Дэвид жил в Торнвуде, когда пропал.

– Да? – удается прохрипеть мне.

– Мы тут делали капитальный ремонт: крыша, много работы с отделкой. Знаете, прошлая зима была суровой…

– И? – перебиваю я срывающимся голосом.

– И мы нашли это, – он протягивает мне конверт.

Я смотрю на конверт выпученными и полными ужаса глазами, как будто там бомба.

Джош робко продолжает:

– Эм, папа рассказывал мне, что случилось. С вами. Меня тогда тут не было, я жил с мамой в Денвере. Родители в разводе, так что… – Явно смущаясь, он откашливается. – В общем, этот конверт застрял между стеной и почтовым ящиком в лобби. Знаете, такие, которые открываются спереди?

Он ждет какого-то ответа, но я потеряла дар речи.

На конверте написаны мое имя и адрес. Это почерк Дэвида.

Кажется, меня сейчас стошнит.

– Мы не очень понимаем, что случилось. Ну, ящик для отправки почты был довольно потрепанный. Там была дырка в том месте, где он проржавел, так что… Видимо, конверт просто завалился в щель и застрял. Мы нашли его, когда стали менять ящики.

Он протягивает мне конверт. Я в диком испуге шарахаюсь от него.

Глядя, как я пялюсь на письмо, не в силах двинуться и практически задыхаясь, Джош объясняет:

– Оно… Ну, оно адресовано вам.

Я глухо шепчу:

– Да. Да. Сейчас… подождите секунду.

Он смотрит налево. Смотрит направо. Он явно очень, очень сожалеет, что позвонил в эту дверь.

– Извините. Ради бога, извините.

Я вырываю конверт у него из рук, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и захлопываю за собой дверь. Упираюсь в нее, прижав конверт к груди, и пытаюсь справиться с дыханием.

Через несколько секунд раздается голос Джоша:

– Если хотите, я могу… Вам нужен кто-то рядом, чтобы открыть его?

Я запихиваю кулак в рот, чтобы не разрыдаться.

Когда уже начинаешь думать, что весь мир – это просто никчемная куча бессмысленного дерьма, доброта незнакомца может сбить с ног.

– Всё в порядке, – отвечаю я странным голосом, который, уверена, дает отличное представление о том, насколько все не в порядке. – Спасибо, Джош. Это очень мило с вашей стороны. Большое спасибо.

– Ну, хорошо. Тогда всего доброго.

Я слышу удаляющиеся шаги, а потом они затихают.

Мои колени уже не могут выдерживать вес тела, и я опускаюсь на пол. Не знаю, сколько еще я сижу у двери и трясусь, глядя на конверт в своих потных руках.

На нем видно несколько пятен. Бумага высохла и слегка пожелтела. В верхнем правом углу марка, американский флаг, но штампа с датой отправки нет, потому что до почты конверт не дошел.

Однако Дэвид наверняка положил его в ящик за день или два до своего исчезновения. В противном случае он бы уточнил, получила ли я его. И зачем ему вообще что-то посылать мне по почте? Мы виделись каждый день.

Я медленно верчу конверт в руках – осторожно, с благоговением. Подношу его к носу и вдыхаю, но никакого аромата не осталось. Я провожу пальцами по буквам своего имени, выведенным четким косым почерком.

Потом я выдыхаю, снова переворачиваю конверт, запускаю пальцы под клапан, смазанный потрескавшимся, крошащимся клеем, и раскрываю его.

Мне на ладонь соскальзывает тяжелый серебристый ключ.

8
Нат

Сердце грохочет у меня в ушах, и я молча смотрю на ключ. Совершенно непримечательный, обыкновенный на вид ключ. На первый взгляд в нем нет ничего интересного.

Я переворачиваю его. На другой стороне на широкой части выгравированы цифры: 30‑01.

И всё. Записки в конверте нет. Там ничего нет, кроме этого чертова ключа, который может отпирать что угодно, от входной двери до навесного замка. Невозможно определить по его виду, что именно.

Какого черта, Дэвид? Что это?

После нескольких минут немого недоумения я поднимаюсь с пола и иду к своему ноутбуку, который лежит на кухонной столешнице. По дороге мне приходится переступить через храпящего на полу Моджо, преграждающего путь.

Я включаю компьютер и вбиваю: «Как понять, от чего ключ?»

Поиск выдает больше девятисот тысяч результатов. На первой странице в основном советы от производителей ключей и слесарей, а также многочисленные изображения разных типов ключей. Я кликаю на картинки, но, бегло пролистав их, не нахожу ничего похожего на ключ у меня в руках. От сайтов производителей толку не больше.

Я ненадолго задумываюсь, потом вспоминаю ящик, где храню всякие мелочи, и открываю его.

Здесь лежат запасные ключи от дома, дубликаты ключей от сарая на заднем дворе, от моего шкафчика в спортзале, от моего кабинета в школе, а также от маленького сейфа в спальне, где хранятся мои документы на дом, карточка социального страхования и другие важные бумаги.

Но ни один из них не похож на ключ из конверта.

Первый порыв – позвонить Слоан, но я сдерживаю себя, когда вспоминаю, что десять минут назад решила перестать так сильно на нее полагаться.

Я стою посреди кухни и рассеянно глажу пальцем ключ, придумывая возможные объяснения.

Дэвид не имел склонности к чудачествам. Он бы не прислал мне ключ ради шутки. Мой жених был серьезным, зрелым и весьма ответственным взрослым мужчиной. Немножко чересчур ответственным, если честно. Я часто дразнила его, что он постарел раньше времени. Между нами десять лет разницы, но иногда на него нападала такая ворчливость, что казалось, будто все пятьдесят.

Дэвид был единственным ребенком в семье. Его родители погибли в автокатастрофе, когда он только окончил старшую школу. Кроме меня, другой семьи у него не было. Он переехал на озеро Тахо со Среднего Запада за год до нашего знакомства и работал на подъемнике на горнолыжном курорте «Нортстар». Летом организовывал туристические поездки на озеро от лодочной компании. Дэвид, прирожденный спортсмен, всегда поддерживал великолепную форму и очень любил бывать на природе. Он тренировался все свободное время.

Это помогало ему со сном. В те дни, когда ему приходилось пропускать тренировку, он становился нервным и беспокойным, как тигр в клетке. А ночами резко просыпался от глубокого сна весь в поту, дрожа как осиновый лист.

Я зарабатывала больше, но никого из нас это не волновало. Дэвид обладал нюхом на выгодные вклады и инвестиции, и мы оба были достаточно бережливы, так что в финансовом плане всё складывалось идеально. Мои родители оставили мне дом, когда решили переехать в Аризону и жить в кондоминиуме с собственным полем для гольфа. Так что я оказалась в выгодном положении человека, которому не надо платить ипотеку.

После медового месяца Дэвид собирался переехать ко мне. Очевидно, у судьбы были другие планы.

Когда раздается стук в дверь, у меня чуть сердце из груди не выскакивает. Моджо сладко зевает и переворачивается на другой бок.

Потом звучит звонок, и голос из-за двери спрашивает:

– Натали? Ты дома?

Это Крис.

Парень, разорвавший наши отношения по телефону, решил явиться без предупреждения именно в тот момент, когда у меня мозги плавятся из-за загадочного ключа, который прислал из прошлого мой пропавший жених. Крис всегда паршиво выбирал время.

Когда я открываю дверь и вижу, как он стоит на пороге в своей форме, мнет в руках фуражку и неловко улыбается, у меня внутри все падает. Судя по всему, грядет неприятный разговор.

– Привет.

– Привет, Нат. – Крис окидывает меня взглядом. – Ты в порядке?

Копы и их чертово чутье! Хоть он шериф, а не полицейский, мой бывший все равно обладает обостренным восприятием правоохранителя. Неусыпной бдительностью, которая постоянно подсказывает, что в любой момент может быть совершено преступление.

Мои щеки уже высохли, но он наверняка способен учуять слезы по запаху.

Я бодро улыбаюсь.

– Да! Все хорошо. А у тебя как дела?

– Хорошо, спасибо. – Он переминается с ноги на ногу. – Просто хотел проверить, как ты.

Мне сразу приходит в голову, что его подбила на это старая сорока Диана Мейерс, но я решаю уточнить:

– Правда? А что такое?

Крис сконфуженно опускает глаза, глядя себе под ноги и пожевывая губу.

У него такой трогательный мальчишеский вид. Он весь такой положительно-обворожительный, прямо Кларк Кент: в наборе даже имеются очки и квадратная челюсть. Я чувствую смутный укол сожаления, что ничего не смогла к нему почувствовать. Кому-то он станет чертовски хорошим мужем. Но не мне.

Он смотрит на меня не поднимая головы.

– Мне паршиво от того, как мы вчера расстались. Мне кажется, я вел себя как придурок.

Ах, это. Я уже и забыла.

– Не глупи. Ты вел себя как настоящий джентльмен.

Он молча изучает мое лицо.

– Правда? Потому что ты выглядишь расстроенной.

Потрясающе, как мужчины принимают любую женскую эмоцию исключительно на свой счет. Уверена: когда через двадцать лет я буду страдать от менопаузы и у меня случится прилив в очереди в супермаркете, стоящий за мной идиот обязательно решит, что я покраснела и вспотела лишь потому, что он слишком горяч.

Пытаясь не показаться грубой, я отвечаю:

– В эти дни у меня обычно плохое настроение, Крис. Вчера я могла бы отмечать пятую годовщину свадьбы.

Он растерянно моргает, и его глаза округляются.

– Ох, черт! Я даже не…

– Не беспокойся насчет этого. Серьезно, всё в порядке. Но спасибо, что проведал меня. Это очень мило с твоей стороны.

Он морщится так, будто сейчас что-то пнул и сломал большой палец.

– Если бы я знал, что в эти даты… Что это было вчера, я бы не стал… Я имею в виду, я бы не сказал… Черт. Это было очень не вовремя.

– Ты не мог знать. Ты не жил здесь, когда все произошло, и я никогда тебе не говорила. Так что, пожалуйста, перестань казнить себя. Все отлично, я гарантирую.

Мы неловко стоим друг напротив друга, пока он не замечает у меня в руках конверт.

Я прячу тот за спину и сглатываю, сжав ключ в кулаке.

Когда Крис всматривается в мое лицо, недоуменно приподняв бровь, я понимаю, что выгляжу подозрительно.

Черт.

– Просто, ну, разбирала шкафы и нашла там ключи, которые, видимо, оставили родители… – Я пытаюсь небрежно пожать плечами, но получается, наверное, дико нервно. – Ума не приложу, от чего они могут быть.

– Может, послать им фотографию и спросить, что это?

– Отличная идея! Так я и сделаю. Спасибо.

– Хотя, наверное, это просто запасные ключи от дома. У тебя один замок от «Квиксет» и один врезной. – Он кивает на дверь. – К ним всегда прилагаются ключи стандартного размера и формы. Ты уже их пробовала?

– Нет. Я буквально только что их нашла.

– Дай взглянуть, – протягивает руку он.

Чтобы не выглядеть странно, – и еще более подозрительно, – мне приходится показать ему ключ.

Крис берет его и крутит перед собой.

– Нет. Это не от твоей двери.

– А. Понятно. – Я тянусь за ключом. – Тогда просто уберу его…

– Это от банковской ячейки.

Моя рука застывает в воздухе.

– Банковской ячейки? – фальцетом переспрашиваю я.

– Да. Ну, знаешь, типа камеры хранения.

Сердце стучит как барабан. Желание выхватить ключ и захлопнуть дверь прямо у Криса перед носом практически непреодолимо. Но я только убираю прядь волос за ухо, пытаясь сделать вид, что у меня сейчас не едет крыша.

– Банковская ячейка. Ага. И как ты это понял?

– У меня есть такой же. Той же формы и размера, квадратный. Даже цифры такие же. – Он посмеивается. – Ну, не совсем такие же. Это номер ячейки.

Поскольку мне сейчас очень сложно сконцентрироваться и я чуть не пританцовываю от нетерпения в ожидании его ухода, мне удается издать лишь нечленораздельные звуки. Они должны означать примерно: а, понятно, очень интересно.