Подумаешь, бюджетное место потеряю. В колледж поступлю в Питере, а высшее образование как-нибудь потом получу, когда уже работать начну. А? Зря с папой сумки распихивали.

Ладно. Сама себя в это вписала, теперь расхлебывай. Мама бы так и сказала. Знай, она все мотивы моего поступления в Москву, точно бы обратно домой меня не пустила. Чисто чтоб было уроком, заставила бы все это пережить и усвоить.

Сжав кулак, я вхожу в комнату. Катя за столом что-то смотрит на ноутбуке. Перекачивает фотографии в соцсети. Мой наметанный глаз сразу подмечает счастливую рожу Бархатова, а Катя за ним, на спине, довольная до неприличия, растянула губищи и смеется во всю пасть. Даже у комендантши улыбка приятнее, серьезно.

– Думаю, нам надо договориться, как мы будем вести быт, – Катя оборачивается на меня. – Мы с предыдущей соседкой были очень дружны и все делали вместе.

От меня не дождешься. Ни дружбы, ни вместе.

– Порознь. Полностью. Я ни с кем ничем не делюсь, – притворяться мне не хочется, поэтому я оставляю голос как есть, грубым и раздраженным. Пусть кумекает, чем она мне не понравилась. – Уборка по графику, готовка отдельно. Что там еще?

Я почитала в интернете, как выживать в общаге.

– Аа, ясно, – разочарованно кивает Катя. – Как хочешь. Просто вдвоем легче. И выгоднее. Обычно.

Ее чистые карие глаза лучатся надеждой. Столько в них невинности и добродушия. Меня сейчас стошнит.

Только сев, я вскакиваю. Шугаюсь звука собственного телефона. Катя хихикает.

– Ты в порядке?

– В полном.

Не глядя на нее, я достаю телефон и гляжу на экран. Ксюня пишет: «Ну как ?Встретились?».

«Встретились. Гештальт закрыт. Я свободна».

«Так че он сказал?»

«Ничего. Сделал вид, будто мы не знакомы. И меня подселили в комнату к его девушке».

Я специально делаю паузу, чтобы Ксюня проржалась. В чате сыпятся смайлики, один за другим, целая сотня, не меньше. Наконец, телефон перестает вибрировать.

«Лерка, да по твоей жизни ситком* можно снимать».

Ага, смешно. Я даже слышу этот фоновый зрительский хохот.

«Ты ее видела, интересно? Губастая такая, брюнетка?».

Мне хочется сфоткать Катю тайком и выслать Ксюне на проверку. Может, за две недели, пока они семьей тусили здесь, эта Катя мелькала при них. Или тупо напрямую у Кати спросить, как давно они встречаются. Но еще рано. Первый день друг друга знаем, вряд ли она будет секретничать.

Пока соседка увлечена печатанием сообщения в телефоне, я быстро ее щелкаю и скидываю Ксюне.

«Нет, не помню такую. Реально губастая. Слава с этим встречается?». Она высылает эмодзи с приподнятой бровью.

«Ага». Я ухмыляюсь. Все-таки мы с Ксюней – родные души. Обожаю.

«Ох, уж эти братья. Без меня даже девушку нормальную не может найти».

«Он вообще какой-то… другой», – вспоминаю Славин холодный взгляд. Кажется, он на меня еще никогда так не смотрел. Даже в самую первую встречу, когда застал за нюханьем своего кроссовка.

«Да, мы тоже заметили, – Ксюня вздыхает грустным смайликом. – Ладно, держись там, подруга. Я в ноябре приеду. Буду Ваню из армии встречать».

«Дожить бы» – молю руками небеса. Ксюни мне очень не хватает.

Я снова падаю на кровать со скрипом, проваливаясь. Пружина совсем мягкая, вообще не держит. Спать придется, как в гамаке.

Экран не успевает потухнуть, как звонит мама. Точно, я же обещала ее набрать, как заселюсь. Не хочу говорить при Кате, поэтому выхожу в коридор, а оттуда через кухню на пожарный балкон.

На улице свежо. Солнце уже зашло, оставило после себя лишь лиловые брызги на облаках. Смотрю на это и успокаиваю себя. Пытаюсь подготовиться к разговору с мамой. Папа наверняка ей все уже доложил. Даю себе пару секунд на вдох-выдох и поднимаю трубку.

– Вот чего тебя в Москву-то потянуло! – мама, как обычно, начинает без церемоний. Голос пока низок, но очень натянут. – За Славой, который тебя бросил! Валерия! Ну, надо же иметь женскую гордость. То за Валентином пять лет таскалась, то за Славой этим.

Наверное, не специально, но мама бьет по болевым точкам, очень метко. Мне сразу и стыдно, и обидно, и противно. Да, теперь я понимаю, что сглупила. Но… Даже оправдаться, не знаю как.

– Мам, да, ты права. Молодец. Но мне от этого не лучше, – давлю обиженно и обхватываю ржавые перила рукой.

Сломать бы что-нибудь.

Она вздыхает. Сразу становится мягче.

– Понимаю, Лерок, прости.

За короткую паузу я успеваю проклясть себя до седьмого колена. Пусть мои потомки тоже расплачиваются за грехи какого-то нашего очень далекого и, очевидно, натворившего делов предка.

– Ох, глупышка моя, – в мамином голосе теплится улыбка. – Ну, правда, хватит за парнями гнаться. Учись жить своей жизнью. В конце концов, настоящая любовь сама тебя найдет.

– Ага, через семнадцать лет, – мне тоже хочется ее задеть. – Ты вон от папы, наоборот, сбежала. Тоже так себе вариант, по-моему.

– Да, мы все ошибаемся.

Снова пауза. Я гляжу на закат. Впервые ведь встречаю его за пределами Ленобласти. Становится веселее от этой мысли. Хоть мир увижу. Поживу в другом городе, да еще в столице. Завтра меня ждет первый день в университете. Интересно познакомиться с однокурсниками. И в общежитии на этаже я пока никого не видела. Тоже любопытно, с кем соседствую. Жизнь продолжается. Много чего классного, я надеюсь, меня здесь ждет. Раз уж приехала…

– Я не жалею, – заявляю маме уверенно. – Москва красивая и реально огромная. И возможностей здесь, наверное, много. И хороших людей должно быть больше. Может, прям завтра свою настоящую любовь и встречу.

Она смеется.

– Мне нравится твой настрой.

– С ним теперь точно покончено. Могу двигаться дальше. Наверное, мне именно это и было нужно, – оправдываю себя.

– Хорошо, если так. Хотя мне все очевидным казалось еще год назад.

– Наверное, всем это было очевидно, кроме меня, – жмурюсь и корю себя за наивность.

– Так всегда. Но, думаю, каждому надо такое именно прожить, чтобы понять. И каждый это проживает. Разочарования неизбежны. Часть жизни.

– Угу, – киваю, а внутри так не хочется с этим соглашаться.

– Покажи хоть общагу, комнату. Как там у тебя все?

Я слушаюсь и включаю видео, чтобы показать маме виды моих апартаментов. Вожу ее по коридорам этажа, быстренько, стараясь не задеть камерой соседку, показываю комнату, потом возвращаюсь на балкон и хвастаюсь видами. Ничего необычного – типичный двор с детской площадкой и деревьями, окруженный похожими хрущевками.

Мы с мамой болтаем еще час. И звонок я завершаю с улыбкой, полная вдохновения на новую жизнь.

Вернувшись в комнату, понимаю, что первым делом мне надо в душ. Смыть дорогу, усталость и… чужой секс, которым тут до сих пор воняет.

Скинув грязную одежду вплоть до трусов, я решаю идти в одном полотенце. Не понимаю пока, прилично это для здешнего общества или нет, но душевые там неудобные. Один крючок и все. Даже одежду сложить негде. Мне брезгливо. А полотенце вроде все закрывает.

Коридоры по-прежнему пусты. Кажется, во всем блоке живет немного людей. Очевидно, по два в каждой комнате. Это хорошо. А то мама пугала меня утренними многочасовыми очередями в туалет. Здесь вроде много кабинок. И душевых целых две. На шестнадцать человек, наверное, достаточно.

Кабинки здесь – не совсем кабинки, по крайне мере, не как в общественных туалетах – коробки на железных ножках. То есть между душевыми настоящие стены. И двери тоже нормальные. Все плотно закрыто. С туалетами так же. Вполне цивильно.

Меня обдает паром из кабинки. Кто-то только что мылся. Пахнет лавандой и хозяйственным мылом. В решетке слива вижу кружок белых волос. Их немного, а все равно неприятно. Мама вот меня заставляет за собой даже волосинку убирать. Но в целом здесь прилично.

Едва переступаю порог душа, меня запихивает туда тяжелая рука и захлопывает за нами дверь. Я даже вскрикнуть не успеваю, как меня разворачивают и накрывают ладонью рот.

– Тихо, это я, – шипит Бархатов. Его огромные глаза смотрят в упор. Кажется, ресницами сейчас до моих достанут.

Что происходит? Я и испугаться не успеваю. И ничего не понимаю. Зато чувствую, как полотенце скатывается по телу на пол.

Блин! Только не смотри вниз. Не смотри вниз. Не смотри вниз.

И Бархатов, конечно, смотрит. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы перебороть смущение. Краснею, как в сауне. И дышать так же тяжело.

– Ты… повзрослела, – замечает Бархатов, поднимая брови.

А глаза вот никак не поднимет. Бегает по моей голой фигуре. Вот наглец! Ну, это уже возмутительно.

Я мычу в его ладонь и пытаюсь отпихнуть от себя за грудь. Он – теперь гора, фиг сдвинешь.

– Да тише, тут стены картонные, – ворчит и упирается лопатками в дверь. Головой почти достает до верхней планки косяка.

Я отскакиваю к другой стене. Тут вся кабинка – метр на метр. Куда ни встань, вдвоем везде, считай, впритык. От этого я еще сильнее краснею.

Слава… рядом…

Господи, как я истосковалась по этой улыбочке наискосок. Так засматриваюсь, что даже полотенце поднять забываю. Он мне помогает.

Блин, я же вообще без трусов. Не бритая, потная, грязная после дороги.

Стыдоба-то какая!

– Наоборот. Поводов для гордости тут явно прибавилось. – Бархатов скользит по мне нахальным взглядом. Хотя на щеках зреет румянец.

Я что, вслух это сказала?

– У тебя девушка за стенкой, а ты!.. Ты че вообще здесь делаешь? – резко выдергиваю полотенце из его рук и окутываюсь им потуже. Уши скоро отсохнут от такого жара.

– Пришел задать тебе тот же вопрос, – он вдруг становится серьезным. Опять щурится и смотрит холодно, с подозрением. – Не сваливай на случайность. Не прокатит. Я в такие совпадения не верю.

– Ага, в призраков ты веришь, а в совпадения – нет? – язвлю на автомате. Обида все-таки во мне еще теплится.

– Вероятность встретить призрака и то выше, чем тебя здесь. В Москве. В моем вузе. В моей общаге. На моем этаже. В одной комнате с моей девушкой. Как ты меня выследила? – он все ближе с каждым словом. Наваливается тенью.

Блин, с такими темпами роста я скоро ему в пупок дышать буду. Невольно втыкаюсь в стену спиной и затылком. Маневренности никакой. Бархатов собой все пространство занимает.

– Почему ты думаешь, что мир вертится вокруг тебя? Я знать не знала, что ты здесь учишься и живешь. Москва-то большая, – мямлю, лишь бы что-то мямлить. – Оказалось, я настолько невезучая. И тоже не рада такому совпадению.

– Что ты вообще в Москве забыла? Ты же не хотела?

– А вот… – блин, мозг, генерируй вранье быстрее. Пожалуйста.

Бархатов пользуется моей заминкой и ухмыляется.

– За мной приехала, – он отходит и скрещивает руки на груди. – Фанатизмом опять заболела? На что ты рассчитывала? Что я брошусь к твоим ногам, как послушный песик?

Моя любимая улыбка наискосок становится злорадной, до нервного зуда.

– Поздняк метаться. У меня давно другая девушка. Можешь валить обратно в свой ненаглядный Питер.

Какой у него неприятный тон. И лицо все такое… искажено злостью. И смотрит с презрением. Как это… жестоко. Нет, не настолько прямой отказ я хотела услышать. Даже не верю, что это Слава мне говорит. Это точно не мой Слава, мой добродушен и деликатен. Откуда столько ненависти?

У меня обрывается все. Висело на ниточках весь этот год, и вот рухнуло, наконец. Сама напросилась.

Мама говорит, я сильная, значит, выдержу. Главное, не показывать ему свою слабость. Пусть думает что хочет. Бархатов всегда страдал манией величия. Но я больше не его фанатка. После таких слов я отсюда точно не свалю.

– Да сдался ты мне сто лет?! – вкладываю в голос всю силу своей обиды. – Я не за тобой приехала. У меня тоже другой парень, ясно? Я из-за него сюда поступила.