– Не знаю.

– А телефон его есть?

– Есть, да.

Он даже не спрашивает, как я пришёл смотреть квартиру, не зная номера хозяина. Ну, ладно. Объяснять я не намерен.

– А зовут его как? А то я только с риелтором общался, вот, хочу напрямую. – вру напропалую, но всё прокатывает.

Через пару минут выхожу имея на руках номер телефона и имя того, кто обретается в Сониной квартире. В том, что квартира должна быть её у меня сомнений нет. Посмотрим, что тут делает этот Антон…

Быстро спешу обратно к студии. Успеваю буквально секунда в секунду, потому что из дверей выходит Варвара Михайловна.

Моя Снежная королева.

Идёт по тротуару в сторону метро. Я за ней. Метров двести проходим от студии молча, потом она поворачивается.

– Так и будешь меня преследовать?

– Не хотел светиться, а что?

– Ничего, Дань, я все сказала. Давай на этом закончим. Я не хочу потерять работу, не хочу, чтобы меня выгнали с волчьим билетом, и вообще…

– Что, вообще?

– Зря ты не пришёл в театр, я познакомилась там с мужчиной, так что…

– Что? – острые иглы ревности впиваются в кожу, буравят как свёрла, жалящие, разрывающие плоть. – Варя, ты что? Ты же… ты сама говорила, что у нас с тобой всё всерьёз?

– Я передумала, Да Винчи. И потом… я считала, что и у тебя всерьёз, а ты…

– Что я?

– Ничего. Сам подумай. Ты бросил меня ради какой-то… девчонки. Защищаешь её. И вообще…

– Варя, прекрати!

– Не разговаривай со мной в таком тоне. Это раз. И… найди себе девочку по возрасту, которая будет терпеть твой глупости.

– Варя…

– Всё, прощай, не ходи за мной.

Глава 20

Я сошла с ума! Я его поцеловала…

Боже, как стыдно! Как… как обидно.

«Ты замечательная, правда. Но… я люблю Варю».

Он любит Варю! Я знаю. Конечно. Я даже не рассчитывала…

Нет, не правда. Я не могу врать себе! Я хотела, очень хотела верить, что его помощь, его поддержка, это не просто так, по дружбе. Хотела верить, что тогда, два года назад, в день моего семнадцатилетия Даня не играл.

Аришка заставляет меня вынырнуть из этих болезненных воспоминаний и мыслей.

Она давно съела суп и фрукты, которые я ей положила, и мультик уже досмотрела. Нужно с ней позаниматься. А у меня в голове совсем не прописи и не букварь.

Данила Виноградов.

Что он обо мне подумал? Что я чокнутая? Набросилась на него с поцелуями…

Сгораю от стыда. Даже Аринка замечает, что у меня щеки красные.

Мне не нужно общаться с Даней. Это ни к чему не приведет. Страдать от неразделенной любви я могу и издалека. А он… Пусть любит свою Варвару Михайловну!

Вспоминаю, какой шок я испытала, когда их увидела…

Я в тот вечер планировала убрать греческий зал и несколько аудиторий на втором этаже. Было уже довольно поздно, занятия закончились. Мне казалось, что все уже ушли. Аринка сначала была со мной, потом пошла в нашу комнатку – я её проводила, включила небольшой телевизор, дала альбом. Сестра тоже любила рисовать, занималась в студии. Я попросила её не выходить, поднялась к аудиториям.

Открыла греческий зал, зажгла свет.

Я успела увидеть, как Даня её обнимает – одна крупная ладонь вжималась в её спину, другой он обхватывал затылок. И губы… губы к губам. Так страстно, жарко…

Мгновение, и Варвара Михайловна отпрянула, в ужасе глядя на меня. А Да Винчи… Да Винчи был такой растрепанный, ошалевший. Я запомнила его сумасшедший взгляд.

– Простите… простите…

Я загремела ведром, в дверях зацепилась о швабру, чуть не упала, воду разлила, и чувствовала, слезы, которыми наливались глаза и которые надо было спрятать.

Выскочила в коридор, там окончательно с ведром не справилась, и вода потекла. Я быстро-быстро заелозила шваброй, чтобы хоть как-то справиться с потопом. В сторону зала не смотрела, но слышала сначала звонкий цокот каблучков, потом топот мужских ботинок, сдавленный шепот, с нервными вскриками, который я не могла разобрать.

И снова боль… боль просто топила!

Почему? Почему он с ней? Она же…

Да, я знала, что она всего-то на пару лет старше. Ну, не на пару, хорошо, на четыре. Она старалась выглядеть солидно, надевала строгие юбки, блузки, никаких джинсов и худи, которые позволяли себе совершенно спокойно педагоги постарше. Нет, Варвара Михайловна была, что называется, в классическом стиле училки. Даже очки иногда на нос цепляла, хотя проговорилась как-то, что зрение у неё идеальное. Она боялась, что старшие будут фамильярничать.

Боялась и «добоялась». Греческий зал я в тот вечер так и не помыла. Не было сил моральных. Они сразу сбежали, а я… заглянула туда и снова представила картину. Даня, она, его руки на её теле, поцелуй…

Почему я была уверена, что он ни с кем не встречается? Видела, что Аделина пытается к нему подкатить, но он её отшивает. Отшучивается, говоря, что ему не до девчонок. У него экзамены на носу, студия, качалка, еще и группа какая-то, которую он с одноклассниками организовал.

Мне казалось, что и со мной Даня не общается не потому, что меня вообще многие стали игнорировать, а потому, что на самом деле он занят. По крайней мере очень хотелось так думать.

Было очень стыдно, когда он меня не узнал. Этот момент я тоже часто вспоминала.

Драила аудиторию в толстовке, капюшон на голову натянула. Мне тогда еще стыдно было, что меня узнают. Я не слышала, как он зашёл – в наушниках была. Повернулась, только когда он, мимо проходя задел меня. И усмехаясь сказал, что грязь можно и после занятий разводить, а сейчас не надо мешать. А потом осёкся… узнал.

У него было такое лицо…

– А ты что тут делаешь, Красотка?

Я промолчала. Чтобы не разреветься.

– Прости… тебе помочь?

Головой покачала, продолжила яростно тереть пол. Так же молча закончила и вышла.

Потом мы пару раз пересекались в коридорах. Занятия я старалась выбирать так, чтобы не пересекаться с ним.

На самом деле, я ведь уже не должна была заниматься в студии. Школу я окончила, мои одногруппники поступали в художественные или архитектурные ВУЗы. Кто-то успешно, кто-то не очень. Некоторые возвращались в студию на дополнительные, и занимались вместе с старшими группами. Старших было две. Та, в которой занималась Аделина и та, в которую ходил Да Винчи.

Аделина была меня младше на год, как и Даня. Но мы с ней подружились даже несмотря на то, что она занималась в другое время. Часто ходили вместе на общие классы, на семинары, на пленэр. Это сейчас я понимаю, что она подружилась со мной потому, что моя бабушка была художественным руководителем студии. Ада исчезла с горизонта еще тогда, когда бабушка заболела. Как-то я обратилась к ней за помощью – нужны были лекарства, но Аделаида пожала плечами, сказала, что я не по адресу. Было дико обидно. Я всегда ей помогала! И бабушка… старалась помочь ей, давала индивидуальные уроки, бесплатно…

Лучше не вспоминать.

Это я для себя уже поняла. Вспоминать нужно только хорошее и светлое. Тогда чуть-чуть легче живётся.

Что поделаешь, если Даня влюблен в Варвару Михайловну? Сердцу же не прикажешь? Это я тоже очень хорошо знаю.

Он тогда сильно переживал. Разыскал меня на следующий день, принёс шоколадку. Убил своим вопросом.

– Ты же никому не расскажешь?

Я улыбалась глупо, а сама не могла понять – он реально думает, что я буду «стучать»? Или сплетничать? О нём?

Я не взяла бы шоколад. Не опустилась бы до такого. Но плитка была дорогая, бельгийская, я подумала, что Аришка обрадуется и взяла.

Лучше бы я его выбросила. Или бросила ему в лицо…

Подумать, что я его предала! Как он мог?

Всё, Соня, всё! Успокойся. Это всё не важно.

И вообще… нужно перестать думать о Дане. Вообще. Он… Ему просто нет места в моей жизни. Надо думать о себе и о сестре. Надо взять себя в руки и бороться за квартиру! Нужно заново готовиться к экзаменам, чтобы пересдать ЕГЭ нормально, попробовать поступить в институт.

И еще… Еще обязательно нужно поучаствовать в конкурсе. Вдруг мне повезет, и я выиграю? Тогда у меня будет грант. Я смогу учиться в институте без экзаменов. Получу диплом, вернусь сюда преподавать, а еще… еще буду писать картины, может быть иллюстрировать книги, мне хотелось бы сделать визуализации ко многим детским сказкам, и я уже начала. Мы с Аринкой много читаем, но читаем в основном в сети, там с картинками не густо. Поэтому я рисую ей героев сама, так как видим их мы. По-моему, получается здорово.

Вспоминаю о предложении Да Винчи. Портфолио, фотосъемки. Это, конечно, здорово, и я бы, наверное, хотела, но… Сложно. После его сегодняшних слов очень сложно будет принять помощь.

Или, может, мне стоит относиться ко всему проще?

Постараться забыть его?

Быть сильной.

Мне не нужен Да Винчи. Мне никто не нужен.

Только я! Мне нужна я!

Глава 21

«Я передумала, Да Винчи».

Значит, всё вот так просто для неё?

Передумала? Злюсь на себя, потому что реально – мой косяк. Да.

Я понимаю, то, что с Сонькой произошло – ситуация за гранью. Бросить я её не мог. Но… я же мужчина?

Отец всегда повторяет, что если мужчина выбирает женщину, то он берет на себя ответственность за эту женщину. Она для него всегда должна быть в приоритете. И выстраивать свою жизнь он должен так, чтобы эта женщина получала его внимание, помощь, любовь.

Получается, я облажался.

«Я считала, что и у тебя всерьёз, а ты…»

Фразы Вари били больно, хлестали по щекам, отрезвляли.

Она была права. Да, абсолютно. Но в то же время…

Чёрт, это же Сонька! Сонька, у которой за год вся жизнь под откос. Которая из домашней, интеллигентной девочки, за плечами которой была семья, которая полжизни занималась только учебой и рисованием, которая тяжелее кисточки в руках ничего не держала, превратилась в поломойку… А еще раньше в няньку. Когда умерла её мать. А потом в сиделку, когда заболела бабушка.

И всё это для такой девочки- одуванчика…

Мне казалось, Варвара должна понять! Ведь она знает историю Сони.

А она…

«Бросил меня ради какой-то… девчонки».

Да не бросал я! Я помог один раз!

Надо же было Соне устроить эти разборки с Аделиной именно в этот день! Блин…

Я зол, на себя, на весь мир, на Соню… Нет, на Соню – нет. При чём тут Соня? Это был мой выбор – помочь ей. Это я облажался.

А Варвара… Нет, я её тоже понимаю, и очень хорошо. Ради меня она рискнула всем, а я…

Я хочу исправить ситуацию. Очень хочу.

Утром еду к ней, с утра пораньше, с букетом. Жду у подъезда, чтобы сюрприз устроить. Знаю, во сколько она выходит, когда у неё занятия. По утрам она работает не в студии, в какой-то школе.

Варвары нет. Битый час жду. Пишу. Звоню. Я в игноре. В черном списке. Что ж, весело!

Еду к этой школе. Пытаюсь узнать, где она – оказывается, занятия отменили.

В студии она тоже не появляется. Взяла больничный.

Чёрт.

Снова еду к её дому. Захожу в магазин, покупаю фрукты, горький шоколад, марципан – она любит.

Звоню в домофон.

– Кто?

– Варя, открой, это я.

– Уходи, Дань.

– Открой, я только передам тебе фрукты. Лекарства нужно купить?

– Ничего не нужно, всё есть. Уходи.

– Варя…

– Уходи.

Отбой. Да что ж такое! Трезвонить в домофон, раздражать её, больную, понятное дело, не стоит. Но и оставлять всё вот так не могу. Жду, пока кто-то не выйдет. Везет мне довольно скоро – пожилая мадам выходит собачку выгулять, смотрит на меня подозрительно, но мне пофигу.

Вызываю лифт, поднимаюсь на пятый этаж.

Нет, у Вари в гостях я еще не был ни разу, просто знаю. Знаю номер квартиры, этаж, знаю, где её окна. Провожал не раз. Даже как-то целовались на лестнице, хотя она этого не любит.

Живёт она одна, квартирка скромная от прабабушки осталась.

Звоню в дверь.