На плохом счету у бога (страница 5)
Чайка шею выгнула и смотрит на меня. Делает робкие шаги своими перепончатыми лапками.
Я зачем-то сжимаю сумку.
И тут она как крикнет – противно так крикнет – и, расправив белоснежные крылья, улетит. Спрашивается – зачем прилетала? Чтобы меня с мысли сбить?
Так вот… не то, чтобы я детей не люблю… Дети – они цветы жизни. Да вот только цветы я люблю по праздникам и на открытках. В вазе постоят – и на выброс. Но мне с этими цветами жить бок о бок. И работать мамой.
Мечты остались там… до материнства. Цели там же. На рубеже 26–27 лет, когда я думала, что кем-то стану. Кем-то я стала и жизнь на паузу поставила.
Вот думала: дети подрастут – школа, университет, дальше – свои семьи… И тогда вспомню, что хотела. Но сил моих ждать нету. Каждый день похож на предыдущий. А вчерашний – на позавчерашний. Не жизнь, а винегрет… ешь, ешь – и тошно от одного блюда.
Я ещё раз достаю телефон и жму на кнопку «отправить сообщение мужу»:
«Я больше так не могу. Прости.»
Выключаю телефон. Встаю со скамейки. Расправляю складки на юбке и иду к выходу из парка Горького. У меня в запасе несколько часов.
Глава 12
Когда до выхода из парка оставалось всего несколько метров, я остановилась.
Оглядела лица прохожих – приветливых и угрюмых, пустых и полных радости, встревоженных и томных. Одним словом – люди. Дети, молодые, старики – все как один куда-то спешат. Куда-то идут рука об руку со своими заботами и…
Не успев сообразить, что произошло, я почувствовала толчок в спину – и полетела на землю, больно ударившись ладонями и подбородком.
– Простите, пожалуйста! Я не нарочно! – мужчина, извиняясь, присел рядом, помогая мне перевернуться.
Кожа на ладонях содрана… щиплет. Одними пальцами пытаюсь поправить юбку. Приподнимаюсь. Он подхватывает меня под мышки, и с его плеча сваливается моток шланга.
– Позвольте я… – убирая с меня шланг и пристраивая его в валяющееся рядом ведро, он наконец помогает мне встать.
– Не ушиблись?
Я не успела открыть рот. Смотрела на шланг в ведре, не в силах поверить в совпадение. Точно такой же я купила утром и, положив на заднее сиденье машины, поехала в парк.
– С вами всё хорошо? У вас… – мужчина аккуратно взял меня под руку и слегка повернул, демонстрируя рану на локте – кусок розовой кожи сплющился и кровоточил.
– Не беспокойтесь, – тяну руку к себе… не отпускает.
– Не могу. Надо обработать рану.
Он не отводит взгляд. Глаза – голубые-преголубые, будто светятся.
Тонкая струйка крови сползает по коже и уже коснулась запястья.
– Поднимите руку… да, вот так… и держите.
Берёт с земли грабли – вот что толкнуло меня в спину.
– Пойдёмте, – делает несколько шагов и оборачивается. – Пойдёмте-пойдёмте.
– Куда?
Он улыбается:
– Рану обработаем. У меня тут недалеко подсобка. Там и аптечка.
Я оборачиваюсь к выходу из парка.
Может, просто уйти?.. Да и какая уже разница.
Его рука стремительно обхватывает меня за локоть и тянет вперёд.
Холод алюминиевого ведра похлопывает по бедру в такт нашим шагам.
– Как подбородок?
Натянув кожу на подбородке, я чувствую покалывание.
– Нет-нет, руками не трогайте.
– Послушайте… мне правда нужно бежать. Я себя нормально чувствую, – вяло протестую я.
– Так мы же недолго. Раз-раз – и готово. А потом бегите по своим делам.
Я молчу. Так мы и шли – молча, углубляясь в парк, к неприметному одноэтажному зданию, похожему на коробку.
Мужчина остановился, опёр грабли о стену и полез в серый комбинезон за связкой ключей. Со скрипом, надавливая плечом, открыл дверь и зашёл внутрь. Сделал два шага, почесал лысый затылок, вернулся:
– Нате-ка, подержите, – и зачем-то вручил мне шланг, будто держать его – какое-то особое поручение.
Я, с не сгибающимися пальцами, держала его на вытянутых руках. Резина казалась холодной и скользкой, словно это не шланг, а материнская пуповина. Сейчас этот шланг будто вибрировал в ладонях, вселяя ужас. Один конец соскользнул, коснулся земли… И тут же – будто по команде – с запястья покапала кровь.
Мне стало стыдно и противно от своих сокровенных мыслей. Только вот почему?
Лысый мужчина появился в дверях, наблюдая странную картину. Я подняла на него глаза, быстро-быстро заморгала… И по щекам потекли слёзы.
Глава 13
Владимир – так он представился – усадил меня на лавочку и молча обработал раны.
Налил на ватный диск перекись и, прижав к подбородку, попросил подержать.
Я, запрокинув голову, всё ещё шмыгала носом и прикрыла глаза.
Не знаю, что это со мной… вот так расплакаться при незнакомом человеке.
Я хотела сбежать и одновременно остаться.
Стыдно, что показала слабость.
И всё-таки стало до странного спокойно – казалось, что со слезами вышло что-то большее. То, что я долго держала в себе.
– Возьмите.
Я приоткрыла один глаз и увидела, как Владимир протягивает платок.
– Чистый.
Ещё раз шмыгнув носом, я взяла платок и, отвернувшись, высморкалась.
Свернула в два раза и повторила.
Разворачиваюсь. Он улыбается:
– Оставьте себе.
Я взяла с пола сумку и достала зеркальце. Тушь потекла. Глаза краснючие.
– Извините.
– Что вы, это я должен извиняться, – Владимир заносит руку за шею и чешет затылок. – Всё-таки это я вас так…
Мы одновременно посмотрели на кучку израсходованных ватных дисков.
– Я пойду, – встаю. Поправляю юбку. И… стою, не в силах уйти, будто лавочка намагничена, и меня тянет обратно.
Это похоже на то, когда остался последний день в детском лагере, и вы вот-вот разъедетесь, и больше никогда не увидитесь с новоприобретённым другом.
Вы, конечно, обещаете поддерживать связь, но всё это – просто слова, и жизнь сама внесёт коррективы.
Там, за пределом лагеря, эти слова не действительны. Там всё иначе. По-другому как-то.
– Почему вы плакали?
Я заморгала, не сразу вернувшись в реальность. Пытаюсь улыбнуться, чувствуя, как на щеках остались солёные разводы.
Владимир смотрел на меня особенным взглядом – как смотрит мать или отец на дитя, утаившего секрет.
– Устала я… запуталась, – выдохнула, не подумав, эти слова.
– Когда мы думаем, что мы – это тело, и забываем, что мы – душа, появляются три вещи: страх, вожделение, гнев.
Я, мягко говоря, смутилась и внимательно посмотрела на Владимира. Он всё так же сидел на лавочке с таким лицом, словно мы говорим о погоде. Серебристый комбинезон резонировал со сказанным.
– Простите?
Он улыбается:
– Вы же хотите распутаться?
Я растерянно кивнула.
– Присаживайтесь.
Сумка вдруг показалась такой тяжёлой, а ноги как-то сами сделали два шага, и я осторожно села на край лавочки.
– Заблуждение или знание о чём-то приходят, исходя из нашей кармы и милости Бога, которую Он посылает через Своих преданных.
– Владимир, я не очень понимаю, как это связано… карма, моя усталость и то, что мы прямо сейчас сидим и говорим об этих вещах.
– Вы считаете это случайностью? То, что вы оказались здесь, в этом парке, и то, что я задел вас?
Я прищурилась, отвела глаза. Не то чтобы я верила в случайность – нет… просто как-то не задумывалась над этими вещами.
Жизнь, она ведь как – просто случается, верно?
Владимир рассмеялся.
– Что?
– Да у вас такое лицо, словно вы решаете сложную задачку.
Я убрала с колен сумку и быстрым движением заправила за ухо непослушную прядь.
– Всё не случайно. А закономерно. Даже то, что сейчас пролетит голубь и приземлится рядом с нами.
– Какой голубь?
Порыв ветра взъерошил волосы, от чего я инстинктивно прижала шею к плечам.
Чуть не задев меня крылом, на асфальт спикировал голубь. Сложив на спине крылья, развернулся в нашу сторону одним глазом.
– Как это вы?..
Я смотрела то на голубя, то на Владимира.
– Случайность? – спросил он и, засунув руку в карман комбинезона, достал семечки.
Высыпав их на асфальт, приманил стаю птиц.
– Закономерность. Когда птиц прикармливаешь, они возвращаются. И никакой магии.
Я разглядывала голубей, молотивших клювами асфальт… умом понимая, что это совпадение. Зато какое красивое.
Или не совпадение?
Когда я подняла глаза к Владимиру, то увидела странный блеск, ещё больше смутивший меня.
Глава 14
– Нет ничего обычного или необычного в вещах, которые случаются, – подбрасывает ещё семечек. Голуби всё прибывали и прибывали. – Таковыми их определяет наш ум. Увидев первый раз в своей жизни фейерверк, вы решите, что это чудо из чудес. На десятый раз вы… – Владимир сделал неопределённый жест рукой. – Сами понимаете.
– Но почему вы заговорили про карму, страх, гнев и… что ещё?
– Вожделение.
Я кивнула.
– Неужели это связано? Как же тогда освободиться от этого?
Владимир вытянул ноги, спугнув ближайшего голубя:
– Просто надо осознать, что всё контролирует Бог. И вопрос лишь в том, насколько мы доверимся Ему. Это и есть формула умиротворения.