У меня всегда всё с собой. Полный набор.

Расстёгиваю подгузник.

Если Роману Артуровичу что-то не нравится, он может отойти в сторону.

Бывший не отходит.

Наоборот, присаживается на корточки.

Рита ловит его в фокусе, разглядывает удивленно, а потом…

Улыбается!

Так открыто, искренне, как могут улыбаться только малыши, которые еще не знают горя, боли, обид, драм. У них пока еще главная драма в жизни – то, что мама не даёт вовремя молока, и то, что бывает мокро под попой.

Рита улыбается, а я замечаю, как каменеет лицо Королёва.

Он стискивает челюсти так, что зубы скрипят, едва не крошатся.

Что с ним?

На самом деле мне плевать.

Я даже сама удивлена тому, насколько мне всё равно.

Смотрю на него как на постороннего мужчину.

Представить не могу, что когда-то я с ним.

Нет.

Это был не он.

Это был другой мужчина. Которого потом удивительным образом подменили.

По тому Роману, каким он был первые месяцы нашего знакомства и жизни я искренне скорблю. Для меня он умер, как это ни ужасно.

Этого Романа, который сидит сейчас тут и играет желваками, который когда-то выгнал меня прочь из своей жизни я не знаю. Его для меня не существует.

И именно ему я, увы, должна доверить самое ценное, что у меня осталось.

– Ты не сказала, как её зовут.

– Её зовут Маргарита.

– Чёрт…

Глава 9

Роман опускает голову, закрывает лицо ладонью.

Не смотрю. Мне всё равно, что он думает.

Я решила назвать дочь так. И всё.

Вытираю малышку, сворачиваю грязный подгузник, достаю чистый, подкладываю, смазываю нежную кожу кремом, у моей девочки почти нет опрелостей, тельце чистое, беленькое. Застегиваю удобные липучки на талии. Засовываю ножки обратно в комбинезон.

Все движения такие привычные, на автомате, когда их делаешь, не отдаешь отчета как именно, просто оно получается и всё. Но почему-то именно сейчас я думаю о том, как удивительно, что я так быстро привыкла быть мамой. Научилась всему.

Да, были моменты, еще когда я была беременна, я дико боялась, что у меня не выйдет. Что я не справлюсь.

Я знала, что ребёнок – это ответственность, что, став мамочкой ты эту роль берешь на всю жизнь. Мамой ты будешь всегда, независимо от возраста ребенка. Было страшно, конечно. Но выбора я сама себе не оставила.

Избавиться от малышки? Такого у меня не было даже в мыслях.

Не знаю почему. Вот так. Хотя я не могу сказать, что была какой-то рьяной противницей абортов, считала, что рожать надо в любом случае. Нет.

Я просто… Просто я настолько сильно любила Романа, того, первого, самого лучшего мужчину в моей жизни, и верила, что наш ребёнок – плод любви, что мыслей о том, чтобы прервать беременность не было. Не важно, что тот Роман изменился, превратился в монстра.

Поэтому я не хотела ничего ему сообщать о беременности. О том, что я родила его дочь.

Он вполне определенно и категорично сказал тогда, когда выгонял меня из дома – ему плевать на меня.

– Если окажется, что ты беременна, отправишься на операцию. Мне не нужны дети от такой… И учти, скроешь беременность, а потом придёшь с ребёнком – я его заберу, если он будет моим, а тебя вышвырну вон.

После таких слов желание сообщать мужчине об интересном положении сходит на нет. Правда?

Я бы и сейчас не пришла, если бы не моё состояние. Если бы не то отчаяние, которое я испытывала понимая, что мне просто не кому оставить мою малышку.

Единственная близкая моя подруга, Сашка, с которой мы учились в институте, сама сирота, жила в общежитии. Когда она узнала о моём диагнозе, конечно, сильно переживала, требовала, буквально, чтобы я ходила по врачам. Чтобы поехала в столицу. Но направление в онкоцентр мне так и не дали. Да и Птичку мою не с кем было оставить, чтобы таскаться по клиникам и раз за разом видеть, как разводят руками.

Сашка бы взяла Ритусю. Но куда? Как? В общагу?

При живом отце миллиардере, который красуется на страничках «Форбс» рассказывая, как заработал очередную кучу денег?

Закопавшись в своих мыслях, я не сразу замечаю, что Королёв подвинулся ближе, разглядывает Маргариту, которая хитро строит ему глазки.

Неужели она не сможет растопить его ледяное сердце?

Когда-то мне казалось, что Рома будет хорошим отцом. Самым лучшим.

Он очень хотел ребёнка, только чуть позже. Так и говорил:

– Малышка, ты еще сама ребёнок, хотя бы закончи свой институт.

– Но тебе-то уже давно пора иметь детей?

– Хочешь сказать, у меня часики тикают? Не бойся, малыш, я могу потерпеть, подождать немного.

Мы предохранялись. Я принимала таблетки. Гинеколог потом сказала, что бывают сбои, а может я забыла принять одну или две. Со мной это бывало.

Я не жалею.

О том что родила – ни секунды.

О том, что встретила Романа – бесконечно.

Если бы повернуть время вспять, я бы никогда не приняла помощь от чужого мужчины.

Мы ведь случайно познакомились. Я была волонтером на большом городском форуме. Целый день стояла, выдавая мерч – значки, футболки, бейсболки.

Вечером почувствовала себя плохо, наверное, от голода, от жажды – было жарковато в палатке стоять.

Уже шла к метро, когда неожиданно меня повело, я упала прямо на газон. Охрана, видимо, решила, что я пьяная.

Королёв шёл за мной от палатки, слышал, как я коллегам жаловалась. Он увёл меня от охраны, отвез в клинику. Потом я узнала, что он был одним из организаторов этого форума. Работал в команде мэра столицы.

В дверь стучат. Я снова выныриваю из воспоминаний.

Заходит секретарша, толкает тележку, заставленную тарелками.

Ароматы еды заставляют желудок мгновенно скрючиться.

– Роман Артурович, всё как вы просили.

– Спасибо, Наташа, вы свободны. Да, сообщите Гене, что мы скоро поедем.

– Роман Артурович, а встреча в правительстве? Сегодня?

– Перенести нельзя? – он морщит нос. – Хорошо, сколько до неё?

– Два часа, нам с вами надо еще подготовиться.

– Тогда собирайся, поедешь с нами. Отвезем жену и дочь домой, и стартанём.

У меня сжимается сердце. Он сказал – жену и дочь?

Нет, я понимала, что на первое время – день, два, мне нужно будет остаться у него, пока найдется няня для дочки. Но всё равно… Вернуться в его дом. В наш дом…

– Лиза, – я слышу, как меняется его голос, когда он обращается ко мне, – я могу взять малышку, пока ты поешь.

– Хорошо, возьми. Только учти, она может еще раз срыгнуть, накрой костюм пеленкой.

– Поможешь? – голос глухой, такой… как бывал раньше, когда он…

Нет, об этом лучше не вспоминать, Лиза.

Это в прошлом.

Этого больше не будет никогда.

И словно никогда не было.

Любви, признаний, обжигающих взглядов, прикосновений, объятий. Страсти. Нежности. Верности…

Это всё из параллельной вселенной.

И пусть там и остаётся. Мне этого уже ничего не надо.

Было.

Выжгло меня без остатка. Словно кислотой всё внутри залило.

Теперь там только пустыня, ветер завывает, выстраивая огромные песчаные дюны отчаяния.

Беру на руки дочь, поднимаю пеленку, поворачиваюсь к Роману, не гладя ему в лицо накрываю одну сторону пиджака. Передаю малышку.

– Лиза… – он берет мою руку в захват, держит крепко, притягивая ближе к себе.

А у меня кружится голова. От всего. От голода. От запаха еды. От запаха мужчины, который когда-то был любимым.

– Пусти.

– Лиза, посмотри на меня.

Он думал, я откажусь? Или испугаюсь?

Поднимаю глаза и вижу в его взгляде огонь, жар горит, полыхает.

А в моём взгляде – пустота.

Там ничего нет. Там всё мёртвое.

– Можно я поем, а то в следующий раз мне нечем будет кормить дочь…

– Спасибо за то, что назвала её Ритой.

Мне нечего сказать.

Я набрасываюсь на горячую кашу, чтобы вместе с ней проглотить очередной ком в горле.

Маргаритой звали мать Романа.

Много лет он считал, что она его бросила…

Глава 10

Весь этот день я старалась быть сильной. Мужественной.

Но когда понимаю, что сейчас он привезёт меня в свой дом, в наш дом…

Снова накатывает.

Тонна воспоминаний.

Тонна боли.

Как привёл меня туда в первый раз. Как я смущалась. А он говорил, что ничего не будет, если я не захочу. Я призналась, что у меня еще нет опыта. И дико боялась, что он не захочет. Он захотел, еще как! Потом извинялся, что не удержался и сделал это до свадьбы.

А мне было всё равно, до или после. Я ведь даже не надеялась на свадьбу!

Я была влюблена.

Так сильно влюблена, что мне было даже страшно иногда. Как можно настолько раствориться, потеряться в человеке!

Потом я поняла, в этом и была моя ошибка.

Слишком сильно его любила.

О себе не думала.

Помню, как уже после развода одна моя одногруппница, у которой я сняла угол, качала головой, удивлялась, что я ушла от мужа практически в том, в чем пришла. То есть в джинсиках, свитере и пуховичке. Правда, вещи все были брендовые, она у меня потом их и выкупила по дешёвке.

Единственной ценной вещью было кольцо. Но оказалось, что сдать его по реальной цене практически невозможно. Я выручила в десять раз меньше. Но хотя бы могла на эти деньги купить многое для малышки.

Сижу в машине.

Маргарита сладко сопит в слинге.

Роман переживал, что нет детского кресла, хотел заставить водителя съездить и купить, но его секретарь сделала большие умоляющие глаза, сказав, что он сильно опаздывает, предложила отвезти его на встречу, потом меня домой. Но он так на неё посмотрел, что она сразу замолчала, язык прикусив.

– Роман, поехали так, без кресла. Она все равно уснет у меня на руках только, – говорю спокойно. Странно, но Королёв, который до этого был явно в раздражении тут же успокаивается и слушает меня.

Когда он подавал мне руку, чтобы помочь забраться в свой понтовый «Гелендваген» я поймала себя на мысли, что вполне спокойно к нему прикасаюсь.

Меня не трясет электрический ток. Молнии по телу не бегут. Сердечко не бьётся как сумасшедшая драм-машина.

Мне всё равно.

Наверное потому, что вообще всё равно.

Меня только моя дочь волнует. Остальное…

Остальное я для себя закрыла. Забила и забыла.

Ничего уже для меня нет.

Я труп.

Мне ничего не важно.

Только Ритуля.

Так и думала, что я охренеть какая сильная, пока не представила, что сейчас зайду в дом, который считала родным.

Странно, но машина довольно быстро тормозит. Мы не выехали за город, туда, где была резиденция Королёва.

Остановились на незнакомой улице.

Поворачиваю голову, смотрю на бывшего мужа – не могу сдержаться, всё-таки показываю какие-то чувства. Да, я удивлена.

– Я переехал. Живу пока здесь.

В голове рой ненужных вопросов, которые не должны меня интересовать.

Почему переехал? Он так любил свой дом. Реально любил, рассказывал, как сам начал строительство, хотел сделать всё не по каким-то дизайнерским указкам, а по своему желанию, даже сам окончил курсы дизайнеров. Не всё сразу получалось, он перестраивал, переделывал… Когда появилась я – тоже готов был многое поменять.

– Тебе же нужна своя, отдельная комната, Бельчонок?

– Зачем? Есть наша… то есть… твоя спальня…

– Наша, ты правильно сказала, но… девочки же любят устраивать себе гнездышки? Особенно Бельчата? Ну и… нужно уже сейчас думать о детской.

– Ты же сам говорил, что рановато?

– Говорил, да, не отказываюсь… Просто… мечтаю, малыш.

Он мечтал. Только ненадолго его хватило.

Я так и не поняла, что с ним произошло тогда, почему Роман так резко изменился.

Изменился. Корень слова – измена. Почему это произошло? И почему он стал обвинять в измене меня?