И ведь он прав. В горле пересохло, хочется встать и свалить куда подальше, пусть даже прямиком в пентхаус Бакстера в Коконат-Гроув, лишь бы не слышать, что еще скажет Змей. Ничего хорошего, и в этом я уверена на все сто процентов.

В душе уже пробиваются первые ростки сомнений. Терри и правда разобрался со всем слишком быстро, будто с самого начала знал, где искать. Однако переживать уже слишком поздно. Я сама сунула голову в пасть огромного питона и теперь остается лишь надеяться, что он не решит проглотить меня целиком.

– Нет, – только и говорю я.

– Льюис расплатился тобой, Алекс. Пару лет назад ему нужны были знания и связи, и он все это получил. Каждая собака в Овертауне знает, на что способен Терри Льюис, и кто только ни желает переманить его на свою сторону – от парней из Овертауна до Отбросов из Либерти-Сити.

Но он работал на меня, пока не решил, что пора отправляться в свободное плавание. А мне… – Змей поднимается с кресла и в пару широких шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Нависает надо мной, как настоящий хищник, и проводит длинными горячими пальцами по витиеватым линиям у меня на правом запястье. – Мне нужна твоя метка, Алекс.

Кожу в месте прикосновения обжигает огнем, но отдернуть руку я не могу. Смотрю на Змея как завороженная, а его слова эхом отдаются в сознании: ему нужна моя метка. Моя бесполезная, глупая метка.

И Терри продал меня этому человеку, как дорогую безделушку. Терри, который столько болтал об опасности, переживал, что то же самое сотворит со мной Бакстер, как только узнает, что я меченая. И что в итоге? Уж лучше бы меня увез на аукцион и втюхал какому-нибудь богачу этот ублюдок, чем лучший друг.

Единственный друг.

– Не мог он так поступить, – произношу я медленно, с паузами. – Мы же… Я…

Слова так и застревают в глотке. Губы подрагивают, а к глазам подступают непрошеные слезы, но я держусь из последних сил. Расплакаться в кабинете такой пафосной шишки – еще чего не хватало. Я прихватываю нижнюю губу до крови, до побелевших костяшек сжимаю пальцами подлокотники кресла и даже смело смотрю прямо в глаза Змею.

– Но поступил, – говорит тот тихо и смахивает слезинку с моей щеки. Пальцы у него охренеть какие горячие. – Не переживай, продавать тебя как меченую мальчишка не собирался. Просто совместил приятное с полезным.

– Приятное? Продать меня какому-то мужику то ли как шлюху, то ли как детектор аур – это приятное?! – срываюсь я и все-таки пытаюсь вскочить с кресла. Змей крепко хватает меня за плечи, не позволяя сдвинуться с места. – Пусти меня! Я не трусиха, убегать не собираюсь – знаю, что будет только хуже. Но уж лучше пристрели меня сразу, от моей метки толку никакого.

И я предпочту сдохнуть от руки красавчика в шрамах, которого знает весь город, чем от руки такого ублюдка, как Бакстер. Десятку ставлю, ты тоже много кому жизнь испортил, но разницы-то? Мне ты ничего не сделал, так что уж лучше ты.

Змей несколько секунд снисходительно смотрит на меня, а потом и впрямь отпускает. Отступает на пару шагов в сторону и криво улыбается, будто я сказала что-то веселое. Наверное, удовольствие получает, когда потенциальные должники устраивают из сделки представление.

А я еще и опозорилась: сначала сморозила глупость, а потом разревелась. Я спешно утираю лицо ладонью, лишь под конец вспоминая о макияже. Да что за день-то такой дерьмовый!

– Поверь мне, толк от нее будет. Но только когда ты научишься ею пользоваться, – говорит он на удивление спокойно, прежде чем закатать рукав шелковой рубашки и продемонстрировать застывший на смуглой коже узор – как раз над застежкой перчаток. Точно такой же узор, как у меня самой. – Так что подбери сопли и выброси из головы сказочки о вечной дружбе.

Глава 5
Грегор

Страх в глазах куколки – зрелище бесценное, и я мог бы наблюдать за ней часами. Смотреть, как она сжимается в просторном кресле и стискивает пальцами лежащий на обнаженных коленях телефон, то и дело нервно сглатывая. До чего же она маленькая рядом со мной, но до чего смелая – как взъерошенный воробей, которого по ошибке облили синей краской.

Алексис Нотт. И имя у нее такое же забавное, подходящее скорее дочери богатенького папочки, чем уличной воровке. Я опускаю широкие ладони по обе стороны от нее и улыбаюсь неприлично широко – от уха до уха, как почуявший слабость добычи охотник. Бежать ей уже некуда, негде спрятаться и ни за кем не укрыться. Льюис и пальцем не посмеет пошевелить, чтобы избавить куколку от моего общества.

Да и к чему? Только со мной она будет в безопасности. Нет в Майами такого человека, который посмел бы перейти мне дорогу. В отличие от бедняжки Алекс, я прекрасно справляюсь со своей меткой, а на иной случай у меня всегда есть пистолет и пара людей в каждом неблагополучном районе. В каждой мелкой банде.

– Какого хрена? – удивленно спрашивает она, от страха хватаясь за запястье, словно метка может убежать. – Да ты горы должен сдвигать, раз от тебя поджилки трясутся даже у типов вроде Бакстера.

– Я же сказал, ты просто не умеешь ею пользоваться, muñequita^[1], – усмехаюсь я, взяв ее за подбородок и заставив повернуться сначала налево, а потом направо. Красивая. До сих пор. Все тот же прямой нос, высокие скулы, сияющие голубые глаза и чертовски привлекательные острые ключицы. И прозвище «куколка» ей подходит лучше всего. – Но, знаешь, не все проблемы в мире решаются меткой. Особенно в нашем с тобой мире.

– Ой, ты из себя благодетеля-то не строй, а? Сам сказал, что у всего есть цена, вот и назначай свою – руку мне отрубишь, чтобы метку забрать, или что? – Алекс надувает губы и скрещивает руки на груди.

Смелость проснулась, а? Мгновение назад тряслась от страха, а теперь смотрит на меня так, словно и помереть-то не боится. Любой на ее месте уже обделался бы, а ей хоть бы что. Наверняка с той же решимостью она бросилась в пентхаус Моралеса, не удосужившись проверить защиту как следует, взяв с собой только лучшего друга, опытного разве что во взломе мелких систем.

Куда ему тягаться с такими крупными игроками, как Моралес. В конце концов, у того есть метка, пусть и смехотворно слабая. Потому-то он никогда не показывает ее силу: Отбросы потеряют всякое уважение к Моралесу, стоит им узнать, что меткой тот умеет разве что пиво охлаждать.

Я качаю головой и на мгновение прикрываю глаза. Сиянием ауры Алекс можно любоваться часами, – серебристо-голубым, чем-то напоминающим о цвете ее глаз – однако сегодня у нас минут десять-пятнадцать, не больше. Скоро вернется Ксандер, а вместе с ним и Льюис. Тому хватит ума ворваться в кабинет и крикнуть, что он передумал. Что никогда не предаст Алекс, ведь они столько прошли вместе.

Ну что за драма.

– Ты вроде не глухая и не глупая, – я склоняюсь чуть ниже и обжигаю бледную кожу Алекс дыханием, – и уже поняла, что отныне ты не принадлежишь Овертауну. Можешь вернуться к старому Гарольду на пару дней, собрать свои вещи или провернуть пару дел, если за тобой остались долги, но потом я жду тебя здесь.

– Все-таки сделаешь из меня танцовщицу, Змей?

Она неловко ерзает в кресле и пытается отодвинуться подальше, но бедняжка и так вжалась в спинку изо всех сил – дальше двигаться уже некуда. Я невольно растягиваю губы в широкой самодовольной ухмылке.

– Только если ты будешь хорошо себя вести, Алекс. Например, придержишь свой длинный язык за зубами, пока с ним что-нибудь не случилось, – говорю я на несколько тонов ниже и чуть сильнее надавливаю ей на подбородок. – Будешь работать на меня, но уж точно не в клубе. Моралес тебя не тронет.

– А я его? – бросает она с вызовом, сверкая глазами.

Ну что за девчонка, а. Не очерствей я с годами, почувствовал бы, как кровь закипает в жилах при одном только взгляде на эту дерзкую и уверенную в своей непобедимости куколку. До первого провала. У нее на лице написано, что стоит только надавить посильнее, и она треснет, как настоящая фарфоровая кукла.

– Мечтаешь отомстить ему за пожар, muñequita?

Алекс сразу же отворачивается и прикусывает нижнюю губу. Того и гляди расплачется снова, однако на этот раз она держит себя в руках. Дышит тяжело и шумно, но все-таки резко и со злостью бросает:

– Я бы его самого сожгла ко всем чертям. Только неохота за решетку из-за такого дерьма. Как ты-то с этим мешком говна дела ведешь? Или у тебя вообще принципов нет?

– Принципы мешают работать, Алекс. И если ты хочешь остаться в живых, то засунешь их куда подальше и будешь делать, что я скажу.

Пронзительный взгляд голубых глаз тухнет, плечи опадают, и Алекс обмякает в кресле, как тряпичная кукла. И правда, стоило немного надавить, как все встало на свои места. Я со вздохом выпрямляюсь и смотрю на нее с высоты своего роста. Худая и угловатая, в свои двадцать девчонка выглядит лет на семнадцать. Такой сидеть бы на занятиях в колледже и лениво записывать лекцию, перешептываясь с подружками, а вечерами отрываться на тусовках.

Но нет. Она, разыскиваемая одной из худших банд в Майами, сидит передо мной, и единственное, за чем она заявилась в клуб – ее собственная безопасность. Жизнь, честно говоря. Терри Льюис продал мне ее жизнь, пусть и с благими намерениями. Если это можно так назвать.

И на этот раз я распоряжусь этой жизнью как следует.

Я непроизвольно потираю пальцами россыпь жутких шрамов на правой стороне лица. Прикрытые волосами, в полумраке кабинета они наверняка напоминают скорее замысловатую татуировку – тянутся вдоль глаза и острой скулы, спускаются на шею и теряются под воротом шелковой рубашки.

– Буду, – тихо произносит Алекс после затянувшейся паузы. – Выбора-то у меня все равно нет. Только ты так и не сказал, что, мать твою, мне придется делать. И как тебя зовут. Или мне тоже звать тебя боссом? Ах, босс, помогите мне справиться с этим жутким ублюдком Бакстером, одна я не справлюсь. – Она театрально заламывает руки и кривит лицо, но и за этими кривляниями видно, насколько ей некомфортно. – Ладно, актриса из меня дерьмовая. Спасибо, что не прикончил меня на месте. Говорят, ты мог бы – я же и расплакалась у тебя в кабинете, и чуть тебя не оскорбила, а теперь вот… Нервы сдают, знаешь. Никогда я еще в таком дерьме не была. Думала даже под пулю подставиться, если ты из себя выйдешь. Босс.

Я не в состоянии сдержать смешок и едва не закатываю глаза, но пока не говорю ни слова. Возвращаюсь в кресло, хватаю со стола помятую пачку сигарет и прикуриваю, выпуская изо рта одно кольцо дыма за другим. На языке чувствуется горький привкус табака, не хватает только стакана джина и приятной компании.

Алекс же в моей компании явно не по себе.

Ничего, скоро мы это исправим.

– Не ты первая, не ты последняя, muñequita.

– Что, часто приглашаешь к себе в кабинет девчонок? – Алекс усмехается, но быстро вновь становится серьезной. – Прости. Честно говоря, я думала, что ты старше. Что здесь сидит какой-нибудь хрен лет пятидесяти и только в путь ломает чужие жизни. А тебе максимум лет тридцать. Какого хера, босс? А метки у нас с чего это одинаковые? Откуда ты, мать твою, вообще знал, какая у меня метка?

Вопросы глупые и неуместные, но я не обращаю на них внимания. Знать – моя работа, без информации моя маленькая империя давно рассыпалась бы на части, а уж об Алекс Нотт я знаю куда больше, чем она себе представляет. Знаю с тех пор, как увидел много лет назад в Либерти-Сити. А вот ей об этом знать вовсе не обязательно.

– Не так много ты мне заплатила, чтобы столько вопросов задавать.

– У тебя серебристая аура, ты знал?

– Конечно я знал. Думаешь, я никогда не видел себя в зеркало, Алекс?

– Черт, ты что, можешь и свою рассмотреть? – Она вскакивает на ноги и подбегает к моему креслу, едва не встряхивает за плечи, но быстро останавливается и, нервно сглотнув, испуганно шагает назад. – А моя?..

– Чудесная, – ухмыляюсь я. – Теперь сядь на место, muñequita, пока я еще держу себя в руках.