Провёл несколько раз пальцам по половым губам, между ними, сознательно не задевая клитор. Судя по дыханию, движениям, Поля балансировала на грани, ему же требовалась больше, чем оргазм от его пальцев.

Вошёл пальцем, следом вторым, повторяя движение пальца во рту. Перехватил за талию, резко вытащил палец из гостеприимного рта, почувствовав, как Поля начала заваливаться в бессилии.

Одним синхронным движением вошёл членом, сразу на всю длину, не церемонясь, слушая восторженный стон. Пальцы, которые секунду назад были между ног, отправил в приоткрытый в восторге рот, повторив требование:

– Соси.

Второй рукой хватал, сминал, удерживал. Рычал от непередаваемого, запредельного удовольствия.

Вынудил Полю бессильно повиснуть, принимая его сильные, бесконечные толчки с покорной радостью, глубоко дышать, отпуская на волю пошлые стоны, перемешанные с требованием: «ещё, ещё, сильнее», пока не она взвилась в оргазме, изогнувшись, обхватив его шею, вскинув руки вверх, подставляя грудь под беспощадные руки, которые сминали, грозя оставить синяки.

После опустил Полю на колени. Она распласталась, хрипя, вцепилась в подушку, обхватив руками, предоставляя откровенный вид на себя.

Костас продолжил трахать, остановившись лишь на несколько секунд, позволяя немного прийти в себя.

Надавил пальцем на колечко ануса. Поля недовольно замычала, давая понять, что против, тело же ответило согласием. Вошёл сначала одним пальцем, внимательно следя за реакцией, второй показался лишним, но убирать не стал. Начал двигаться, наращивая темп, чувствуя, как расслабляется колечко, готовое продолжить.

От одной мысли потемнело в глазах. Не то, чтобы его можно было удивить анальным сексом, но аналом с Полей можно было убить.

– Кость, Кость, Кость, – залепетала Поля, когда он увеличил амплитуду пальцев, синхронизировав с членом. – Кость, я кончить хочу. Пожа-а-а-алуйста, – заныла она.

– Пожалуйста, – хрипло ответил он.

Сменил угол, быстрыми толчками отправляя Полю туда, куда она просилась.

Обойдётся он без анала, и так случилось то, чего не должно было произойти никогда в жизни.

Это вам не Новый год, не падение метеорита, не какое-то редкое природное явление.

Это секс с самой Пелагеей, свет, Николаевной…

Умницей, толчок, красавицей, толчок, ещё, ещё, ещё…

Остро ощущал, как пульсирует вокруг члена лоно Поли. Сдохнуть что ли, не сходя с места, всё равно ничего лучше в жизни уже не случится.

Костас улёгся на спину, посадил сверху Полю, посмотрел на неё, – со следами от поцелуев, хватания, слюней, с раздражением от щетины – вытраханную и оттраханную.

Счастливую.

– Покажешь класс, Полюшка? – проворковал он, усаживая расслабленное тело на собственный член, который только этого и требовал.

И Полюшка показала…

Ушёл Костас домой, когда забрезжила заря. Поля спала крепким сном, посапывая, уткнувшись в подушку.

Глава 4

Переспал с Полей – мысль, которая заставила подорваться в восемь утра и не давала покоя.

Он, естественно, бесконечно рад, ему льстит, прёт. Он беспардонно счастлив, но… что-то с этим нужно делать.

Или не нужно? Или?..

Голова взрывалась от предположений, мыслей, выводов, снова догадок и зудящих идей, что теперь с этим делать. Жениться?

Ну нет. Нет же!

Даже если опустить за скобки основную причину не реализуемости плана – национальность Поли, – существовало сотня, а то и тысяча причин, почему нет.

Пелагея Андреева – головная боль всех детей семейства Зервас, начиная с Ираиды – лучшей подруги Поли, заканчивая вашим покорным слугой – Константиносом.

Когда-то, когда детей этих не было и в проекте, зато пятнадцать союзных республик сосуществовали в мире и согласии, на просторах Краснодарского края жили-были два закадычных приятеля – Колёк Андреев и Санёк Зервас.

Ходили в одну школу, эту же школу дружно прогуливали, получали звездюлей от родителей и учителей, строили нехитрые планы на будущее: ПТУ, в крайнем случае техникум, работа на предприятии, квартира от завода, жена, дети, до этого счастливого момента помацать пару симпатичных девчонок, если сильно повезёт – не только помацать…

Большей части планам не суждено было сбыться. СССР ушло в небытие, вместе с квартирами от завода и постоянной работой. Повзрослевшие Колёк и Санёк вышли в свободное плавание, кто как мог, куда унесло попутными ветрами. Каждый жил, как получалось.

Николай рванул на север, трудился то здесь, то там. Сколотил небольшой бизнес, прогорел, начал снова, опять прогорел, связался с преступным миром, пронесло, обошлось без отсидки. Вовремя свалил на родину, в Краснодарский край.

Александр отправился в Грецию, решив, что на исторической родине ждут его с распростёртыми объятиями. Жизнь показала, что у поговорки «В Греции всё есть» существует окончание «…да не про вашу честь». Несолоно хлебавши, вернулся в городок детства, усыпанный садами, в окружении плодородных полей, в каких-то ста километрах от моря и гор.

Там-то и встретились снова два закадычных друга. Осмотрелись вокруг, уже битые жизнью и обстоятельствами. Начали совместный строительный бизнес, заодно взяли в пользование карьер по добыче щебня и песка.

Дело оказалось прибыльное, развивалось и росло, как и росли семьи Колька и Санька.

Сначала родился Лукьян у Андреевых, в ту пору уже решивший, что он казак один бог знает в каком поколении. Может, так оно и было, Андреевы жили в городке, когда тот ещё была станицей. Костас смутно помнил их деда с выразительными усами, действительно похожего на казака с иллюстрации в детских книгах.

Через пару месяцев родился Констатинос у Зервасов, к тому времени проникнувшихся идеей национальной идентичности.

Большая диаспора греков в здешних местах была всегда, со времён Царской России. В бытность Советского Союза хоть и держались вместе, помогали друг другу, на браки с чужаками смотрели благосклонно. Нежелательно, но катастрофы никто не видел, просто как-то сами собой складывались мононациональные пары, потому что росли рядышком, бок о бок. Позже всё изменилось, большинство зациклилось на сохранение чистоты рода, уклада, традиций.

Подтянулся ещё один сын у Зервасов – Деметриос. Двумя же девчонками с разницей в год Андреевы и Зервасы закрыли вопрос деторождения.

У Зервасов росла Ираида, у Андреев Пелагея, быстро ставшая для своих Полей.

И была эта Поля не просто больной мозолью, а здоровенной занозой для всей дружной, подрастающей компании.

Поля была идеальным ребёнком, настолько, что даже старшие Лукьян и Костас получали от её сияния.

Поля хорошо училась, идеально. Не было предмета, по которому бы она не успевала. На отлично шли гуманитарные и точные науки. Круглогодично, порой казалось, круглосуточно, слышалось:

«Поля блестяще написала олимпиаду по геометрии»; «Полюшкино сочинение выиграло краевой конкурс»; «Поля отлично знает английский», а ещё португальский и за каким-то хреном финский.

Зачем финский язык на Кубани? За-чем? Поля выучила.

Поля занималась во всех возможных кружках, начиная с оригами, заканчивая музыкальной-и-изо студией. Посещала цирковую студию, бальные танцы, художественную гимнастику, садилась на шпагат.

Без шуток, Костас и Лукьян, будучи уже подростками, всерьёз опасались, что однажды их заставят сесть на этот самый шпагат. Провисной и отрицательный, блин, ведь Полюшка…

Больше всех доставалось, естественно, Ираиде. Не самая расторопная, пухленькая, не хватающая звёзд с небес девочка никак не могла конкурировать с местной принцессой.

Самым большим чудом было то, что Ира и Поля оставались подружками не разлей вода, и их дружба сохранилась по сей день. На месте Ираиды любая бы лелеяла мечту прикопать под ближайшем кустом такую «подружку», а они дружили.

Впрочем, не удивительно. Характер Поля имела на редкость покладистый, дружелюбный. Никогда, ни при каких обстоятельствах не кичилась знаниями, умениями.

Всем всегда протягивала руку помощи, начиная с бездомных котов, заканчивая последними двоечниками, делилась с ними домашкой, разрешала безбожно списывать у себя.

Она не только окончила школу с золотой медалью, она поступила на экономический факультет МГУ по итогам Всероссийской олимпиады, один бог знает зачем, сдав ЕГЭ на высший бал. Окончила МГУ с красными диплом, параллельно учась там же по специальности философия…

Не спрашивайте зачем!

В голове Костаса не мог уместиться и один факт блистательного пути Поли. Умишко, утяжелённый одним единственным дипломом архитектурно-строительного университета КубГАУ, не мог объять необъятное.

О том, что Поля была ещё и красавица, думаю, упоминать лишнее.

И вот, когда два семейства уже готовились, что их общая звезда займёт место председателя правления «Газпрома», как минимум, а то и возглавит Центральный банк России, Поля вернулась домой.

Беременная на восьмом месяце неизвестно от кого. Сама виновница переполоха имя, естественно, знала, но так никому ничего не сказала и не объяснила.

О, это был лучший год жизни Агаты – матери семейства Зервас.

Ираида к тому времени была честно замужем, выйдя за уважаемого в их кругах грека в восемнадцать лет, сразу после школьной скамьи, как говорится, тёпленькой ещё. Родила сына в законном браке, готовилась стать мамой второй раз, всё в тому же законном браке, в отличие от…

Агата всячески сочувствовала убитым горем друзьям, подбадривала их, внутри же ликовала, как никогда – это видели все, но внимания не обращали.

Во-первых, не до того. Во-вторых, было отчего радоваться, если смотреть честно на ситуацию.

– Что уж теперь, Агата, – вздыхал Николай. – У нас, у казаков говорят: «сын – до венца, дочь – до конца».

Так и выходило. Лукьян перевёлся с дневного отделения института на заочное, рванул в далёкий Норильск, устроился на всем известный комбинат. Прошёл впоследствии не одно обучение, достиг немалых высот, обзавёлся семьёй. Главное же – полюбил суровый край всей своей необъятной, как он сам, душою. И возвращаться к родителям не собирался.

Поля же, родив, начала втягиваться в бизнес отца. То на одном объекте, то на другом видели её худенькую фигурку с рыжем младенцем в слинге на груди. Постепенно она перевела всех заказчиков на себя, обзавелась новыми и тихой сапой отстранила отца от дел.

Теперь Николай Анатольевич сидел в офисе, попивал зелёный чай – кофе запретила дочурка и обещала прилюдно выпороть секретаршу на площади, если узнает, что запрет нарушен, – работал только с избранными клиентами. Не крупными, а теми, кто в силу привычки хотел общаться только с хозяином или принципиально с мужчиной.

Занималась компания ландшафтным дизайном, ёлочками-сосёночками, туями-самшитами всех видов, укладкой тротуарной плитки и прочим украшательством территорий. Многие гостиницы Краснодарского края, в том числе от гремевших на весь мир комбинатов, работали с Андреевой Пелагеей.

Что там, сам Костас на своих объектах отдавал предпочтение фирме, где правила Поля. Не по старой памяти, как было раньше, а потому что будет сделано в срок и в лучшем виде.

Постепенно злорадство Агаты испарялось. Поля оставалась Полей, только теперь к ней прилагалась Соня – чудесная малышка с огненными кудрями, не полюбить которую было просто невозможно, даже если в груди ледышка вместо сердца.

Когда же выяснилось, что великолепный греческий муж Ираиды не только изменяет молодой жене, но и поколачивает, обвиняя во всех грехах, и вовсе потухло.

Ираида развелась после безобразной драки с мужем. Когда Костас и отец примчались, на спине урода-мужа висела Поля, колотила его со всей силы литровым ковшиков, вопя на всю округу:

– Ирка, хватай детей, беги, я его задержу!

Д'Артаньян в юбке, блин!

Семейства продолжили жить рядом, несмотря на то что каждый мог купить дом больше, со всеми современными наворотами.