Джон усмехнулся. Журналисты обожали историю о новичке, создавшем культовую рекламу. Но в реальности жизнь оказалась сложнее. После триумфа "Hilltop" Майкл Бернет действительно повысил его до младшего копирайтера – с официальной должностью, визитками и небольшим повышением зарплаты. Джон ожидал, что теперь его талант будет востребован постоянно, что крупные клиенты выстроятся в очередь, чтобы работать с "тем самым парнем из рекламы Coca-Cola".

Вместо этого его карьера словно застыла. Бернет назначал его на мелкие проекты для местных клиентов: сеть химчисток, ресторан итальянской кухни, тот самый мебельный магазин с унылыми диванами. Джону казалось, что его потенциал растрачивается впустую, что звездный час так и останется единственным ярким эпизодом в его карьере.

Последние полгода накапливалось раздражение. Оно прорвалось две недели назад, когда Джон заглянул в кабинет Бернета с очередной идеей для автомобильного клиента.

– Майкл, я подумал о концепции для дилерского центра Форд. Вместо стандартных фотографий машин и скучных перечислений характеристик, что если мы сделаем серию портретов реальных покупателей? Каждый рассказывает свою историю – как автомобиль изменил его жизнь. Мы используем принцип социального доказательства, заставляя потенциальных покупателей идентифицировать себя с этими людьми.

Бернет поднял глаза от бумаг, его взгляд был усталым и немного раздраженным:

– Харт, автодилеру не нужны истории. Ему нужны обещания скидок и выгодных условий кредита. То, что ты предлагаешь, стоит дорого и не приносит прямых продаж.

– Но исследования показывают, что эмоциональные кампании…

– Я знаю исследования не хуже тебя, – перебил его Бернет. – И знаю своих клиентов. Они не Coca-Cola с миллионными бюджетами на эксперименты. Им нужны продажи здесь и сейчас.

Джон почувствовал, как кровь приливает к лицу:

– Тогда дайте мне проект, где я мог бы использовать свой потенциал! Почему после Coca-Cola я работаю только с местными магазинами?

Бернет медленно снял очки и внимательно посмотрел на Джона:

– Потому что одна удачная кампания не делает тебя гением рекламы, Харт. "Hilltop" был прекрасен, но это была удача новичка. Ты еще не доказал, что можешь стабильно создавать великую рекламу.

– Как я могу доказать это, если вы не даете мне шанса? – возразил Джон.

– Ты получаешь шансы каждый день, – твердо ответил Бернет. – Великий рекламщик может создать выдающуюся концепцию для любого клиента, даже для химчистки или мебельного магазина. Ты думаешь, Огилви и Бернбах начинали с международных брендов? Нет, они делали локальные кампании настолько хорошо, что крупные клиенты сами начали их искать.

Он вернул очки на нос:

– Если ты действительно талантлив, докажи это на тех проектах, которые у тебя есть. Или ты думаешь, что слишком хорош для них?

Этот разговор оставил горький осадок. Джон знал, что в словах Бернета была правда, но это не уменьшало его разочарования. Он чувствовал, что его время утекает, что потенциал растрачивается на рекламу, которую никто никогда не вспомнит.

Но вместо того, чтобы опустить руки, Джон решил использовать это время для самосовершенствования. Он записался на вечерние курсы маркетинга при Нью-Йоркском университете, купил стопку книг по психологии потребителя и проводил ночи, изучая механизмы принятия решений, когнитивные искажения, нейромаркетинг.

Сегодня после работы ему предстояла лекция по теории позиционирования Райса и Траута – новой маркетинговой концепции, которая только начинала набирать популярность. Джон жил двойной жизнью: днем он был рядовым копирайтером, а вечером – жадным студентом, впитывающим знания, которые, как он верил, однажды помогут ему создать революционную рекламу.

Кофе закипел. Джон налил себе чашку, открыл холодильник и поморщился – внутри было пусто, если не считать полупустой банки арахисового масла и заветренного куска сыра. Воскресный поход за продуктами снова пришлось отложить из-за дополнительной работы. Он сделал глоток кофе и подошел к окну.

Нью-Йорк медленно просыпался. Люди спешили по своим делам, прикрываясь от дождя зонтами и газетами. Обычный понедельник для них. Но для Джона каждый день был частью пути к цели, которая становилась всё более размытой.

"Может быть, Бернет прав, – подумал он. – Может, я просто зазнавшийся счастливчик, которому однажды повезло?"

Телефонный звонок прервал его размышления. Кто мог звонить в такую рань?

– Алло?

– Джон Харт? – спросил приятный женский голос с легким британским акцентом.

– Да, это я.

– Меня зовут Элизабет Тейлор, я директор по персоналу в "Эддингтон & Хоуп".

Сердце Джона пропустило удар. "Эддингтон & Хоуп" было одним из самых престижных рекламных агентств Нью-Йорка, с офисами на верхних этажах небоскреба на Мэдисон-авеню.

– Чем обязан такому раннему звонку? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

– Мы обратили внимание на вашу работу для Coca-Cola, – сказала Элизабет. – И на вашу награду Clio. Ричард Эддингтон лично выразил интерес к вашему творческому подходу. Мы хотели бы пригласить вас на собеседование на позицию копирайтера.

Джон сел на край кровати, не веря своим ушам.

– Я… конечно, я заинтересован.

– Прекрасно. Как насчет этой среды, в два часа дня?

Джон мысленно пробежался по своему графику. В среду у него была назначена встреча с клиентом из мебельного магазина, но это было несравнимо с возможностью попасть в "Эддингтон & Хоуп".

– Среда в два – идеально подходит, – ответил он.

– Отлично. Двадцать третий этаж, Мэдисон-авеню, 383. Спросите меня на ресепшн. До встречи, мистер Харт.

Когда разговор закончился, Джон несколько минут сидел неподвижно, пытаясь осмыслить произошедшее. "Эддингтон & Хоуп". Агентство, в которое он безуспешно пытался попасть после колледжа. Они сами нашли его. Они знали о его работе.

Внезапно понедельник стал значительно ярче.

В офисе "Бернет & Партнеры" Джон старался вести себя как обычно, но внутри него бушевал ураган эмоций. Звонок из "Эддингтон & Хоуп" изменил всё. Теперь каждая минута в маленьком агентстве казалась потерянной возможностью. Предложенные клиентам идеи становились всё более смелыми и радикальными – отчасти потому, что Джону хотелось себя проявить, отчасти потому, что ему уже нечего было терять.

К его удивлению, Сара Льюис поддерживала его эксперименты:

– Знаешь, – сказала она однажды после презентации его необычной концепции для химчистки (серия плакатов, показывающих исторические моменты, которые "изменили мир", параллельно с услугами химчистки, которые "изменят вашу одежду"), – ты напоминаешь мне молодого Майкла Бернета.

– Правда? – удивился Джон. Бернет всегда казался ему олицетворением консервативного подхода к рекламе.

– О да, – кивнула Сара. – Когда мы только начинали, он был таким же бунтарем, как ты. Предлагал безумные идеи, спорил с клиентами. Было время, когда его даже называли "сумасшедшим Майком" в индустрии.

– И что случилось?

Сара пожала плечами:

– Жизнь случилась. Ответственность за агентство, сотрудников, счета. Когда от твоих решений зависят десятки людей, становишься осторожнее. Выбираешь надежный путь вместо рискованного.

Эта новая перспектива заставила Джона задуматься. Может быть, он слишком строг к Бернету? Может быть, и его собственный креативный огонь однажды потухнет под грузом обязательств и разочарований?

Но размышления о будущем не отменяли главного вопроса настоящего: что делать с приглашением от "Эддингтон & Хоуп"? Первый импульс был простым – немедленно согласиться и уйти из "Бернет & Партнеры" навсегда. Но что-то удерживало его.

Бернет дал ему первый шанс, когда никто больше не верил в стажера с дипломом по психологии. Именно Бернет, несмотря на свой скептицизм, позволил представить безумную идею Coca-Cola. И именно Бернет, вопреки всем сомнениям, поддержал его во время съемок в Италии.

Уйти сейчас, после первого крупного успеха, казалось предательством. С другой стороны, Бернет сам говорил, что великому таланту нужен простор для роста. И разве может скромное агентство "Бернет & Партнеры" сравниться с возможностями, которые открывает "Эддингтон & Хоуп"?

Джон решил посоветоваться с единственным человеком, чьему мнению он действительно доверял, – с самим Бернетом.

Вечером во вторник, когда большинство сотрудников уже разошлись, он постучал в дверь кабинета креативного директора.

– Входи, Харт, – голос Бернета звучал устало. В последние месяцы он выглядел изможденным – агентство быстро росло после успеха с Coca-Cola, и управление расширяющейся командой отнимало все силы.

– Не помешаю?

– Уже помешал, – хмыкнул Бернет, но жестом предложил сесть. – Что у тебя?

Джон глубоко вздохнул:

– Мне предложили работу в "Эддингтон & Хоуп". Позицию копирайтера.

Бернет замер, его рука с сигаретой остановилась на полпути ко рту. Несколько секунд он молча смотрел на Джона, затем медленно выдохнул дым:

– И ты пришел сказать мне об этом перед собеседованием?

– Вы знали? – удивился Джон.

– В этом бизнесе нет секретов, Харт. Эддингтон звонил мне вчера, спрашивал о тебе.

– И что вы сказали?

Бернет усмехнулся:

– Правду. Что ты талантлив, но неопытен. Что у тебя отличные идеи, но проблемы с их практической реализацией. Что ты хороший копирайтер, но тебе еще многому нужно научиться.

Он затушил сигарету:

– Но я также сказал, что однажды ты можешь стать одним из лучших в индустрии. Если найдешь правильный путь и правильных наставников.

Джон не ожидал такой откровенности:

– И вы не против, что я ухожу? После всего, что вы сделали для меня?

Бернет долго смотрел на него, затем тяжело вздохнул:

– Слушай, Харт. Я не слепой. Я вижу, как ты маешься здесь, как чувствуешь, что перерос нас. Может быть, так и есть. Я вижу в тебе огонь, настоящую страсть к этому бизнесу. Но тебе нужен больший холст, чем я могу предложить сейчас.

Он открыл ящик стола и достал небольшую книгу в кожаном переплете:

– Держи. Это моя копия "Признаний рекламщика" Огилви с его автографом. Он подписал ее для меня в 1963 году, когда я был таким же амбициозным молодым копирайтером, как ты.

Джон осторожно взял книгу:

– Я не могу принять это.

– Можешь и примешь, – твердо сказал Бернет. – Считай это инвестицией. Когда-нибудь, когда ты станешь большой шишкой, я буду хвастаться, что дал тебе первую работу.

Он встал, давая понять, что разговор окончен:

– Иди, готовься к собеседованию. И запомни: в "Эддингтон & Хоуп" другая культура, другие люди, другие правила игры. Будь готов к тому, что тебе придется доказывать свою ценность с нуля.

Джон тоже поднялся:

– Спасибо, Майкл. За всё.

– Не за что, парень, – Бернет протянул руку. – Просто не забывай, откуда ты пришел.

Часть 2: Новые горизонты

В среду, ровно в два часа дня, Джон вошел в сверкающий холл бизнес-центра на Мэдисон-авеню, 383. "Эддингтон & Хоуп" занимало три верхних этажа здания, и уже в лифте Джон почувствовал разницу между своим нынешним местом работы и потенциальным будущим. Зеркальные стены, мрамор, дизайнерская мебель – всё кричало о престиже и успехе.

Двери лифта открылись на двадцать третьем этаже, и Джон шагнул в просторный светлый холл с логотипом "Эддингтон & Хоуп" на стене. За стойкой ресепшн сидела безупречно одетая девушка.

– Добрый день, – сказал Джон. – Я на встречу с Элизабет Тейлор.

– Вы, должно быть, Джон Харт, – улыбнулась девушка. – Мисс Тейлор ожидает вас. Следуйте за мной.

Она провела его через открытое пространство офиса, где десятки людей работали за современными столами. Джон заметил, что многие из них были одеты так, словно только что сошли со страниц модных журналов. Это сильно отличалось от более расслабленной атмосферы "Бернет & Партнеры".

Элизабет Тейлор ждала его в небольшом конференц-зале. Она оказалась женщиной лет сорока, с безупречной прической, в строгом костюме и с жемчужным ожерельем. Её рукопожатие было крепким, а взгляд – оценивающим.