– Я не могу ждать, – отрезал он, поднимаясь. – У меня контракт в Цюрихе на всё лето. Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Как моя жена. Не как подруга, не как девушка. Как законная супруга.

Он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной. Его фигура, очерченная вечерним светом, казалась высеченной из камня.

– Я думал, ты будешь счастлива, – произнес он тихо. – Думал, что для тебя это так же важно, как для меня.

Я почувствовала, как внутри всё сжимается. Вот оно – то самое чувство вины, которое я стала испытывать всё чаще. Будто я постоянно разочаровываю его, хотя изо всех сил стараюсь соответствовать.

– Прости, – я подошла и обняла его со спины. – Я просто растерялась. Конечно, я счастлива.

– Правда? – он развернулся и взял мое лицо в ладони. – Потому что если ты сомневаешься… если ты не уверена…

– Я уверена, – быстро сказала я. – Абсолютно уверена.

Роман улыбнулся – его улыбка не затронула глаз, но я предпочла не замечать этого.

– Тогда мы поженимся через месяц, – сказал он. – Я всё организую. Тебе не придется ни о чем беспокоиться.

Он снова достал кольцо – платиновое с бриллиантом таким крупным, что оно казалось неуместным на моем тонком пальце.

– Я поговорю с деканом, – добавил он, надевая украшение мне на палец. – Уверен, мы найдем способ, чтобы ты закончила учебу дистанционно. Или после нашего возвращения.

Я кивнула, глядя на свою руку с непривычной тяжестью на пальце.

Всё будет хорошо, – убеждала я себя. – Он просто слишком любит меня. Слишком волнуется. Это пройдет.

Но внутренний голос, тихий и настойчивый, шептал: «Ничего не пройдет. Это только начало».

***

Свадьба была похожа на роскошный спектакль, где я играла роль счастливой невесты. Четыреста гостей половину из которых я видела впервые. Фотографии для глянца, интервью, улыбки на камеру.

Родители выглядели потерянными среди этой роскоши. Но отец, раскрасневшийся от шампанского, гордо похлопывал Романа по плечу:

– Береги мою девочку, – говорил он. – Она у нас особенная.

– Я знаю, – отвечал Роман, улыбаясь своей публичной улыбкой. – Она – самое ценное в моей жизни.

Мать тихо плакала, поправляя мне фату:

– Какая же ты красивая, – шептала она. – Как принцесса.

Я молча кивала, не в силах произнести ни слова. Ком в горле мешал дышать, и я списывала это на волнение. Не на страх, нет. Конечно, не на страх.

За неделю до церемонии я попыталась поговорить с Романом о своих сомнениях. О том, что, может быть, всё происходит слишком быстро. Что мне нужно время.

– Ты не любишь меня? – тихо спросил он.

– Люблю, – ответила я. – Но…

– Значит, никаких «но», – перебил он. – Когда любишь, не сомневаешься.

Теперь, стоя перед алтарем, я смотрела на него – красивого, уверенного, идеального – и пыталась вспомнить, за что полюбила его. За его внимание к деталям? За его уверенность и силу? За то, как он слушал меня в самом начале нашего знакомства?

Или за то, как он смотрел на меня – будто я была редкой драгоценностью, которой он не мог насмотреться?

– Согласны ли вы, Лея Анатольевна Соколова, взять в мужья Романа Викторовича Виноградова?

Пауза. Секунда, растянувшаяся в вечность.

– Да, – произнесла я наконец.

И двери захлопнулись за моей спиной.

***

Беременность наступила почти сразу. Я еще не привыкла быть женой, а уже готовилась стать матерью.

– Это судьба, – говорил Роман, целуя мой живот. – Наш маленький наследник торопится.

– А если будет девочка? – спросила я, улыбаясь.

Его лицо на мгновение застыло:

– Будет мальчик.

И он оказался прав. Врач на УЗИ подтвердил: мы ожидаем сына.

Беременность была непростой. Я плохо переносила первый триместр, а потом начались проблемы с давлением. Врачи советовали постельный режим.

Роман нанял мне целый штат: личный доктор, медсестра, диетолог, массажист. В нашем новом доме я чувствовала себя как в золотой клетке – всё для меня, но без меня самой. Я почти не выходила на улицу, мало с кем общалась.

– Тебе нужен покой, – настаивал Роман. – Думай о ребенке.

И я подчинялась. Ради малыша, который толкался внутри меня. Ради своего будущего сына.

Когда Илья наконец появился на свет – здоровый, крепкий мальчик с тёмными глазами как у отца – я испытала ни с чем не сравнимое счастье. В первые дни после родов я словно парила над землей, купаясь в любви к маленькому существу, так безоговорочно доверившемуся мне.

Роман был рядом. Гордый, растроганный, внимательный. Он осыпал меня подарками, не отходил от нас с сыном ни на шаг.

– Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле, – шептал он, наблюдая, как я кормлю Илью. – Теперь у меня есть всё. Моя семья. Мой наследник.

И в этом «мой» было что-то, от чего я вздрогнула. Но тут же отогнала тревогу. Конечно, Илья – наш сын. Общий. Любимый.

Однако в первый же вечер дома Роман произнёс фразу, которая потом не раз будет звучать в моих кошмарах:

– Запомни, Лея. Он мой наследник. Мое будущее. Я никогда, слышишь, никогда не позволю забрать его у меня. Даже тебе.

Я замерла, не понимая, о чем он говорит:

– Зачем мне забирать у тебя сына?

Роман улыбнулся, погладил меня по голове, как ребёнка:

– Ни за чем. Потому что ты умная женщина. И знаешь, что без меня вы никто.

***

Визит матери должен был стать праздником. С рождения Ильи прошло три месяца, и Валентина Сергеевна наконец приехала погостить из родного города.

– Боже, какой он красивый! – восхищалась она, держа внука на руках. – Настоящий Виноградов!

Роман благосклонно кивал, явно довольный таким признанием.

Первые два дня всё шло хорошо. Мать помогала с ребёнком, готовила обеды, которые я так любила в детстве, расспрашивала о новой жизни.

А на третий день заметила синяк на моем запястье.

– Что это? – тихо спросила она, когда мы остались одни на кухне.

Я быстро одёрнула рукав:

– Ничего. Случайно ударилась о дверь.

– О дверь, – мама смотрела на меня долгим, пронзительным взглядом. – Конечно.

Повисла тишина. Я вдруг поняла, что она всё понимает. Видит сквозь мою ложь и притворство.

– Мама, всё хорошо, – я попыталась улыбнуться. – Правда. Роман… он немного вспыльчивый. Но он любит нас.

– Немного вспыльчивый, – эхом отозвалась она.

И вдруг обняла меня так крепко, что я едва не расплакалась.

– Мужчины бывают разными, – тихо произнесла Валентина Сергеевна. – Держись ради ребёнка. Всё должно быть ради него.

И я поняла: мать не скажет мне уходить. Не посоветует сопротивляться. Потому что в её мире, в мире женщин её поколения, это было нормально: терпеть ради детей.

– Конечно, мама, – прошептала я. – Ради Ильи. Всё ради него.

И в этот момент мне показалось, что выхода нет и не будет никогда. Что я обречена жить в этой красивой тюрьме до конца своих дней.

Ради сына. Ради благополучия. Ради сохранения лица. Ради всего, кроме себя самой.

Глава 3. Отец года

– Роман Викторович, можно вас на минутку? – голос Анны Павловны, классной руководительницы Ильи, звучал восторженно. – Я хотела лично поблагодарить вас за вклад в нашу школьную библиотеку! Это просто невероятная щедрость.

Я стояла чуть в стороне, наблюдая, как Роман включает свою публичную улыбку ту, что никогда не достигает глаз, но выглядит безупречно на фотографиях.

– Это мелочи, Анна Павловна, – его голос звучал мягко, с ноткой скромности. – Образование – самое важное вложение в будущее. Особенно для таких способных детей, как в вашем классе.

Мы находились на родительском собрании в первом классе Ильи. Первое полугодие подходило к концу, и Анна Павловна собрала всех родителей, чтобы обсудить успехи детей и планы на следующий семестр.

Роман, как всегда, был в центре внимания. Неделю назад он сделал крупное пожертвование в школьную библиотеку: целую коллекцию дорогих книг и интерактивный стол для чтения. Сегодня он принёс персональные подарки для каждого ученика в классе: развивающие наборы, подобранные с учетом интересов каждого ребенка.

Я смотрела, как другие матери бросают на него восхищенные взгляды, а отцы – уважительные, с ноткой зависти. Роман Виноградов – идеальный отец. Щедрый, заботливый, вникающий в каждую мелочь, касающуюся образования сына.

– Лея, – окликнула меня Анна Павловна. – Вам так повезло с мужем! Не каждый отец так вовлечен в учебный процесс. Вы с Ильей в надежных руках.

Я улыбнулась и кивнула. Привычная реакция. Никто здесь не знал, что эти «надежные руки» всего два дня назад сжимали мое горло так, что я едва могла дышать. Из-за того, что я забыла заказать костюм для выступления Ильи на школьном концерте.

«Ты хочешь, чтобы наш сын выглядел хуже других? Чтобы над ним смеялись? – шипел Роман, прижимая меня к стене. – Ты хоть понимаешь, что для ребенка значит быть унижением перед классом?»

Я хотела сказать, что обычный костюм вряд ли стал бы причиной насмешек, но промолчала. Это только усилило бы его гнев.

– О чем задумалась, дорогая? – голос Романа вернул меня в реальность. Его рука легла мне на плечо – заботливый жест для всех вокруг, предупреждение для меня.

– О том, как нам повезло с такой хорошей школой, – ответила я, повернувшись к Анне Павловне. – Илья с радостью ходит на занятия каждый день.

– Он очень способный мальчик, – кивнула учительница. – Особенно в математике. Весь в папу, наверное?

– В папу, – улыбнулась я.