Следующие полчаса я провела в напряжённом ожидании, прислушиваясь к каждому звуку, готовая в любой момент схватить Илью и бежать через заднюю дверь, если потребуется. Наконец телефон завибрировал.

«Обошёл территорию. Никого постороннего. Возможно, животное или ветер. Всё спокойно».

Я глубоко вздохнула, чувствуя некоторое облегчение. Может быть, это действительно просто паранойя? Последствие стресса и страха?

Но когда я уже собиралась лечь обратно в постель, телефон снова завибрировал. На этот раз это было не сообщение от охранника. Это был звонок. С неизвестного номера.

Я колебалась, глядя на экран. Было почти три часа ночи. Кто мог звонить в такое время? София? Алина? Елена?

Или?..

Я нажала кнопку ответа, но ничего не сказала.

– Я вижу тебя, – голос Романа был тихим, почти шёпотом. – Прямо сейчас.

Моё сердце пропустило удар. Я быстро отошла от окна, прижавшись спиной к стене.

– Это неправда, – ответила я, стараясь говорить спокойно. – Ты блефуешь.

– Правда? – в его голосе послышалась усмешка. – Синяя пижама. Волосы распущены. Только что стояла у окна, опираясь на подоконник правой рукой. В левой – телефон.

Я похолодела. Он действительно видел меня. Был где-то рядом, наблюдал…

– Чего ты хочешь, Рома? – спросила я, лихорадочно соображая, что делать.

– Ты знаешь, чего я хочу, – его голос стал жёстче. – Моя семья. Мой сын. Моя жена. Всё вернётся на свои места.

– Этого не будет, – твёрдо сказала я. – Никогда.

– Ты всегда была упрямой, – вздохнул он. – Но в этот раз ты зашла слишком далеко, Лея. Выставила меня монстром. Настраиваешь против меня моего сына. Это непростительно.

В его голосе появились новые холодные, расчётливые нотки. Не горячая ярость, к которой я привыкла, а что-то гораздо более пугающее.

– У тебя есть выбор, – продолжил он. – Вернуться добровольно. Или я заберу Илью сам. И тогда ты его больше не увидишь.

– Ты не сможешь, – я старалась говорить уверенно, хотя внутри всё дрожало от страха. – У меня временная опека. Полиция на моей стороне. У меня доказательства твоего насилия.

– Полиция, – он фыркнул. – Суды. Доказательства. Ты думаешь, это имеет значение, когда на кону стоит мой сын? Я пойду на всё, Лея. На. Всё.

В этот момент я осознала всю глубину его одержимости. Он действительно был готов переступить любые границы, нарушить любые законы.

– Я дам тебе время подумать, – сказал Роман. – До завтра. Потом я начну действовать.

– Роман, – я сделала глубокий вдох. – Послушай меня. Это уже не семейный конфликт. Это преследование. Угрозы. Ты переходишь черту, за которой нет возврата.

– Черту? – он горько рассмеялся. – Ты сама перешла все возможные черты, когда украла моего сына. Когда очернила моё имя. Когда предала всё, что у нас было.

– У нас не было ничего кроме твоего контроля и моего страха, – тихо сказала я. – Это не любовь, Рома. Это не семья.

Повисла тишина. Затем он произнёс так тихо, что я едва расслышала:

– До завтра, Лея.

Звонок оборвался, и я осталась стоять, прижимая телефон к уху, чувствуя, как паника накрывает меня волной. Он нашёл нас. Снова. И на этот раз он был настроен решительно, как никогда прежде.

Я бросилась к двери, проверяя замки. Затем к окнам. Потом в комнату Ильи – он всё ещё спал, не подозревая о нависшей угрозе.

С дрожащими руками я набрала номер охранника.

– Он здесь, – сказала я, когда он ответил. – Мой бывший муж. Где-то на территории. Он видит наш домик, видит меня.

– Оставайтесь внутри, – голос охранника стал собранным, профессиональным. – Двери заперты?

– Да.

– Хорошо. Я вызову полицию и ещё раз обойду территорию. На этот раз более тщательно.

Я закончила разговор и тут же набрала Софию. Несмотря на поздний час, она ответила почти сразу.

– Он нашёл нас, – без предисловий сказала я. – Он где-то здесь. Звонил мне. Угрожал.

– Лея, послушайте меня внимательно, – голос Софии был сосредоточенным. – Не паникуйте. Вы в домике? Двери заперты?

– Да.

– Охранник знает?

– Да, я сообщила ему. Он вызовет полицию.

– Хорошо, – София говорила чётко, помогая мне сосредоточиться. – Теперь слушайте. Роман нарушил судебный запрет, угрожал вам. Это серьёзное преступление. Когда приедет полиция, расскажите им всё в деталях. Запись разговора есть?

– Нет, я не догадалась включить запись.

– Неважно. Главное, что есть свидетельства его присутствия рядом с вами вопреки запрету суда. И его угрозы. Я выезжаю к вам. Буду через час.

Я закончила разговор, чувствуя некоторое облегчение от её уверенного тона. София знала, что делать. Она поможет нам.

Остаток ночи я провела, сидя на стуле в комнате Ильи, наблюдая за его безмятежным сном и прислушиваясь к каждому звуку за окном. Охранник дважды присылал сообщения, что территория чиста, никого постороннего не обнаружено. Полиция приехала, осмотрела окрестности, записала моё заявление и уехала, пообещав усилить патрулирование района.

Но я знала – Роман был здесь. И он мог вернуться в любой момент.

Когда первые лучи солнца проникли в комнату, я наконец позволила себе немного расслабиться. Ночь прошла без происшествий. Илья всё ещё спал. Скоро приедет София. Мы разработаем новый план.

Но внутренний голос шептал: это не конец. Это только начало. Рома объявил войну. И эта война будет беспощадной.

В то утро, глядя на спящего сына, я приняла решение. Я больше не буду бегать. Не буду прятаться. Не буду жить в страхе.

Пришло время дать отпор.

Глава 10. План Б

Утро в пансионате "Сосновый бор" выдалось холодным и туманным. Молочная пелена окутывала деревья, превращая их в размытые силуэты, а озеро полностью исчезло в белой дымке. Я стояла у окна с чашкой горячего чая, всматриваясь в очертания фигуры охранника, совершавшего очередной обход территории.

После ночного звонка Романа я не смогла заснуть. Даже когда полиция уехала, не обнаружив никаких следов его присутствия, тревога не отступала. – Если он звонил вам, но физически не приближался, это сложнее квалифицировать как прямое нарушение запретительного ордера, – объяснил перед отъездом старший офицер, добавив с плохо скрытым скептицизмом, что – угрозы по телефону – это серьезно, но без свидетелей трудно доказать, кто именно звонил.

Я знала этот взгляд, я видела его десятки раз. Взгляд, говорящий: – возможно, она преувеличивает, – возможно, это просто паранойя женщины, переживающей развод.

Звук подъезжающей машины отвлек меня от мрачных мыслей. Сквозь туман я разглядела знакомый серебристый седан Софии. Она приехала даже раньше, чем обещала ночью, когда я позвонила ей сразу после ухода полиции.

– Мам, кто там? – Илья появился в гостиной, все еще в пижаме, с взъерошенными после сна волосами.

– София, – я поставила чашку и потрепала его по голове. – Иди умывайся и одевайся, хорошо? Я приготовлю завтрак.

Он кивнул и отправился в ванную. Я была благодарна, что он хорошо выспался, что ночные тревоги не разрушили его сон. Пока я могла защитить его хотя бы от этого – от постоянного страха, который сама испытывала.

Когда София вошла, ее обычно безупречный внешний вид был слегка нарушен – волосы собраны в небрежный пучок, под глазами тени от недосыпа. Она явно примчалась сразу, как только я позвонила.

– Как вы? – спросила она, сбрасывая пальто и проходя внутрь.

– Держимся, – я попыталась улыбнуться. – Хотите кофе? Я как раз собиралась готовить завтрак.

– Да, пожалуйста, – кивнула София, присаживаясь за небольшой кухонный стол. – И позвольте начать с главного. После вашего звонка я связалась с судьей Кареевой. Она подписала новый, более строгий запретительный ордер. Теперь Роману запрещено не только приближаться к вам и Илье, но и звонить, писать сообщения, использовать третьих лиц для передачи информации.

Я поставила перед ней чашку с дымящимся кофе: – А как насчет ночного звонка? Полиция отнеслась к этому скептически.

София сделала глоток и поморщилась – кофе был слишком горячим. – Без физических доказательств его присутствия сложнее, да. Но сам факт звонка в три часа ночи, угрозы – это уже нарушение предыдущего запрета. К тому же… – она замялась, словно не решаясь продолжить.

– К тому же?

– У меня есть неофициальная информация, – София понизила голос, бросив взгляд в сторону ванной, где плескался Илья. – В отношении Романа начато новое расследование. Финансовое. Налоговая и финансовая полиция изучают его бизнес. И предварительные данные… неутешительны для него.

Я опустилась на стул напротив, переваривая информацию: – Вы думаете, это может стать рычагом давления?

– Уверена, – София наклонилась ближе. – Мужчины вроде Романа больше всего дорожат двумя вещами – властью и репутацией. Угроза потерять обе может быть эффективнее любого запретительного ордера.

Я задумчиво помешивала чай: – Он одержим. Особенно сейчас. Не уверена, что даже угроза потери бизнеса остановит его.

– Одержимость не делает его неуязвимым, – твердо сказала София. – И мы должны использовать все доступные средства.

Наш разговор прервал Илья, вышедший из ванной и теперь хмуро разглядывавший свою футболку: – Мам, у меня не хватает носков. И еще нужна зеленая футболка для рисования.

– Зеленая осталась в центре, милый, – я подошла к нему, помогая расправить помятый воротник. – Но у тебя есть синяя, она тоже подойдет для рисования. А носки… мы купим новые.

Илья кивнул, но было видно, что эти маленькие неудобства расстраивают его. Очередное напоминание о том, как нестабильна наша жизнь. Как много привычных, обычных вещей мы потеряли из-за необходимости постоянно срываться с места, бежать.

– Привет, Илья, – София улыбнулась ему. – Как твоя новая комната? Нравится?

– Нормально, – пожал он плечами. – Только эхо странное. И пахнет деревом. По-другому.