Глава 2
Что с тобой станется?^[10]

Жизнь – это череда проб и ошибок, рисков, падений и взлетов. Ты учишься на жизненном опыте. Несколько лет назад мудрый каталонский певец Жоан Мануэль Серрат заявил, что «инструкции не существует: мир чувств и отношений полон непредвиденных событий». И в жизни Диего их было ох как много. Его пребывание в Барселоне сопровождалось неожиданными трудностями. В начале декабря 1982 года радость от победы над мадридским «Реалом» на их домашнем стадионе «Сантьяго Бернабеу» – Диего отметился двумя голевыми передачами на Эстебана Виго Бенитеса и Энрике «Кини» Кастро Гонсалеса – и кратковременного пребывания на вершине турнирной таблицы. Эта радость рассеялась уже через неделю на газоне «Камп Ноу», когда неистовый защитник из «Реала Сосьедад», Альберто Горрис Эчарте, грубо ударил Диего сзади. Удар беспощадного защитника из Сан-Себастьяна – зловещее предзнаменование того, что случится через девять месяцев в том же месте и с участием другого баскского «палача» – спровоцировал у Диего растяжение правой лодыжки с надрывом связок, две недели не позволявшее ему сыграть за свою команду, возглавляемую суровым немецким наставником Удо Латтеком. Однако, стоило травме начать заживать, он попал из огня да в полымя: анализы показали, что Диего заразился гепатитом. «Гепатит! Марадона выбыл на неопределенный срок», – писала каталонская газета El Mundo Deportivo от 17 декабря, назвав ситуацию «катастрофой». Неплохой подарочек на Рождество для «culés», ярых фантов «Барселоны»^[11], которые просили Санта-Клауса помочь Диего поскорее вернуться на поле! Сине-гранатовые выпустили короткое и расплывчатое заявление, вызвавшее еще больше сомнений и вопросов: «Диего Армандо Марадона заразился гепатитом, возможно, вирусного происхождения, из-за чего был на неопределенный срок освобожден от игр и тренировок». Неоспоримой истиной же было то, что Диего пропустил 13 игр чемпионата, который в его отсутствие превратился в очное сражение между «Атлетиком» из Бильбао и мадридским «Реалом» – гонку, которую баскская команда выиграла на флажке.

Диего вернулся в команду в тот же день, когда «Барселона» представила нового главного тренера – Сесара Луиса Менотти, пришедшего на смену Латтеку. «Десятка» и «El Flaco» («Тощий»)^[12] были старыми знакомыми: вместе они стали победителями чемпионата мира для футболистов моложе 20 лет в Японии в 1979 году и принимали участие в чемпионате мира в Испании в 1982-м. Между прочим, Сесар стал причиной одного из сильнейших огорчений в профессиональной жизни Диего. Это случилось накануне чемпионата мира в Аргентине в 1978 году. Менотти вызвал 25 игроков на продолжительные сборы длиной почти два месяца в загородном доме под названием «Дульсе Рефухьо», который располагался в городке Хосе-Клементе-Пас, приблизительно в 40 км от Буэнос-Айреса. За 12 дней до начала турнира Менотти собрал игроков в центре тренировочного поля, чтобы объявить имена трех футболистов, не вошедших в окончательный список членов сборной: Умберто Браво, Виктор Боттанис и Диего Марадона, которому в тот момент было 17 лет. Через четыре десятилетия после принятия этого болезненного решения бывший тренер признал, что, скорее всего, допустил ошибку. «Наступал момент, когда надо было принимать решение. Я оставил Диего дома в 1978 году. Если сейчас вы спросите меня, ошибся ли я, то, вполне вероятно, вполне вероятно. Очень сложно ответить однозначно», – сказал он и подчеркнул, что на том чемпионате отсутствие Диего затмили голы Марио Кемпеса и триумф Аргентины.

Стараниями Менотти «Пушок» обрел спортивное утешение в финале Кубка Испании, состоявшегося 4 июня 1983 года на стадионе «Ла Ромареда» в Сарагосе. «Барселона» одолела «Реал Мадрид» со счетом 2:1, а победный мяч забил головой Маркос Алонсо Пенья на последней минуте матча. Я помню эту дату, потому что именно в тот день исполнился ровно месяц с того момента, как я прибыл в Испанию, точнее в столицу Каталонии, вместе с моей женой Кармен.

Я родился 7 декабря 1950 года в Линкольне, городе в провинции Буэнос-Айреса. Проработав десять лет тренером по физподготовке в команде «Ривадавия» в Линкольне, я решил оставить семейное дело – предприятие по переработке побочных продуктов скотоводства на основе жира под названием «La Jabonería» («Мыловарня») – и пересечь Атлантику, чтобы поработать в европейском футболе. Единственное, о чем я попросил свою мать, – оплатить наши с Кармен билеты в Испанию в один конец. Сумма, находившаяся у нас в карманах по приезде, едва насчитывала 1100 долларов: из них 800 мы накопили, а остальные 300 мне дали три моих друга, боявшихся, что уже через пару недель меня одолеет голод. Моя супруга, которая тоже была связана со спортом, так как играла в теннис и тренировала других, согласилась сопровождать меня без всяких уговоров. Мы начали наше путешествие с Барселоны, потому что там работал тренер, который произвел на меня глубочайшее впечатление не только своей игровой моделью, но и этическим взглядом на футбол – Сесар Луис Менотти. Этот наставник-чемпион мира очаровал меня двумя своими высказываниями. Первое: «Хотя побеждать важно, потому что ради этого вы и соревнуетесь, гораздо более важны выбранные вами способы достижения этой цели». Второе: «Футбол должен служить отличным поводом порадоваться». Изначально я планировал провести некоторое время в Барселоне, чтобы посмотреть, как Сесар развивает свой метод, а затем поехать в Италию и Германию – страны, национальные чемпионаты которых в те времена характеризовались большой конкуренцией и наличием великолепных команд.

Июнь – не самый подходящий месяц для того, чтобы утром стоять на солнце на берегу Средиземного моря. Особенно возле главного входа в подтрибунное помещение «Камп Ноу», ведь там не было ни одного деревца, под которым можно было бы укрыться от беспощадных лучей, заставлявших каталонскую землю трескаться. Каждый день люди со всего мира, однако преимущественно местные жители, толпились возле ограждения, чтобы увидеть, как их кумиры приезжают на своих машинах, и попытаться войти в дверь, ведущую в зеленый рай, где тренировалась команда. Я знаю это, потому что сам был там и несколько дней подряд просил охранников оказать мне услугу и дать одному из помощников Менотти знать, что недавно из Аргентины приехал некий тренер по физподготовке, который из жажды к знаниям хотел бы понаблюдать за несколькими тренировками. Каждое утро эти ребята выслушивали мои мольбы, кивали головами, не меняя сурового выражения своего лица, и даже пальцем не шевелили, чтобы выполнить мою просьбу. Каждый день я возвращался в скромное общежитие на улице Каррер д’Амилькар, где обосновались мы с Кармен, подпитываемый лишь собственным раздражением. Однако я решил не сдаваться и изо дня в день возвращался туда, пока дорогу в рай не проложило мне чудо. Чудо, воплотившееся в жизнь благодаря моему упорству… а также удаче. Одним прекрасным утром, прижатый к ограждению толпой, с боем пытавшейся пройти сквозь ворота, я заметил какого-то молодого человека. Тот возник из недр стадиона, прошел через парковку и что-то спросил у охранников, которые ревностно защищали проход снаружи. Юноша говорил с ними на испанском языке с иностранным акцентом, моим собственным акцентом. Получив краткий ответ от главы охраны, здоровяка по имени Бенито, он развернулся и пошел обратно в направлении раздевалки. Когда меня осенило, что мне представилась уникальная возможность, я окликнул Бенито, который взглянул на меня и – возможно, пожалев замученную жертву Феба, а возможно, потому что ему надоело видеть меня каждое утро – подозвал того самого молодого человека, который, как я позже узнал, был другом Диего. Его звали Хосе Луис Менендес.

– Эй ты! Тут твой земляк хочет познакомится с Менотти.

Менендес повернулся, посмотрел на меня и рукой показал мне заходить внутрь, в то время как Бенито выписывал мне пропуск, а мои бывшие компаньоны по стоянию у ворот выписывали в мой адрес нежные эпитеты: «Да ты чего, козел! Почему южноамериканцу можно, а нам – нет? У него что, корона на башке, черт побери?»

– Проходи, доходяга, – позвал меня Менендес. – Иди сюда. Сесар только что был здесь.

Мы подошли ко входу, знак у которого указывал путь в раздевалки, и стали спускаться по спиральной лестнице. Через несколько шагов я услышал легко узнаваемый громкий голос Менотти, который обсуждал рабочие вопросы со своим ассистентом – Рохелио Понсини. Менендес представил нас, и я объяснил Сесару, чего хотел.

– Без проблем, – ответил он мне. – Сообщите охране на входе ваше имя, и, когда буду уходить, я поручу им сделать для вас пропуск на завтра. Мы будем тренироваться после полудня.

Я поблагодарил его и вернулся в общежитие полным желания вернуться на стадион на следующий день, чтобы наконец-то вживую увидеть тренировку «Барселоны»… и в нетерпении поделиться с Кармен тем, что случилось. Она тоже привезла домой хорошие новости: после нескольких дней поисков ей все-таки удалось найти работу в школе тенниса Club Tennis de la Salut, которую возглавлял знаменитый испанский теннисист Мануэль Орантес.

На следующее утро я направился к «Камп Ноу» с совершенно другими ожиданиями. Когда я прибыл к воротам, возле которых на протяжении стольких дней страдал от летней жары и холода неопределенности, Бенито поприветствовал меня словами: «Доброе утро, господин Синьорини. Проходите», и гримасой, которая, клянусь, была очень похожа на подмигивание. Я снова вошел в ворота, минуя множество бедолаг, оставшихся по другую их сторону, и двинулся навстречу своей Мекке из бетона. Впечатление было неизгладимым. Кульминация моего непрерывного путешествия с просторов сельских полей до одной их самых громадных и важных арен в мире произвела на меня сильный эффект, а также глубоко тронула. В граните моей памяти высечены два эпизода: первый – это проход по недрам этого восхитительного театра, украшенного фотографиями звезд настоящего и прошлого в полный рост и уставленного витринами, набитыми кубками, футболками, бутсами и прочими футбольными преподношениями; второй – это нахождение среди моря сидений, окружавших зеленый остров, на котором Сесар и его игроки, в том числе лучший футболист мира, передвигались в ритме мяча. Я почувствовал, что мне невероятно повезло получить такую уникальную возможность благодаря радушию Менотти, который, будучи незнакомым со мной, проложил для меня путь к цели, которая казалась едва ли достижимой в Аргентине.

Привилегия собственными глазами наблюдать за тренировкой позволила мне обнаружить, что команда профессионалов высшего уровня готовилась к матчам, используя метод, в чем-то похожий на тот, который мы практиковали в Линкольне с «Ривадавией» – разумеется, при участии гораздо более выдающихся игроков. Менотти предпочитал, чтобы большая часть упражнений выполнялась с мячом с целью воссоздания игровых ситуаций.

Однажды, после 10–12 тренировочных сессий, я прибыл на стадион раньше обычного. Жара была настолько сильной, что мне пришлось искать крышу, чтобы защититься от полуденного солнца, на огромной пустой парковке до приезда Менотти и его игроков, у которых была назначена тренировка перед последней игрой сезона. Я помню ту дату: 28 июня 1983 года. За два дня до этого, 26 числа, «Реал Мадрид» и «Барселона» сыграли вничью 2:2 на стадионе «Сантьяго Бернабеу». А следующий день, 29 июня, им предстояло разыграть титул всего в нескольких метрах от того места, где стоял я. Но я запомнил эту дату не из-за череды класико^[13], а потому, что в тот день я впервые поговорил с лучшим футболистом из всех, что видел – Диего Марадоной. Я просматривал свои записи, когда тишину, обволакивавшую пустую арену, развеял красный Volkswagen Golf. Это был Диего, прибывший под рев своей машины в полной готовности устроить уличные гонки и покрасоваться. Он выпрыгнул из авто и в два шага оказался у той двери, в которую две недели назад с помощью Хосе Луиса Менендеса вошел я для знакомства с Менотти. Диего повернул ручку и потянул дверь на себя, но она осталась накрепко запертой. Резким движением он попытался открыть ее еще три или четыре раза, пока не признал поражение в борьбе с неподвижной и неподдающейся металлической плитой.

«Видишь, Диего? – вмешался в ситуацию я, не отлипая от стены, защищавшей меня от солнца. – А еще говорят: “Кто рано встает, тому Бог подает”». Он повернулся и взглянул мне в глаза. Его раздражение сменилось любопытством. Его челюсти разомкнулись, и губы растянулись в дружелюбной улыбке.

– Ну конечно, – продолжил я, прежде чем он заговорил, – в кои-то веки ты приехал первым, а дверь заперта…

Он приблизился ко мне на несколько шагов. Его улыбка стала еще шире, и он продемонстрировал мне сияющие зубы, которыми больше не хотел никого покусать.