причины смерти, какие-то особенности строения, имеющиеся патологии внутренних органов. Но найти нужный район в городе и быстренько сориентироваться не могу.
Посмотрев Интрамусор, самый старый район в городе, мы отправились познавать жизнь трущоб. Кто захотел? Я захотела. Кто три часа после рыдал? Тот, кто захотел посмотреть.
В беднейших районах люди ютятся в лачугах. На вид это свалка. Голодные дети, одетые в тряпки. Животные, по которым можно изучать анатомию. Зрелище настолько впечатляющее, что дыбом встают на коже даже те волоски, которые три года назад после восьми курсов лазерного удаления бесследно исчезли. Я всю свою жизнь жила хорошо, и в девяностых, и в начале двухтысячных. В моём окружении такого никогда не было. Домики стоят друг к другу плотно, случись что с одним, к примеру пожар, – сгорят тысячи. И такое нередко происходит. Плюсом к этому Филиппинские острова находятся в Тихоокеанском вулканическом огненном кольце (даже звучит страшно), что влечёт за собой катаклизмы в виде тайфунов и землетрясений. Воды вокруг трущоб загрязнены настолько, что бактериальные заболевания тебе из них машут ручкой.
Бедный Кир. Вывез бабу отдыхать, по итогу охи-вздохи не в постели. Надо было Наташку брать. Так ему и сказала.
На этом с негативом закончили.
Кир снял какой-то необъятнейший номер. Всё, что я помню, – мини бассейн посреди ванной комнаты. И одна, но очень большая кровать. С ним весело, особенно в нетрезвом виде.
У Боракая есть один минус – долго. До него очень долго добираться. Почти двадцать часов до Манилы, полёт на вертолёте, потом на катере. Итого – я устала. Несмотря на то, что мы останавливались в столице. Почему на маленьком острове нельзя построить аэропорт? У меня идей нет.
Дальше рай. Белоснежный песок, бирюзовая гладь воды, фиолетово-лилово-пурпурные крышесносные закаты, летучие лисицы, в конце концов. И еда. Много обалденной еды. Если на мне лопнет купальник, я не виновата.
Знаете ли вы, что Кира не корми, а дай походить по рынку, поболтать, поторговаться с продавцами? Вот и я тоже не предполагала. На второй день пребывания на острове он повёл меня на местный рынок – Талипапа. Такого разнообразия морепродуктов я не видела нигде. Глаза разбегаются и лично хотят сожрать всё. Накупив всякой всячины, Кир понес её готовить в кухню-кафе. На вид место злачное, и очень, просто мега, сомнительное.
– Алёна, ешь давай! Ты обещала, – Кир смотрит на меня с укоризной. Было дело. Мы в самолете играли, и я проспорила желание. – Мне что сходить справку о наличии глистов у повара попросить?
Оу! Это уже моё дурное влияние сказывается.
– Если я умру от какой-то кишечки, это будет фиаско. Считай что я тебе завещаю все свои запасы латексных перчаток, антисептиков и восемнадцать упаковок антибактериальных салфеток. Они на балконе лежат.
У меня правда есть пунктик, мало кто знает.
– Лучше бы квартиру мне свою обещала, я в неё буквально влюбился, – Кир веселится.
– Для этого меня сюда вывез? Плохой план. Через консульство труп доставят на родину. И там всё поймут. Сама бы я в антисанитарии есть не стала…
Дальше я замолкаю, потому что откусываю кусочек от огромной креветки. Случается очередной шок. Фантастически вкусно. Кир наблюдает за мной с ухмылкой, в какой-то момент тянет тарелку на себя.
– Киска, отдай. Скоро тебе тунца принесут и ракушки. Ты их сама выбирала.
Хочется плакать. Правда – выбирала сама.
– Киска хочет быть жирной киской, обещаю тебе. Я съем всё. Зачем нам трёхразовое питание в отеле? Хочу есть только тут.
Кир хохочет, он на редкость смешливый. Снисходительно возвращает мне тарелку и обещает проконтролировать, чтоб я съела всё.
Возможно, на острове множество развлечений, но по сути мы с ним едим, купаемся, загораем и снова едим. Мне впервые в жизни кажется, что я могу не работать и хорошо поддаюсь тренировке – рот открывается сразу, как только завижу морской гребешок.
Вечерами у нас курсы обогащения разума моего компаньона. Кровати у нас тут две. Почему-то он лежит на моей. Без футболки. Я сижу на его бёдрах сверху и схематично, при этом довольно реалистично, рисую на его торсе желудок. Именно там, где он должен быть. Он раздобыл вчера где-то маркеры и заставил рисовать почки. Чёрным сами органы, красным я отмечаю места, где характерно испытывать боль при том или ином заболевании этого органа. Всё бы ничего, но оказалось они перманентные, и сегодня на него пялились девушки не только потому, что он неплохо сложен. Художества мои заценил весь пляж. Парень без комплексов. Мы продолжаем.
– Гастрит, самое распространенное заболевание органов желудочно–кишечного тракта, встречается приблизительно у трети взрослого населения, с возрастом риск заболевания возрастает. Боль свойственна в эпигастральной области, – указываю на верхнюю часть живота. – Точно надо? – приподнимаю вверх красный маркер.
Кир кивает в ответ. Он лежит высоко на подушках, руки закинуты за голову. Выглядит вполне довольным собой. Ну что же. Хозяин барин, прохожусь по контуру мелкими красными крестиками.
– Если что, помни. Это болезни живых, – чуть ли язык не высовываю, как стараюсь. – Могу что-то напутать. У моих товарищей он по большей части сопутствующий, а не основной диагноз.
– То есть к тебе, болея гастритом, можно попасть, если только… – Кир задумывается.
– Пулю в лоб получить, из окна выпрыгнуть, умереть от сердечного приступа на остановке, сгореть от непотушенного окурка в своей квартире, быть разорванным собаками, отравиться в кафе, залезть на поезд и умереть от удара током, гантель или что-то острое себе в задний проход засунуть, – перечисляю случаи из практики. – Вариантов, Кирюш, масса. Главное желание.
– Ты ужасная! Но такая кайфовая. Первую ночь в Маниле я боялся засыпать с тобой в одной комнате, – говорит абсолютно серьёзно.
Хлопаю его ладонью по животу.
– Врешь ты всё. Дрых ещё как. Даже похрапывал.
– Разоблачила. Придётся устранять, – Кир в свойственной ему слегка грубоватой манере резко сгибает ноги, заваливая меня на себя, и начинает щекотать.
Мне смешно, но боязнь даёт о себе знать. Я тут же думаю об асфиксии, а за ней об околосмертных переживаниях людей, которые пережили угрожающие жизни ситуации. Часто люди в таких условиях вспоминают лучшие моменты из жизни. Мозг пронзают мысли о Косте. Печально, конечно, могла бы ужин свой вспомнить, лобстера.