– Я знаю еще кое-что. Когда-то ты жила с фитнес-инструктором. А потом изменила ему на корпоративе, и он тебя бросил.

Самая отвратительная часть ее биографии. Меня уже сутки трясет. С того самого момента, как мне это донесли. Даже ее вождение в нетрезвом виде не так бесит, как падкость на мужиков.

– Это я его бросила, – признается с холодным торжеством в глазах. – Надоел.

– Разнообразие щекочет самооценку? Ты поэтому стала суррогатной матерью? От скуки?

– Ты же все обо мне разнюхал.

– За исключением этого пункта. Еще не понял, что заставило успешного маркетингового директора согласиться на грязную аферу.

– Так выясни. Ты же у нас крутой.

Подаюсь вперед.

Замирает и стирает улыбку с лица.

– Не играй со мной в игры, Яра. Ты носишь моего ребенка. И до тех пор, пока не родишь, будешь делать только то, что я тебе говорю.

Округляет глаза. Пронзительно смотрит на меня и тихо спрашивает:

– А как же аборт?

– Я передумал. Ты родишь моего сына, я его заберу, и мы разбежимся. Я ясно выражаюсь?

Она теряется. Пытается это скрыть, но я чую ее тревогу.

– Яснее некуда. Только уже поздно.

Все вокруг красотки начинает темнеть.

– Ты о чем?

– Ты сказал, что этот ребенок – ошибка, – повторяет она слова, которые я тысячу раз проклял. – Я ее исправила. И сделала аборт. Два дня назад. Сразу, как только ты уехал.

– Что за цирк? – фильтрую из себя самое цензурное толкование своих эмоций. – Ты кидалась в двери летящей тачки. А через полчаса вдруг прозрела и побежала на аборт? Заливай эту чушь кому-нибудь другому. Со мной не прокатит.

– Откуда тебе знать, что я бы сделала, а чего нет?

Хмыкаю с усмешкой. Губы у нее красивые. В книжках такие манящими называют. Но с поцелуями не полезу. Зубки слишком острые. Сначала сточить их надо.

– Я все вынюхал. Для медикаментозного выкидыша большой срок. А если бы тебя выскоблили, сейчас ты не прыгала бы на каблуках.

Чуть склонив голову, смотрю на ее туфли. Ноги у нее маленькие, аккуратные. На них любая обувь сидит идеально.

– Какой ты наблюдательный, – язвит она. – Я сильнее, чем кажусь.

– Настаиваешь, что не врешь? Надеешься избавиться от меня? Поздно, Яра. Не родишь этого ребенка, значит, родишь другого. Я могу и естественным путем зачать, с меня не убудет.

Гримасой недовольства дает понять, что ей тошно от одной мысли оказаться со мной в постели. Посмотрим, как запоет, когда это свершится. Я уже слышу, как она добавки просит.

– Чего ты от меня хочешь? – спрашивает, безотрывно глядя мне в глаза.

– Сына.

– Почему от меня?

– Ты красивая и умная. От матери этого вполне достаточно для ребенка.

– Ты псих, Девлегаров, – произносит надтреснуто. – Найди себе девушку, женись, и будет у тебя хоть пять сыновей.

– Я зарекся жениться.

– Искренне сочувствую. Но твои сдвиги – исключительно твои проблемы. Я больше ни в каких махинациях вашей семейки участвовать не собираюсь. Тоже зареклась связываться с шизиками.

Чем больше она говорит, тем сильнее хочется ее завалить. Она даже не спичка, загорающаяся от малейшего чирканья. Она бомба. Причем замедленного действия. Вооруженная терпением и выносливостью.

– Твое желание скоро будет исполнено. Ты доведешь это дело до конца и больше никогда меня не увидишь.

– Девлегаров, ты правда считаешь меня торговкой? Думаешь, я отдам тебе своего ребенка?

– Моего.

– Он и мой!

– Яра, соглашайся на условия сейчас, – предупреждаю ее вскипая. – Дальше будет хуже. Ты со мной не справишься.

Она отлипает от спинки кресла, приближается ко мне и, изломив губы в полуулыбке, подает сигнал вызова:

– С чего ты взял, что ты со мной справишься? У меня для тебя сюрприз, Равиль Девлегаров. Я тоже люблю побеждать.

– Поверь, финал этой войны тебе не понравится, – отвечаю холодно. – Насколько мне известно, беременность ты держишь в секрете от своих родных. Как твоя мама или любимая сестра отреагируют на новость?

– Ровно. Для их реакции я достаточно взрослая.

Она отстегивает ремень безопасности, оказавшись максимально близко от меня. На секунду прикрываю глаза, носом втягивая ее запах. Рядом с ней действительно становлюсь шизиком. Надо срочно расслабиться. Сгонять в сауну, снять пару девчонок, унять напряжение.

– Куда ты? – спрашиваю, схватив ее за локоть, едва она открывает дверь.

– Остынь, Девлегаров, заскочу в магазин.

– Если тебе что-то нужно, просто скажи, я все устрою.

– До этого дня я отлично справлялась с беременностью без тебя. Дальше тоже обойдусь. Но если отвезешь меня домой, буду премного благодарна. Возможно, однажды расскажу об этом своему ребенку.

Нарочно провоцирует меня. Без ножа режет.

Наблюдаю, как она пересекает парковку и входит в магазин. Неужели уверена, что за ней побегу? Я и так пожалел, что сорвался. Следовало переждать ночь и отчитать ее завтра в офисе. Она должна знать, что мне на нее плевать. Меня волнует только мой сын.

Телефонный звонок вмиг меняет мой гнев на еще большую ярость. Просил же маму никому не говорить, что я приезжаю, но не удержала язык за зубами. Оповестила и свою сестру, и племянницу, чтоб их!

– Слушаю, – фыркаю в трубку.

– Привет, братик, – тонким голоском попискивает моя непутевая кузина. – Не звонишь, не пишешь. Я соскучилась. Если бы тетя Роза не сказала, что ты приехал, я бы и не знала. Может, встретимся?

– Говори прямо, сколько тебе надо?

– А ты сегодня щедрый.

– Просто мне не до тебя, Алина. – Вижу возвращающуюся из супермаркета Яру с бутылкой воды. – Напиши мне номер своей карты. И не звони больше.

Мать грызет меня за то, что не хочу родниться с ее близкими. Но появляться с ними на публике – это самолично решетить репутацию. Для должного образа серьезного бизнесмена мне вполне хватает солидных родственных связей по отцу.

Ярослава садится в тачку и пытается отвинтить крышечку, сверкая золотыми кольцами на пальцах и глянцевым маникюром. Если бы Алинатак же следила за собой, мне не было бы стыдно пообедать с ней в каком-нибудь уютном ресторане.

– Дай сюда! – Забираю у нее бутылку, вскрываю и отдаю обратно. – Тошнит?

– Рядом с тобой меня всегда тошнит, Девлегаров, – вздыхает она, делая глоток. – Кстати, токсикоз начался в то самое утро. На парковке. Тебя даже собственный ребенок не переваривает.

– Обхохочешься.

Снова отвлекаюсь на трель мобильника. Кузина не заставляет себя долго ждать. Номер карты тут как тут. Перевожу «Алине Сергеевне Ч» тридцать тысяч с четким пониманием, что уже завтра от них не останется ни рубля. Лучше бы мама озаботилась благополучием любимой племянницы, чем устраивала мою личную жизнь.

Завожу тачку и выруливаю с парковки.

– С этого дня ты шага не сделаешь без моего ведома, – ставлю Ярославу в известность своего плана. – Я должен знать, где ты, с кем и почему.

– А что ты сделаешь, если я не буду перед тобой отчитываться?

– Рискни.

– Рискну! – смело заявляет она.

– Черт! Почему ты такая неугомонная?

– Потому что я не привыкла, чтобы мне указывали. Хочешь стать отцом этому ребенку? Тогда докажи, что тебе можно доверять. И я подумаю, сделать ли тебя воскресным папой.

– Это я подумаю, делать ли тебя воскресной мамой.

– Окажешься в тупике, – уверена она.

– Есть еще один вариант, в котором у ребенка будут оба родителя, – подсказываю ей насмешливо.

– Какой же?

– Мы поженимся.

– Ты вроде бы зарекся с женитьбой, – напоминает дерзко.

– А ты не рассчитывай на счастливый брак, Яра. Все будет так, как я того хочу.

Глава 5. Яра

– Все будет так, как я того хочу, – передразниваю Девлегарова на следующее утро. Стоя у окна своего кабинета и попивая успокаивающий зеленый чай.

Не знаю, на ком он отрабатывал навыки запугивания, но у меня вызывает лишь насмешку и растущую ярость. Чем больше Девлегаров тянет на себя это одеяло, тем сильнее мне хочется все делать ему назло.

Снова звонит Роза Альбертовна. На выходных мне покоя не давала и в понедельник достает. Не представляю, что теперь ей от меня нужно? Принципиально не отвечаю на звонки. Не хочу даже голос ее слышать, а уж тем более ее умозаключения по поводу случившегося и новые правила игры. Я выхожу. Хватит. Будь что будет.

– Не ответишь? – интересуется вошедший в кабинет Пашка. Кладет на стол кипу бумаг и тяжко вздыхает: – Что пьешь? – Заглянув в мою чашку, морщится. – С каких пор ты соскочила с кофе?

Мой телефон перестает трезвонить. Делаю очередной глоток и спрашиваю:

– Как обстановка в офисе?

– Последние слухи из отдела кадров: Девлегаров уволил троих сотрудников.

– По собственному?

– Ага. По его собственному.

Смотрю на часы. Одиннадцать. А наш босс уже устраивает перестановку кадров.

– Одного менеджера, помощника юриста и водителя, – продолжает перечислять Пашка тех, кто попал под горячую руку начальства.

– Того, который на наемника похож? Со шрамом?

– Если бы! Новенького!

– Странно, – хмыкаю удивленно. – Претензий к нему вроде не было.

– Занятно, что все они парни. Чую, Девлегаров хочет сделать исключительно женский коллектив. Так что черновик своего заявления я далеко не убираю.

Пашка достает из ящика стола бумагу и сквозь нее смотрит на свое безработное будущее. Отставляю чашку, выхватываю у него заявление и сминаю в комок.

– Даже не думай! – приказываю ему, возвращая бумажный шарик. – Я своего согласия не дам. А с Девлегаровым сейчас же разберусь. Не знаю, что он задумал, но на мой отдел пусть даже пальцем не показывает.

Отправляюсь прямиком на тринадцатый этаж. Без стука врываюсь в кабинет. Впервые за все время своей карьеры. Никогда раньше не позволяла себе подобного. Главный экономист даже вздрагивает, подпрыгнув на месте, а Девлегаров замирает на полуслове.

– Что за массовые увольнения?! – требую немедленно ответа, скрестив руки на груди.

Секунду в кабинете стоит гробовая тишина, превращающая Девлегарова в озверевшую скотину.

– Как ты входишь в мой кабинет?! – рявкает он, поднимаясь из кресла. – Что ты себе позволяешь?!

– Это что ты себе позволяешь?! Какое право ты имеешь ни с того ни с сего лишать людей работы, с которой они справляются?!

– Выйди, – шипит он мне.

– Не выйду, пока не получу ответ!

Девлегаров стискивает зубы, обходит стол и, по пути схватив меня за руку, выволакивает в коридор.

– Не прикасайся ко мне! – Вырываюсь из его хватки и отхожу на шаг.

Он ладонью опирается о стену. Желваки на лице играют. Глаза метают молнии. Чую, что его тормозит только моя беременность. Иначе в окно вышвырнул бы.

– Что не так с теми парнями? – спрашиваю спокойнее.

– Все не так. Или тебя задело чье-то увольнение? В моей фирме не может быть интрижек между сотрудниками.

Он максимально серьезен и суров. Эта рокировка неспроста. У Девлегарова какие-то личные мотивы. И кажется, я начинаю догадываться, в чем дело.

– Я смотрю, это тебя кое-что задело, – произношу, надеясь, что он не настолько дебил. – Засела в голове мысль, что в этой фирме работает тот, с кем я изменила своему бывшему? Ты перегибаешь. Не твое дело, кто с кем спит. К слову, водитель, которого ты уволил, работает у нас всего полгода… – И тут меня осеняет. Усмехаюсь, глядя в его бешеные глаза: – Так ты не знаешь, кто он, да?

– Не имеет значения. Уволен будет каждый, на кого ты просто взглянешь. Мать моего сына должна быть приличной женщиной.

– Ну дерзайте, Равиль Ниязович. Удачи вам.

Развернувшись, возвращаюсь в лифт и спускаюсь на свой десятый. Вновь оказавшись за закрытой дверью родного кабинета, шлепаюсь в кресло и выдыхаю. Лицо бы ему расцарапала, настолько бесит!

– Тебя тоже уволили? – осторожно спрашивает Пашка, спустив очки на нос.