– Да, кажется, она остается у нас ночевать… – рассказывает в панике. – У меня из рук все валится…

Толкаю дверь ногой, отчего мать вздрагивает и подскакивает с дивана.

– Передавай Венере привет, – шиплю, прибавляя бледности ее лицу.

– Рава, с чего ты взял?..

– Я тебя слишком хорошо знаю, мама.

Все нервы мне вытрепала своими нескончаемыми попытками помирить нас с Венерой. Я даже фирму эту купил, чтобы занять ее чем-нибудь полезным. От себя подальше отодвинуть. Из своей личной жизни исключить.

Иду в кабинет, хватаю сумку и возвращаюсь в комнату. Ярослава стоит у раскрытого окна. Волосы слегка треплет ветром. Красивый профиль освещается мягкими лучами фонарей. По всей комнате гуляет запах ее нежных духов. Такое необычное сочетание стойкости и мягкости.

– Сбежать решила?

– Я не прыгаю в окна, – хмыкает она, не глядя на меня. – Предпочитаю ходить через двери.

Кладу ее сумку на край кровати.

– Когда ты уходишь в декрет?

– Возможно, никогда.

– Ты же не собираешься делать аборт?

– Было бы разумно, учитывая, кто отец ребенка, – отвечает, пронзив меня дерзким взглядом, который лучше бы приберегла для того ублюдка. – Но я обязана родить.

– Уже нашла няню?

– Новую работу.

Дергаю уголком рта. Распаляет меня. Заставляет срываться. Слишком плохо меня знает, пуская в ход свою артиллерию.

– А с чего ты взяла, что я тебя отпущу?

– А с чего вы взяли, что я не уйду? – произносит в тон.

Подхожу к ней ближе. На расстояние, которое разделяло нас утром на парковке. Заглядываю в ее лицо и доходчиво выкладываю:

– Напиши заявление и узнаешь, на что способен Равиль Девлегаров.

Глава 3. Яра

Как только за Девлегаровым закрывается дверь, я хватаюсь за голову. Колени подкашиваются. Сердце из груди выпрыгивает. Щеки вспыхивают. И меня прошибает пот. Это было невыносимо – притворяться куском льда. Хорошо, что врать я умею. Большой опыт общения с прессой за спиной. Столько сказок насочиняла за последние годы, что в один том не поместятся.

Поверить не могу, что он сын Розы Альбертовны! Следовало раньше поинтересоваться, чьего конкретно ребенка я вынашиваю. Успела бы уволиться или хотя бы уйти на больничный. Как теперь расхлебывать, просто не представляю.

Без стука ворвавшись в комнату, Роза Альбертовна с порога обрушивается на меня с обвинениями:

– Ты все ему рассказала!

– Ничего я ему не рассказывала! Ваш сын – просто псих. Он все решает за других. Думаете, я хочу всего этого? Он не оставил мне выбора.

– Но он знает о твоей беременности! – не унимается она.

– Да, знает! – не сдаюсь под ее натиском. – Мне пришлось признаться. Он все равно бы узнал, потому что успел вызвать врача.

– Не забывай, милочка, что это не твой ребенок. Как только он родится, ты исчезнешь из нашей жизни.

– Я все прекрасно помню, – отвечаю уже спокойнее. – И надеюсь, вы тоже исчезнете из нашей жизни.

Оскорбленно задрав нос, эта трюкачка смеряет меня взглядом.

– Завтра Эльвира отправит тебя на больничный. Не появляйся в офисе, пока Рава не уедет. Как только он официально назначит меня исполнительным директором, я тебя уволю. До родов будешь на моем содержании, а потом, сама знаешь, где тебе уготовано место.

– Я вполне способна содержать себя без ваших денег. Оставьте для внука и свадьбы. Надеюсь, этот ребенок поможет вам с вашей невесткой окольцевать вашего сына, – высказываю это почти с насмешкой.

Только теперь понимаю, что при малейшей ошибке Девлегаров их обеих по стенке размажет. Его не так-то просто обвести вокруг пальца. Он в мгновенье догадался, что мы с его матерью знакомы. И не факт, что поверил в светскую вечеринку.

– Наша дальнейшая судьба – не твое дело, – шипит Роза Альбертовна.

– Как и моя не касается вас, – ставлю жирную точку в нашем разговоре и открываю дверь, выпроваживая эту кобру.

После ее ухода запираюсь. Хватит на сегодня разговоров. От них меня тошнит еще сильнее.

Отправляюсь в душ. Осматриваюсь. Обнаруживаю исключительно мужские гели, шампуни, бальзамы, лосьоны. Изучаю все пахучие жидкости, которыми пользуется Равиль Девлегаров. Дорогие. Дерзкие. Манящие. Он явно обожает себя. Эти ароматы вбиваются в ноздри, пробуждая даже спящие обонятельные рецепторы. Такой парфюмерией можно смело лечить насморк. Любую заложенность носа пробьет. А зубная паста – настоящая кислота. Кое-как выполаскиваю рот. От обилия ментола мурашки по коже.

Помывшись до скрипа кожи, залезаю на кровать и выключаю ночник на тумбочке. Остаюсь один на один со своими демонами, которые с ума сходят от шелковистости простыни и впитанного в постель мужского запаха. Тайком от собственного здравого рассудка кусаю уголок подушки. Вкуснятина.

Вздохнув, переворачиваюсь на спину и рефлекторно кладу ладони на живот. Впервые с самой процедуры. По сей день относилась к беременности хладнокровно. А сейчас взыграла тоска. Мне жаль малыша, которого используют словно вещь, средство. О нем никто не заботится. А Девлегаров даже никогда не узнает, что его вынашивала я. Он всегда будет думать, что ребенка ему родила та, кого он бросил накануне свадьбы. Якобы беременную.

Да, Роза Альбертовна проработала смелую схему. И если все полетит к чертям, родной сын ее в порошок сотрет.

Засыпаю быстро. Переутомление и эмоции выжимают из меня последние силы.

Сплю крепко. Встаю по будильнику. Первым делом залезаю в мессенджеры. Сообщение от Пашки, гифка от мамы, голосовое от сестры. Один интересуется, как прошел вечер в доме у Девлегарова. Другая желает доброго утра. Третья хвастается, что в воскресенье у нее свидание в самом крутом ресторане города. Тяжко вздыхаю. Моя младшая сестра выскочит замуж раньше меня.

Привожу себя в порядок минимумом косметики и собиранием волос в высокий хвост. Выхожу в тишину дома. Прохожу мимо аквариума и по привычке хватаюсь за пакетик с кормом. Только проплывшая вдоль передней стенки золотая рыбка заставляет меня опомниться, что я не у себя. Моя такая же сдохла в прошлом месяце. От голода. Вот такая я хозяйственная. Даже о рыбках позаботиться не могу. Суррогатная беременность будет единственной беременностью в моей жизни.

– Как спалось?

Оборачиваюсь и вижу Девлегарова, застегивающего запонки на рукавах рубашки. Он уже собран. Готов к трудовой пятнице.

– Спасибо, кошмары не мучили. Но впредь я не буду привозить документы к вам домой.

Сощуривает глаза и поправляет галстук, не отводя от меня взгляда.

– Возьму пиджак, и поедем. Завезу тебя в клинику.

Меня бросает в жар. Смотрю ему вслед и чувствую, как земля уходит из-под ног. Слышу звук включенного телевизора. Безусловно, где-то там должна находиться Роза Альбертовна. Пусть выручает, если не хочет, чтобы сын взял ее за жабры.

– Вы должны мне помочь! – заявляю, влетев на кухню.

Эта женщина с тюрбаном на голове отвлекается от блендера с зеленой жижей и поднимает свое лицо, впитывающее гель с тканевой маски. Стягивает ее и, протирая шею, со вздохом спрашивает:

– Что еще?

– Ваш сын собирается везти меня в клинику. А ему совсем не обязательно видеть вывеску «Центр репродукции и ЭКО»!

Маска отлетает в чашку с нарезанными огурцами. Глаза Розы Альбертовны наливаются кровью.

– Значит, назови ему адрес другой клиники, – говорит угрожающе. – Не поведет же он тебя за ручку к гинекологу. Как только уедет, вызовешь такси и отправишься к Эльвире. Я с ней уже созвонилась. Она будет тебя ждать.

– Как же у вас все просто, – морщусь от безумства этой женщины. – Что вы вообще за мать такая? Обманом привязываете сына к какой-то аферистке.

– Не тебе меня судить, Ярослава. Или мне напомнить, почему ты во все это ввязалась?

– По крайней мере, я ничего дурного не делаю. Не мне потом всю жизнь наблюдать за несчастным браком родного сына.

– Все, о чем ты должна думать, это наш вчерашний уговор. Учти, Ярослава, если Рава узнает, что ты носишь его ребенка…

Она вдруг замолкает. Бледнеет на глазах, глядя куда-то сквозь меня. Отшатывается и рукой опирается о стол, что-то бессвязно бормоча.

– Так чьего ребенка ты носишь? – раздается трескучий как мороз голос Девлегарова у меня за спиной.

У меня начинает печь в затылке. Инстинктивно смотрю на запасной выход. Дверь приоткрыта. Москитная сетка на магнитах. Выскочу пулей. Но разве бежать должна я? Я всего лишь выполняла условия договора. Ответственность за ложь целиком и полностью лежит на плечах Розы Альбертовны.

Девлегаров медленно обходит меня и, остановившись на расстоянии полушага, пытливо заглядывает в глаза.

– Рав-ва, – бормочет его мать голосом, порванным в клочья. От страха.

– Молчать! – рявкает он, отчего я вздрагиваю.

Становится ясно, что подразумевал Пашка, когда рассказывал о знакомстве с новым боссом. Если до этого момента я видела в нем хама, то теперь вижу чудовище. Кровожадное. Алчное. Циничное чудовище.

– На светском рауте, говоришь, познакомились? – хищно скалится Девлегаров.

Тиранит взглядом, тоном, разрушительной энергетикой. Все вокруг него сгущается в расплывчатый фон. Я вижу перед собой только разъяренного зверя с играющими желваками. Его гнев растет, запуская в меня опасные щупальца. Но страха нет. Скорее недоумение, как я вообще могла во все это вляпаться?

Не отводя от меня глаз, Девлегаров большим пальцем тапает по сенсору мобильника, подносит к уху и замирает, слушая гудки. Мы с Розой Альбертовной не дышим. Обе хотим знать, кому и зачем он звонит.

– Эльвира, – приветствует холодно, когда на звонок, наконец, отвечают. – Да, это я.

Я прикусываю щеку. План Розы Альбертовны рассыпается как карточный домик.

– Эльвира, помнишь, перед Новым годом мы с Венерой были в вашей клинике? Сдавали биоматериал? Конечно, такое нельзя забыть, – цедит он слишком пугающе. – Да, после медового месяца мы собирались заняться поиском суррогатной матери…

Роза Альбертовна начинает тихо скулить, прикрыв лицо ладонями. Знает, что подружка сдаст ее со всеми потрохами.

– Мы с Венерой расстались, – продолжает Девлегаров. – Я хочу отозвать хранение своей семенной жидкости… – Ненадолго замолкает, слушая что-то на той стороне, а потом рычит в трубку: – Я засужу тебя, Эльвира! С этого дня ты дерьмо ложками хлебать будешь. Каждый день. Порционно. Я всю твою жизнь в ад превращу.

У меня мурашки бегут по спине. Слышу, как Эльвира всхлипывает и рыдает в ответ, моля о пощаде. Но в какой-то момент выражение лица Девлегарова меняется.

– Повтори, – велит он Эльвире и внимательно слушает.

Я окончательно застываю. Ощущение, будто он взглядом кожу с меня сдирает. Порционно. Как ему нравится.

Отнимает мобильник от уха, не дослушав рыдания горе-докторши, и через плечо смотрит на плачущую мать. Зло. Остервенело.

– Яйцеклетки Венеры оказались паршивыми. Ты об этом знала?

Роза Альбертовна ничего не отвечает, лишь громче воет, пряча бессовестное лицо. Я же напрягаюсь каждой клеточкой тела. Меня начинает одолевать нехорошее предчувствие.

– Что это значит? – требую сиюминутного ответа.

Девлегаров снова переводит взгляд на меня. Насмешливый. Победоносный. Едва ли ни корону на голове поправляет.

– Думала, вынашиваешь чужого ребенка? Родишь, отдашь и забудешь? Судьба поставила тебе шах и мат, Яра, – произносит он с чувством самоудовлетворения. – У Венеры выявились проблемы с репродуктивной функцией. Когда эта женщина, – он пальцем указывает на свою мать, – привела к Эльвире суррогатную мать. Деваться было некуда. Время шло. И тогда она рискнула. Ты чем-то похожа на Венеру. Черты лица, цвет глаз и волос. На случай если ребенку достанутся внешние данные матери, никто ни о чем не догадается.

– Можно конкретнее? – прошу, вырывая каждый звук из сдавленного горла.

– Ты носишь под сердцем нашего ребенка, – заявляет Девлегаров. – Моего и твоего.