В глазах Алекс вспыхивает и гаснет страх, она кивает и покорно садится в кресло, складывает руки на коленях, как покладистая ученица старшей школы. Агнец божий, если не считать короткого черного платья, яркого макияжа и ссадины на шее. А еще длинного языка и шальных глаз.

Зря испугалась, куколка, я вовсе не собирался тебя убивать. Но держать себя в руках и правда стоит. Я устало выдыхаю и собираюсь уже отпустить Алекс, как из-за дверей доносится знакомый голос и стук каблуков по паркету.

– Ох, Грег, дорогой, ты даже не представляешь, как меня утомила эта публика, – громко жалуется Анжелика, едва приоткрыв двери в кабинет. Длинное красное платье поблескивает в полумраке – многовато на нем мелких страз, – а светлые волосы выбились из аккуратной прически. Кажется, она снова напилась и с трудом соображает, где находится и куда позволила себе заглянуть. – Ни одна картина сегодня не ушла с молотка дороже, чем за несколько тысяч.

Пьяная, она едва не опускается на то же кресло, где сидит Алекс, а та смотрит на Анжелику во все глаза. Вскидывает темные брови и отталкивает ее от себя, словно Анжелика может заразить ее чем-нибудь. Глупостью, например.

И лишь в этот момент до нее доходит, что в кабинете мы не одни. Быть может, до этого она и не понимала, что мы в чертовом клубе, а не в моей квартире в паре шагов отсюда.

– Ох, – без тени смущения выдыхает Анжелика и непонимающе смотрит на Алекс. – Ты что здесь делаешь?

– Выйди, будь добра, – холодно произношу я, не повышая голоса.

По тону и так ясно, что выходки подружки стоят мне поперек горла – среди всех, кто свободно заглядывает в лаунж-зону «Садов Эдема», лишь Анжелика не понимает, что стоит на кону. Роскошная жизнь в лучшем районе Майами, ее бесконечные светские приемы, безопасность – все это результат кропотливого труда и ежедневной работы.

Ладно Алекс – куколка здесь в первый раз и едва ли соображает, куда попала и по каким правилам мы играем, но позволь Анжелика лишнего при тех же Моралесе или старом Гарольде, и репутация знаменитого Змея затрещала бы швам. До нее и не доходит даже, что при таком раскладе я скорее застрелю ее на месте.

Ни одна глупышка не стоит моей маленькой империи.

– Но я…

– Вон, Анжелика, – говорю я уже ощутимо громче.

Она застывает на месте, удивленно хлопает глазами и прикладывает ладонь ко рту, когда вслед за ней в кабинет заглядывает Ксандер. Мрачный, без привычной ухмылки на лице, словно приклеенной к его губам, он переводит взгляд с пьяной Анжелики на испуганную до чертиков Алекс и обратно, а потом говорит как ни в чем не бывало:

– Прости, босс, наш страж на первом этаже не справился. Я разберусь.

Он берет Анжелику под руку и насильно – это видно невооруженным глазом, пусть сопротивляется она непривычно вяло, снова и снова посматривая на Алекс, – тащит прочь из кабинета. Дверь за ними с грохотом захлопывается, а из коридора доносятся приглушенные крики и звуки возни, чьи-то шаги и еще один смутно знакомый мужской голос. Лиам.

– Ну, теперь хотя бы понятно, почему ты прикрываешься ее творческими вечерами, – с нервным смешком выдыхает Алекс. Так тихо, что я и не расслышал бы, не сиди неподалеку.

– Черт бы его побрал, – выдыхаю я устало и затягиваюсь так глубоко, что гортань неприятно саднит от жара. – Выбрось эту сцену из головы, muñequita. У тебя и так полно забот. Пара дней, помнишь? Это если Гарольд поверит, что у тебя все выгорело и согласится пустить тебя обратно в свою обитель.

– А я думала, что живой отсюда уже не выйду. – Алекс явно пытается шутить, но выходит у нее из рук вон плохо. – Ладно-ладно, я поняла. Сцены с твоей пьяной подружкой не видела, домой только на пару дней, а потом…

– Потом я жду тебя здесь.

Она встает с кресла, приглаживает чуть задравшееся платье и неуклюже прячет под ним цветастую татуировку на бедре. Несколько лет назад ее там не было. Я криво ухмыляюсь, провожая куколку взглядом. Она не сильно изменилась за эти годы, но двигается теперь совсем по-другому, да и держится иначе.

Как настоящая женщина. Черт.

Прежде чем покинуть кабинет, Алекс на мгновение оборачивается.

– И все-таки какова цена? – спрашивает она серьезно. Наши взгляды пересекаются, и вдоль позвоночника пробегает незнакомая волна холода. Приятная.

Я умышленно молчу, глядя на нее. Хочу запечатлеть в памяти все: от упавшей на лоб пряди крашеных волос до блестящих от слез голубых глаз; от неловкой, но такой искренней позы до небольшого шрама от ожога на правом плече. Его Алекс тоже попыталась скрыть под татуировкой.

– Ты так и не поняла? Моя цена, Алекс, это ты, – улыбаюсь я и искренне надеюсь, что улыбка выглядит мрачной и беспощадной. Улыбкой человека, что с легкостью толкает людей к краю бездны и не задумывается о последствиях. – Ты и твоя метка. И тебе никуда от меня не деться.

Ох, этот животный страх в ее удивительных глазах. Отлично, пусть считает меня последней тварью, если так ей будет проще. Она поджимает губы и скрывается за тяжелой дверью, а я еще несколько мгновений смотрю ей вслед. Как она бредет по длинному коридору, прикрыв ладонями лицо, и едва не врезается в Лиама, направляющегося к выходу.

Правильно, куколка, лучше поплачь сейчас. Потом, когда мне все-таки снесет крышу, будет уже слишком поздно.

От назойливого жжения в тех местах, где Алекс касалась метки, я с легкостью отмахиваюсь.

Глава 6
Грегор

– И давно ты шляешься по клубу в таком виде? – вскидывает брови Ксандер, едва они с Анжеликой отходят на пару дюймов от моего кабинета. Дверь осталась приоткрытой, отсюда все прекрасно слышно. И гадать нечего: это публичная порка, и наблюдать за ней должны все – от меня до гостей лаунж-зоны. – Ты хоть понимаешь, с кем связалась, малышка? У босса столько работы, только твоих выходок не хватало. В следующий раз заглянешь, когда он будет болтать с клиентами, так он тебе пулю в лоб пустит и даже не расстроится. Довести его хочешь?

Сквозь стеклянные двери отчетливо видно, как Ксандер перехватывает ее за руку чуть повыше локтя и заставляет взглянуть на их отражение. Сейчас Анжелика едва ли понимает, что зеркало, куда она смотрится, одностороннее. Ну и странное у нее выражение лица.

Я откидываюсь поглубже в кресле и прикрываю глаза, но все еще слышу громкий голос своего информатора и высокий – Анжелики. Мне и впрямь ничего не стоит от нее отвязаться, в конце концов, она всего лишь приложение к одному зазнавшемуся контрабандисту. Дочь богатенького папочки, которому захотелось пристроить ее в надежные руки.

Рук надежнее, чем у меня, не сыскать во всем Майами, но я уже порядком устал от выходок дочери Саймона Дюбуа. Она – чудесное прикрытие для Грегора Бьёрнстада, скромного владельца самого популярного ночного клуба в городе, и настоящая заноза в заднице для Змея.

– Не трогай меня, Ксандер, – хнычет Анжелика и отступает от него на пару шагов. – Грег никогда меня не обидит, и ты это знаешь. Тем более он просто развлекался, я своими глазами видела у него в кабинете какую-то девчонку. Ты мне хочешь сказать, что это его клиентка? Да не смеши меня. Давай, вали по своим делам, а я как-нибудь сама разберусь с Грегом. Понял?

– Не хочу тебя огорчать, малышка, но у меня дело к боссу. Он велел тебя вывести, так что спускайся обратно к гостям и заканчивай аукцион, а в кабинет не лезь до самого закрытия. Я отвезу тебя домой, когда мы закончим. Я ясно выразился, Энджи?

Пара гостей – торговцы мечеными в свободных костюмах – вскидывают брови и со смехом качают головами, когда Анжелика надувает накрашенные темной помадой губы и гордо откидывает назад распущенные волосы. Она на втором этаже единственная, кто не понимает правил игры. Отец не потрудился посвятить дочь в дела преступного мира, пожелал уберечь свой драгоценный цветочек от зла, вот только облажался и запихнул ее в самый настоящий серпентарий.

Но Анжелику это вовсе не смущает. Развернувшись, она шагает дальше по коридору и вскоре скрывается за поворотом. Торговцы откровенно посмеиваются и над ней, и над мрачным, как туча, Ксандером. Короткие темные волосы растрепались, карие глаза блестят от злости, а воротник куртки съехал, обнажив метку на шее.

В таком виде он и врывается обратно в мой кабинет, но я и не думаю шевелиться. Не встаю, даже не смотрю в его сторону, лишь лениво закидываю ноги на стеклянный стол и по привычке тянусь за сигаретами. А ведь обещал когда-нибудь бросить, а все туда же – дымлю по пять-шесть сигарет за вечер, словно где-то у меня припрятаны запасные легкие.

Как говорится, преступники и так долго не живут, к чему лишать себя сиюминутных удовольствий. Сигарет, хорошей выпивки или отличных девушек. В голову вновь приходит образ напуганной, заплаканной и нервной Алекс. Такой неловкой на высоких каблуках, но все-таки способной держаться ровно и гордо вздергивать подбородок.

Черт, только этого сейчас не хватало. Три года держался, все было в порядке.

– Если ты не поставишь ее на место, это сделаю я, ты понял, Грег? – заявляет Ксандер с порога и беспардонно плюхается в соседнее кресло. Хватает со стола пачку сигарет и прикуривает, не потрудившись даже поблагодарить. Впрочем, вежливость и Ксандер – вещи диаметрально противоположные. – Энджи у меня уже в печенках сидит. Мало того, что на организацию ее дурацких вечеринок уходит куча денег, так она еще и шоу каждый раз устраивает.

Ты видел этих ребят у кабинета? Они аудиенции ждут, а к ним выходит эта идиотка и пьяным голосом болтает, как ее никогда не обидит милашка Грег. Тьфу, ну и дерьмо. Когда ты уже приведешь сюда свою маленькую подружку? Ей уже двадцать, за эти полчаса ты наверняка затянул петлю у нее на шее, так что от Энджи можешь и избавиться. После я как-нибудь сам с ней разберусь.

Если и существует в городе человек, который знает, отчего я так отчаянно вцепился в Алекс Нотт, хотя мог бы закрыть глаза на ее проблемы, то это Ксандер Кейн. Три года назад, когда мы с Алекс столкнулись в Либерти-Сити, когда она чуть не задохнулась и не сгорела в полыхающем доме родителей, верный информатор Змея – и единственный друг Грегора – был рядом.

Это Кейн держал Моралеса в стороне. Это Кейн слушал, как я последними словами крыл себя, Моралеса и поганый Либерти-Сити, когда моя метка отпечаталась на руке куколки. Это Кейн закатывал глаза, когда я снова и снова следил за ней или отправлял ребят вытаскивать ее из идиотских передряг, в которые она то и дело влипала.

Только это не дает ему никакого права лезть в мою жизнь. Да, у Анжелики целый ворох недостатков, но пока она закрывает рот, когда ее просят, и не пытается наседать на уши гостям – пусть болтается поблизости. Кто я такой, в конце концов, чтобы всерьез задумываться об Алекс?

Торговец душами. Игрок. Змей-искуситель, как болтают в Овертауне. И куколка свою душу уже заложила.

– Алекс приедет снова через пару дней. Только она давно уже не маленькая. Да и подружка из нее так себе, знаешь ли.

– Да брось, Грегор, мне-то можешь не заливать. Ты себя со стороны-то видел, когда с ней здесь сидел? – смеется Кейн и выпускает изо рта облако дыма. – Я думал, ты Энджи шею свернешь, когда пришел за ней. А потом у меня самого чуть челюсть не отвисла, когда ты снова на мелочь посмотрел. Еще немного, и дал бы фору Ромео.

Не думал, что такие в твоем вкусе: чуть больше пяти футов, синее нечто на голове и дешевое платье. Рядом с фигуристыми дурочками вроде Энджи она просто белая ворона.

Я недовольно фыркаю, но не говорю ни слова. Спорить с другом себе дороже, пусть думает что хочет. Я просто не могу взять и отпустить куколку, когда наконец-то загнал ее в ловушку. Она носит на себе мою метку и собственными глазами видела серебристый цвет моей души.