Глава 90

Вчера прилетели одноклубники Кира. Я как неприветливая спутница не пошла с ним на посиделки. Пяти парням и двум девушкам и без судебно-медицинского эксперта будет интересно. Мы всегда после основного действа приходим.

Сижу на белоснежном пляже и наблюдаю за тем, как зарождается очередной умопомрачительный закат. Каждый воистину потрясающий и уникальный. Одинаковых и даже схожих за всё время пребывания ещё не увидела. Сегодня преобладает алый цвет. Рядом со мной на песок опускается маленькая девочка. Опирает свою головку мне на предплечье и тоже смотрит на уходящее за горизонт солнышко. Местные жители очень приветливые, отзывчивые и жизнерадостные люди, малышка тому лишь подтверждение. Лопочет что-то себе под носик, маленьким пальчиком показывает в сторону горизонта. Подавляю в себе желание погладить её по тёмной головке, на которой красуется огромный розовый бант. Сказочная милашка.

Минут через десять она убегает к родителям, оставляя меня в одиночестве. Стопами зарываюсь в песок, опускаю голову на сложенные перед собой руки и наслаждаюсь моментом. Первые годы я считала, что вернуться в Калининград – значит признать, что без папы я не справилась. Не хотелось. С возрастом пыла приуменьшилось, но попадать под влияние папы так и не хочется.

Телефон начинает звонить. Наташа.

Перед отлётом купила новую симку, не считая родных, только Ната и Толя с Гошей знают номер. Отдыхать, так со всеми сопутствующими возможностями. Разница с Москвой у Филиппин восемь часов. В самый раз, у них ещё день в разгаре.

– Привет, пропащая, – здороваюсь первой.

– Вообще-то говорят – пропажа, – недовольно сопит в трубку.

– Это про нормальных подруг. Не про тех, кто обманывает. – Мне до сих пор не верится, что она может быть такой тихушницей. В отличие от тех же родителей она знала, что я не совсем стабильна сейчас в психологическом плане. Но решила на мне испробовать метод «клин клином».

– Ещё скажи, что тебе плохо отдыхается?! Я тебе не поверю, малышка, – прилетает с её конца провода. – На каждой фотографии ты такая счастливая. Я уже грешным делом подумала, у вас любовь началась.

Мы с ней почти неделю не созванивались. В первые секунды, кажется, что она за это время ещё чуднее стала. Я ведь в общий доступ фотографии не выкладываю и лично ей тоже не слала, обижаюсь якобы.

Когда до меня доходит, во рту становится сухо. Вздыхаю и медленно тяну носом воздух. Кирюша, сегодня вечером уроки анатомии будут проходить с использованием острых предметов.

То, что он большой любитель побыть в роли фотографа, я заметила. В первый раз мы обсудили, что наше совместное фото не для широких масс, далее я считала это само собой разумеющимся.

– Скинь мне скрины его страницы, – это не поездка, это театр абсурда. Алёна и её детский сад.

– Ой, Алён, ты чего? Мне сейчас неудобно совсем, – её голос звучит дружелюбно, о чём я прошу, она понимает.

– Каждую публикацию с подписью. Я жду, – скидываю вызов не культурнейшим образом.

Сообщения в мессенджер приходят одно за одним через пару минут. Пробегаюсь глазами по каждому. Где-то в обнимку мы вместе, где-то вообще я одна. Лежу в гамаке, который закреплён в воде у кромки бассейна, лицо и часть груди шляпой закрыто, но посмотрев предшествующие фотографии, становится понятно, кто есть кто.

Возможно, это смущает только меня. Возможно, Костя этих фотографий вовсе не видел или ему всё равно, но выглядит так, будто я мщу. А в моих планах этого не было.

Какова вероятность, что при наличии полутора миллионов подписчиков у Кира информация не уйдёт далеко? И человек, который откопал информацию о моих стародавних отношениях, не увидит этого?

Он к жене вернулся, а я сижу и размышляю, не задел ли мой поступок его тонких чувств. Это нормально? Зачем я вообще о нём думаю? Никогда не была любительницей лишний раз пострадать.

Набираю полную ладонь песка и поднимаюсь на ноги. Пока иду по пляжу, он ускользает сквозь пальцы. Как бы я не пыталась придержать, сочится сквозь пальцы.

Время так же идёт, несмотря ни на что. Чем больше стараемся замедлить его ход, тем больше его же теряем. Жить надо здесь и сейчас. Завтра будет поздно.

Телефон, лежащий в тряпичной сумке, снова начинает звонить. На этот раз папа. Тепло приветствует меня, говорит, что соскучился. Как оказывается, он тоже видел снимки. Мама давно подписалась на Кирилла и немного мной недовольна. Я не рассказала им об этой поездке. Вернее поведала только устаревшую информацию – лечу на отдых с Наташей. Папа как бы невзначай говорит, что слегка обеспокоен. Его не проведёшь. Улыбка на губах – не есть счастье. Успокаиваю его, эмоционально рассказываю о том, как днём мы с Кириллом занимались дайвингом и плавали на подводных скутерах. Со стороны это выглядит как стая подводных миньонов. Даже на маленькой глубине попадаешь в царство маленьких разноцветных рыб.

– Малышка моя, сейчас тебе расскажу тебе кое-что. Ты первый раз настолько далеко от меня, я подумал, – папа замолкает на полуслове. – Подумал, что готов с тобой поделиться. Перед этим хочу сказать, что люблю тебя очень. С твоего дня рождения. И даже раньше. Надеюсь, ты сможешь меня понять, – киваю ему, будто он видит. Слёзы начинают печь глаза. Хочется сказать, что я тоже, больше, чем кого-либо. – Когда вы с Анютой родились, я ушёл от вашей мамы. – Я, наверняка, ослышалась. Он не мог мне такое сказал. Поступить так не мог. – Ты не сбросила вызов. Уже хорошо, – в трубке слышится грустный смешок. – Не мог принять тот факт, что у меня, такого хорошего, родился ребёнок с патологией развития. Где я и где недоразвитость. Мы ведь с Лидой готовились, насколько уровень медицины тогда позволял. Вы маленькие были, на первый взгляд одинаковые, но я то знал… эти знания мешали мне её полюбить также, как тебя. Представляешь? Тебя с первого взгляда. В самое сердце глазки твои светлые меня ранили. С ней было не так. – Сложно объяснить, что я сейчас чувствую. Сердце горит. Колотится на разрыв. Вот-вот остановится. – Собрал вещи и съехал в общежитие. Родители к себе не пустили. Бабушка твоя к нам переехала, чтоб помогать, сказав: «Пока не передумаешь, сына у меня не будет». Даже это меня не остановило, деньги привозил, тебя брал гулять. С Аней ни разу. Как-то раз встретил знакомого и он мне говорит: «А ты чего, поочередно с ними гуляешь? Лида сразу с двумя. Похудела, бедняжка, лица совсем нет». Простые слова, Алён, а знаешь, как зацепили? Стыдно стало так, что не передать. Видел до этого, что она уставшая, вымученная, но так не цепляло. В течение пары недель вернулся домой, – он делает паузы, словно вспоминая те дни. – До конца дней буду благодарен Лиде за то, что она те два месяца выдержала и меня обратно приняла. Дала возможность исправиться.

Он замолкает, и я молчу. Блокирую мысли, оставляя в себе небольшую веру в то, что он всё-таки так не смешно шутит.

– Ты ещё со мной, детка?

– Да, папуль, – шиплю в ответ, голос сел.

– Зря рассказывал, да? Мы с мамой вашей договорились, что вы никогда не узнаете. Мне было стыдно. И сейчас. Перед вами обеими. О чём я только думал тогда, как можно было уйти от своих девочек. Но вот такое было, малышка. Я знаешь, зачем тебе рассказал? Дело не только в том, что извиниться хочу, и это кстати тоже, – папа вздыхает, тяжело и протяжно. – Я до того случая тоже был очень принципиальным и категоричным. А после… Алёнушка, детка. Человека не только его поступки определяют, но и выбор конечный, усилия, приложенные на исправление последствий от собственных действий. Мы все ошибаемся, моё солнышко. Идеальных людей не бывает.

Для меня были. Мой папа.

– Почему ты сейчас решил мне рассказать? – открывая рот, давлю всхлип.

– Я вижу твои переживания, дочка. Это же из-за того парня, которым ты была увлечена?

Да что же это такое! Я и так, как решето. Эмоции поглубже в себя забиваю. Того и гляди рванет.

– Пап, давай мы не будем? Если я тебе расскажу, он тебе никогда не понравится.

– Ты планируешь нас познакомить? – нотки веселья прорезаются в его голосе.

Это кошмар! Не будь я в разрозненных чувствах, начала бы переживать насчёт того, что несу. С одним улетела отдыхать, обсуждаю совсем другого. Хорошие девочки себя так не ведут.

– Раз уж у нас день откровений, малыш, то давай начистоту. Я приму любой твой выбор. Постарайся ограничиться, пожалуйста, только одним человеком. Всё остальное мы с мамой поймём. Поверь, ты нас ничем не удивишь. Наша дочка привела когда-то домой жениха своей сестры. Боже, Алёна, как она плакала. Если бы не её слезы, прибил бы Бореньку вашего, – папа нервно смеётся. – Я в тот момент думал, что тебя предаю. Свою маленькую сильную девочку. Тогда впервые я сделал выбор в пользу Ани. И спустя некоторое время пожалел.

Я даже знаю когда. Он прилетал, когда я лежала в больнице. Единственный раз, когда Богдан Анатольевич был бледным в реанимации.

Всю дорогу до отеля говорим с ним по телефону. Он мне рассказывает, какое фото ему больше понравилось. Просит ему прислать в хорошем качестве, смеётся, мол, его тоже на доску почета повесит. Мой негатив по поводу поступка Кира слегка утихает. Сам того не ведая, папа попал в точку своим рассказом. Спас не одну, а сразу две жизни.