Развод. В клетке со зверем (страница 16)

Страница 16

Роман уже садился в машину. Илья прижался к окну, его маленькая ладонь оставляла следы на стекле, когда он беззвучно звал меня.

В этот момент в кармане зазвонил телефон. Я не обращала внимания, не отрывая взгляда от машины, которая медленно начинала движение. Но звонок не прекращался, и я машинально взглянула на экран.

Неизвестный номер.

Я ответила, всё ещё глядя вслед машине:

– Алло?

– Лея? – голос Софии был напряжённым. – Слушайте внимательно. Сейчас к вашему дому подъедет полиция и служба защиты детей. Я подала заявление о домашнем насилии и угрозе для ребёнка. У меня есть доказательства – видеозапись из вашего дома, где Роман угрожает вам. Камеры были не только для него, но и для вас.

Я замерла, пытаясь осмыслить её слова:

– Но Роман уже увозит Илью. Они только что уехали.

– Опишите машину и направление, – быстро сказала София.

Я передала ей информацию, и она отключилась, пообещав перезвонить.

Я стояла на подъездной дорожке, чувствуя себя опустошённой и бессильной. Эти секунды расставания с сыном казались вечностью. Неужели я опоздала? Неужели все мои усилия были напрасны?

Вдалеке послышался вой сирен. Сначала еле различимый, но постепенно нарастающий. Охранник, всё ещё стоявший рядом со мной, напрягся.

– Что происходит? – спросил он, прикасаясь к наушнику в ухе.

Я выпрямилась, чувствуя прилив новой решимости:

– Правосудие.

Полицейские машины появились на подъездной дорожке через минуту. Одновременно с заднего входа дома вышла Вера, держа в руках сумку. Увидев полицию, она попыталась скрыться, но было поздно.

События следующего часа слились для меня в хаотичный калейдоскоп. Полицейские опрашивали меня и охранников, представитель службы защиты детей настаивал на немедленных мерах по возвращению Ильи. София приехала лично, с папкой документов и решительным выражением лица.

Я сидела на ступеньках дома, когда зазвонил телефон. София.

– Машину остановили на выезде из города, – сообщила она. – Илья в порядке. Его везут обратно к вам.

Слёзы, которые я сдерживала весь день, наконец прорвались.

– А Роман?

– Задержан, – коротко ответила она. – У полиции достаточно оснований. Видео с камер, ваши показания, следы насилия, попытка вывезти ребёнка без вашего согласия. Это всё серьёзные обвинения.

Я закрыла глаза, чувствуя, как волна облегчения смывает страх и напряжение последних дней.

– Как вы узнали? – спросила я. – О камерах, о том, что он планирует?

– Техник, установивший камеры, обратился к нам, – пояснила София. – Ему стало не по себе от того, что он увидел. Он решил, что это крик о помощи, и оказался прав.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь начинается долгий процесс, – честно ответила София. – Но первый, самый важный шаг, сделан. Вы и Илья в безопасности. Роман не сможет приблизиться к вам, я подам заявление на ограничительный приказ сегодня же.

Я кивнула, всё ещё не до конца веря, что кошмар заканчивается.

Когда полицейская машина привезла Илью, я бросилась к нему, и он обнял меня с такой силой, что я почувствовала боль в рёбрах. Но это была хорошая боль – боль от объятий, от близости, от понимания, что мой сын снова со мной.

– Мама, – прошептал он, уткнувшись мне в плечо, – я знал, что ты спасёшь нас. Я всегда верил.

Я гладила его по волосам, чувствуя, как из его маленького тела уходит напряжение. Мы стояли так посреди всей этой суеты: полиции, юристов, соседей, глазеющих из окон, как островок тишины в бушующем море.

– Куда мы теперь поедем? – спросил Илья, когда мы наконец отстранились друг от друга.

– В безопасное место.

София подошла к нам, держа в руках ключи:

– Всё готово. Машина ждёт. Мы отвезём вас в безопасное место, где вы сможете отдохнуть и собраться с мыслями.

Я кивнула, чувствуя странную лёгкость. Внезапно будущее, которое всегда казалось таким страшным и неопределённым, перестало пугать. Потому что всё, что действительно имело значение, было сейчас со мной – моя свобода и мой сын.

Я взяла Илью за руку, и мы пошли к машине, не оглядываясь на дом, который так долго был нашей тюрьмой. Впереди была неизвестность, но в ней не было страха. Только надежда.

Невидимая рана, которую я носила внутри столько лет, наконец начала заживать.

Глава 6. Точка отсчета

Кризисный центр для женщин оказался не таким, как я представляла. Никаких мрачных коридоров, казенных комнат с железными кроватями, атмосферы безысходности. Вместо этого – уютный, хорошо обставленный дом в тихом районе города, с просторными комнатами, мягкой мебелью и теплым светом.

– Проходите, располагайтесь, – приветливо сказала Алина, сотрудница центра, показывая нам с Ильей нашу комнату. – Ванная в конце коридора, кухня на первом этаже. Можете пользоваться всем, что найдете в холодильнике. Если нужна будет помощь – я на связи круглосуточно.

– Спасибо, – я обвела взглядом комнату, которая должна была стать нашим домом на ближайшее время. Две кровати, шкаф, письменный стол, кресло у окна. Простая, но удобная мебель. На стенах – акварельные пейзажи.

– Мам, смотри! – Илья подбежал к окну. – Там во дворе качели и песочница!

Его голос звучал по-детски восторженно, будто мы приехали не в убежище после побега от абьюзера, а на курорт. И от этого мне стало немного легче.

Алина улыбнулась ему:

– Там еще и футбольные ворота есть. И несколько мальчиков твоего возраста. Думаю, вам будет весело вместе.

Илья посмотрел на меня с надеждой. Я кивнула:

– Конечно, ты можешь пойти поиграть. Только не выходи за территорию, хорошо?

– Хорошо! – он уже был у двери, готовый бежать исследовать новое место.

– Илья, – я остановила его. – Помнишь, о чем мы говорили по дороге?

Он посерьезнел и кивнул:

– Никому не говорить, кто мы и откуда. И… про папу тоже не говорить.

– Именно, – я подошла и обняла его. – Это важно для нашей безопасности. Как в игре про шпионов, помнишь?

Его глаза загорелись:

– Да! Я буду Агент И. А ты – Агент М!

Я улыбнулась, чувствуя, как в груди разливается тепло от его способности превращать даже такую мрачную ситуацию в приключение:

– Точно. А теперь беги, исследуй территорию.

Когда Илья выбежал, Алина мягко сказала:

– Он удивительно хорошо держится.

Я вздохнула:

– Он сильнее, чем может показаться. Видел больше, чем должен был.

– Дети часто удивляют нас своей стойкостью, – кивнула она. – Но ему всё равно понадобится поддержка. У нас есть детский психолог, который специализируется на работе с детьми из семей с насилием.

– Я буду благодарна за любую помощь, – призналась я.

Алина присела на край кровати:

– Лея, я знаю, что вы прошли через многое, и сейчас вам нужно просто отдохнуть. Но завтра нам понадобится поговорить о некоторых формальностях. О вашем деле, о дальнейших шагах по обеспечению вашей безопасности.

– Конечно, – кивнула я. – Я понимаю.

– И еще, – она помедлила. – На входе круглосуточная охрана. Никто не войдет сюда без разрешения. Адрес конфиденциален. Вы в безопасности.

В её словах было что-то настолько сильное и успокаивающее, что я впервые за долгое время почувствовала, как мышцы расслабляются. Безопасность. Такое простое слово. Такая фундаментальная потребность. То, чего я была лишена годами.

– Спасибо, – я сглотнула комок в горле. – За всё.

Когда Алина ушла, я подошла к окну. Из него открывался вид на небольшой уютный двор, где на детской площадке играли несколько детей. Среди них я заметила Илью – он уже пинал мяч с мальчиком примерно его возраста. Я смотрела, как мой сын смеется, как непринужденно общается, будто не было всего того ужаса, через который мы прошли.

Дети невероятно адаптивны. Они восстанавливаются быстрее взрослых. Если, конечно, рядом есть поддержка и понимание.

Я отвернулась от окна и наконец позволила себе сделать то, что так долго откладывала. Тяжело опустилась на кровать и заплакала. Без сдержанности, без страха быть услышанной. Просто выпустила все эмоции, которые копились годами.

Облегчение, страх, гнев, печаль, стыд – всё смешалось в этом потоке слез. Я оплакивала потерянные годы, свою сломленную молодость, детство Ильи, которое было отравлено напряжением и страхом. Я оплакивала девушку, которой была когда-то – наивную, полную надежд, верящую в сказки. И я оплакивала женщину, которой стала – запуганную, сомневающуюся в себе, привыкшую к унижениям.

Я не знаю, сколько времени прошло, но когда слезы наконец иссякли, я почувствовала странную пустоту. Как будто что-то ушло, освободив место для чего-то нового.

Я поднялась, умылась холодной водой, достала из сумки скетчбук. Открыла чистую страницу и крупно написала сегодняшнюю дату.

День первый. Точка отсчета.

***

– Роман Виноградов внес залог, – сообщила София, делая глоток кофе. – Он вышел на свободу вчера вечером.

Мы сидели в небольшом кафе недалеко от центра. По настоянию Софии я надела темные очки и шарф, скрывающий часть лица. Илья остался в центре, под присмотром психолога, с которым у него было первое занятие.

– Что это значит? – я сжала в руках чашку с чаем, чувствуя, как возвращается знакомое напряжение. – Он может прийти за нами?

– Нет, – твердо сказала София. – Действует ограничительный приказ. Ему запрещено приближаться к вам и Илье, контактировать с вами любым способом. Нарушение приказа приведет к немедленному аресту.

– Но как он нас найдет? – я нервно огляделась. – Мы же в секретном месте?