Но они были правы. В своих видениях она явственно видела Руджека и других телохранителей. Ей являлись даже несправедливо убитые музыкантши. Но Владыку Рамсеса она чувствовала издалека и совсем редко. А ведь он в самом деле мог бы просто открыть ей правду… Чего же ей не хватало, чтобы связь между ними стала ясной и яркой?

– Хотя бы подскажите, как мне помочь ему, – прошептала она. – С чего мне начать?

– Это ты нам подскажи, царская дочь, – с иронией сказали сразу несколько голосов.

Шепсет не поняла, что произошло, но, когда сморгнула, оказалась вдруг не в святилище, а в библиотеке. Она не видела своего бывшего учителя, но ощущала его присутствие, слышала его лёгкую поступь и шелест свитков, которые он перебирал. Сенедж бормотал что-то чуть слышно. Своими секретами он отказывался делиться не только с учениками, но даже с самой ночью, безмолвствовавшей в библиотеке вокруг него.

Прошлое, настоящее или будущее? Что же ей показали?

Слух Шепсет обострился. Она стала лёгким ветром, чьё дыхание поколебало тонкие занавеси, пронеслось с тихим шёпотом по свиткам. И не более осязаемая, чем ветер, она заглянула за плечо чародея…

В полутёмной комнатке она видела Сенеджа, склонившегося над деревянным ларцом, инкрустированным костью и тёмным ониксом. Крышку и стенки покрывали иероглифические надписи, которые она никак не могла прочесть в трепещущем огоньке светильника.

Внутри ларца скрывались небольшие статуэтки, похожие на ушебти. Некоторые из них были плотно запелёнаты, некоторые – связаны бечевой, некоторые – изуродованы. Их лица отчего-то казались живыми, как у статуй, одухотворённых силой Ка. Как и на ларце, на них были нанесены знаки.

Сенедж извлёк одну из них, поднёс к свету. Её грудь пронзало несколько тонких игл, и вся она казалась словно собранной из разных фрагментов, плохо подогнанных друг к другу.

А когда Шепсет пригляделась, то узнала собственное лицо и имя…

В груди закололо, словно игла снова пронзила сердце. Девушка вскрикнула, но вырвался лишь хриплый вздох.

Нет, она ведь уже не была во власти чародея – её спасли!

Имхотеп провёл пальцем по воску, стирая узор надписей и её имя, дававшее заклинаниям силу. Дёрнул иглу, пронзавшую сердце – средоточие мыслей и чувств.

– Вот так… – выдохнул жрец, откидываясь на спину. Его лицо было таким умиротворённым, словно он никогда не знал боли. – Пора тебе стать собой…

Видения наложились одно на другое.

В следующий миг Шепсет вдруг увидела незнакомые руины. Лунный свет заливал белые камни. Время сгладило, почти вытерло яркость красок. На сухом ветру покачивались заросли кустарника, царапавшего древние плиты стен словно хищные когти.

Сенедж в сопровождении воинов шёл по ним к строго назначенному месту, но Шепсет не могла понять даже, где они.

Расшатанный валун у полуразрушенной ложной двери – значит, это был некрополь! – открывал проход, ведущий под землю.

Чародей спустился по скрытому лазу, оказавшись в крохотной комнатке, служившей кому-то погребальной камерой. Даже сопровождавших его воинов он не взял с собой, не показал им местоположение тайника.

Вот только и сама Шепсет не знала, даже не представляла, где это. Но мысль была такой ясной, такой очевидной! Нужно было найти тайник, осквернённое захоронение, где Сенедж хранил чужие похищенные Ка, заключённые в созданные им статуэтки. Пусть этим людям уже не помочь. Живые или мёртвые, они будут свободны и уже не станут служить чародею!

– Где мне отыскать этот тайник? – с отчаянием спросила она. – Если это ведомо вам, скажите, прошу!

– Свет Семи Звёзд поведёт тебя.

– Владыка Северного Неба откроет путь.

– Мёртвые позовут тебя, умоляя помочь им. Не ошибись.

– Не ошибись.

Голоса звучали со всех сторон, но средоточие их направленной воли Шепсет вдруг ощутила внутри себя. Это было похоже на зов, который привёл их сюда, в храм, позволяя преодолеть внешний слой.

Сенедж никогда не делился своей сокрытой мудростью с учениками или какой бы то ни было живой душой. Но мёртвые знали – те, кого он заключил, чью суть исказил. И по мере того, как внутри девушки созревало понимание, один из жрецов подтвердил вкрадчиво:

– Ты найдёшь путь туда. Тебе нужно будет лишь выстоять, когда окажешься там.

– Она не будет одна, – тихо, но твёрдо проговорил Нахт.

– Ты понадобишься ей, страж.

– Чтобы выстоять там, куда не смогут пройти другие.

– А дальше… дальше ты узнаешь имена, Хекерет-Нэсу Шепсет. Немало их удивит тебя, немало их ты не знаешь вовсе. Останется лишь разрушить колдовство и освободить их.

– Позволь справиться с этим тем, кто подле тебя. Тот, кто привёл тебя в Нубт, знает, что с этим надлежит делать.

Они говорили о Таа. Если тайник Сенеджа даст им нити к другим заговорщикам – там чати справится гораздо лучше Шепсет, воспользовавшись своими связями.

Что ж, это звучало разумно.

И она не могла не спросить, полная надежды.

– Стану ли я слышать голос Владыки Рамсеса ярче, яснее?

– Ищи пути.

– Попробуй вернуться к началу, когда только узнала его.

– Ты должна стать его голосом для других.

– Должна услышать, что он повелит и что пожелает сказать миру.

– Ради этого он выбрал тебя, когда разглядел. Знал, как может повернуться его путь.

Эти слова засели в сердце, точно заколдованная игла Сенеджа. «Знал, как может повернуться». И уже второй раз жрецы говорили, что Владыка Рамсес выбрал её для некой цели. Неужели он был готов к тому, что его собственные союзники обернутся против него? И что ему понадобится кто-то, кто услышит его с Той Стороны?..

Один из жрецов выступил вперёд, неспешно прошёл по залу, минуя статуи. Тени и пламя обрисовывали его силуэт и лицо, скрытое за архаичной ритуальной маской, похожей скорее на погребальную. Он принадлежал пространству храма и вместе с тем казался нереальным. Отчего-то его присутствие вызывало в Шепсет трепет. Но она не отшатнулась, не отвела взгляд, когда жрец приблизился к ней почти вплотную.

– Твои собственные разум и сердце могут стать угрозой на этом пути, – прошептал он, и этот шёпот эхом прокатился внутри неё, пробуждая старые страхи. – Стать створами, не пропускающими истину. Потому ты можешь оступиться и не услышишь его. Сама запрёшь своё восприятие.

Сквозь прорези маски блеснули отражённым пламенем глаза. Его взгляд сковывал так же, как его слова – пугали.

Губы Шепсет разомкнулись, но она не сразу сумела произнести хоть слово.

– Как… как мне избежать этого?

Жрец покачал головой.

– Ты не сможешь избежать того, что живёт внутри тебя, – проговорил он мягко, почти сочувственно. – Но в час, когда придётся выбирать, выбирай мудро.

Он чуть подался вперёд, наклоняясь к ней, и словно пахнуло ветром Той Стороны из-за ложной двери гробницы. Когда жрец снял маску – Шепсет была почти готова к тому, что увидит там…

Почти.

Его лицо иссохло – мёртвые останки, одухотворённые его присутствием, освящённые ритуалами Инпу. Мумия, поднявшаяся из своего саркофага. Только теперь девушка разглядела, что помимо жреческих одежд на нём были остатки погребальных покровов. До этого сознание словно вымещало эти детали как нечто неприемлемое.

Черты его не были пугающими, застыли в благородной красоте, сохранённой бальзамировщиками. Пугало скорее то, что Шепсет теперь уже не знала, кто из говоривших с ними жрецов был живым, а кто – мёртвым. В месте, существовавшем по своим законам, это не имело значения.

Но его последующие слова подняли в ней тот же инстинктивный страх, который вызывала в людях она сама.

– Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему, – жрец указал иссохшей рукой на ошеломлённого меджая. – Это не хорошо и не плохо, просто так есть, дитя. А его кровь горяча, и он крепко стоит на Восточном берегу обеими ногами. Пылкая юность и юность, застывшая в этом мгновении, – его тонкие губы тронула лёгкая улыбка. Тёмные глаза сверкнули алым. – Вместе. Ему я передам наш подарок.

Потрясённая, Шепсет смотрела, как мертвец разворачивается к Нахту, жестом велит подойти. Меджай, нужно отдать ему должное, не показал страха и не медлил – приблизился к жрецу и склонил голову в знак уважения и приветствия.

Мертвец достал что-то из складок своих одеяний, протянул воину в иссушенных ладонях.

– Сосуд с плотью Сета, песками Дешрет, озарёнными Его дыханием, – чтобы напомнить наследнику, кто он. Амулет-меч, оружие Сета, выкованное в Нубте, – чтобы воскресить в наследнике Силу, положенную ему по праву крови и духа, и сделать его непобедимым. Его победа нужна всем нам. Отдай ему это, когда отыщешь его. Скажи, что его отец будет с ним. Таков дар живых и мёртвых у истоков его рода.

Нахт поклонился, принимая дары.

Жрец посмотрел на Хека, неподвижно сидевшую у статуи, потом снова обернулся к Шепсет.

– Не забывай видение, которое открыл тебе Сет. Береги свою спутницу, как она бережёт тебя. Она – твоя сила и твоя слабость, та, кто вернул тебя. Через неё тебе могут навредить, если узнают.

С этими словами он надел маску и шаркающей походкой направился к своему проходу, где стоял до этого. Шепсет поняла, что всё это время почти не дышала, вслушиваясь в каждое слово. Мертвец говорил о её недавнем сне, в котором слепые безликие воины пленили Хека. И сеть, наброшенная на собаку, спутывала саму жрицу, затрудняя дыхание, удушая.

Они были связаны сильнее, чем Шепсет даже могла предположить.

– Скоро забрезжит рассвет, – проговорил кто-то.

– Ладья Ра уже завершает свой путь подземных часов.

– Пора отпускать наших гостей.

– Пора!

– Пора!

– С благословением Властителя Семи Звёзд отправляйтесь в путь.

– Мы пришлём на помощь одного из живых сыновей Нубта, когда придёт нужда.

Что-то неуловимо изменилось в самом пространстве. Гасли один за другим светильники, постепенно погружая зал во мрак. Зверь Сета поднялся, прошёл почти вплотную к Шепсет и Нахту, уводя за собой, и Хека последовала за ним. Меджай, спрятав дары жрецов в сумку на поясе, протянул руку своей спутнице. Девушка сжала его ладонь, благодарная за то, что он был таким живым и реальным, что и ей помогал ощущать себя настолько же живой.

Когда они покидали святилище, Шепсет обернулась через плечо в последний раз. Возможно, не стоило оборачиваться: она ведь не знала, что там увидит. Но слишком уж стало любопытно.

В проходах уже не было ничьих фигур, и последний светильник погас. Святилище казалось осиротевшим, заброшенным, словно сама душа ушла из него.

Они с Нахтом шли почти ощупью, в сопровождении собак, и точно заблудились бы, если бы странный зверь не вёл их. Храм погрузился в тишину – больше не было ни музыки, ни чьих-либо голосов.

А когда меджай и жрица поднялись на поверхность, прошли между колонн, их взорам открылся некрополь и лежащий впереди город. Вокруг царило безмолвие – лишь ветер шептал среди камней. Величественная чёрная тень пирамиды таяла с самым тёмным часом перед рассветом. На восточном горизонте поднималась ладья Ра, и в эти мгновения стены Нубта, великого Золотого Города, в самом деле воссияли золотом, открывая свой истинный забытый лик.

В торжествующем свете утра этот лик мерк, уступая место непритязательной маске. Сомкнувшиеся эпохи и пространства возвращались на свои места. Шепсет и Нахт были единственными живыми свидетелями ночного празднества.

«Ты стоишь гораздо ближе к нам, чем к нему…»

Впрочем, за себя она уже была не так уверена.

Глава VIII

1-й год правления Владыки

Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт

Обратно они шли молча. Нахт почти не удивлялся, что при свете дня всё вокруг стало так, как когда они только прибыли: тихий, почти безлюдный городок, приходящий в запустение. Заброшенный некрополь и древняя пирамида, в которую вгрызались клыки безжалостного времени. Золотой Город и величественное святилище остались только в воспоминаниях.