У директора пару раз нервно дернулся глаз, но недаром он был опытным руководителем: тут же взял себя в руки.

– К моему глубокому сожалению, с этого дня Анастасия Викторовна здесь больше не работает…

– …находится в отпуске по семейным обстоятельствам, – с нажимом исправил Серов. – И за то, что она прекрасный сотрудник, вы пошли ей навстречу и сохранили заработную плату в полном объеме.

– С ума сошли?! – Самообладание Малкина дало трещину.

В ответ на выпад Илья молча стукнул кончиком пальца по своей визитке, ненавязчиво напоминая, кто является главным спонсором Дворца спорта, кто помогает закупать самое современное оборудование для тренировок и кто финансирует дорогостоящие поездки на чемпионаты. Не говоря уже о том, что большинство секций для детей тоже спонсирует фонд Креспо, что позволяет городу по праву считать себя «кузницей чемпионов» и привлекать к занятиям детей из малообеспеченных семей. Почему-то именно из них чаще всего получались самые выдающиеся спортсмены.

– Хорошо-хорошо! – устало выдохнул вновь вспотевший директор. – В отпуске с сохранением заработной платы.

– Рад, что мы поняли друг друга. – Серов поднялся и небрежным жестом одернул дорогой пиджак. – Завтра в три часа дня Анастасия Викторовна должна быть в вашем кабинете. Пригласите ее подписать документы, выпить чашку чая или что угодно на ваше усмотрение. Если ее здесь не будет, – он выразительно глянул на злосчастные расчетные книги, – то мой визит перестанет быть личным делом.

Доводить человека до инфаркта не стал, просто развернулся и вышел, оставив после себя запах дорогого парфюма и серебристую визитку с черным тиснением.

Малкин проводил гостя усталым взглядом, достал из кармана пиджака мятый носовой платок, промокнул лоб и проворчал:

– И что они все в ней нашли?

День у него и без этих угроз прошел под именем Анастасии Эндшпиль. Сначала Россеев за нее просил, потом Антипов звонил в гневе и пугал уходом, следом пришел Шведов и заявил, что без помощницы Насти не может работать. Теперь и сильные мира сего подтянулись.

Что она делает с этими мужиками, раз они вокруг нее стаей вьются?

Стейш

– Настенька! Как хорошо, что ты ответила! Я места себе не нахожу! Ну прости меня, дурочку старую. Я ведь о тебе беспокоюсь. Уже тридцать, а рядом нет ни одного мужчины! Так в девках и…

– Мам, я еду домой, – коротко прервала поток сознания Стейш и вышла на своей остановке, хотя должна была проехать еще две, ведь жила последние три дня в огромной квартире Музы Загорской.

Много лет они обитали там вчетвером: Муза, она, Саша и Катюша. Но Зимины не так давно переехали в свою уютную квартиру рядом с парком, в которой Стейш всегда была желанным, но все равно гостем.

С того дня как они с Музой остались вдвоем на двухстах пятидесяти королевских квадратах, Стейш и у второй подруги стала чувствовать себя просто гостем. Раньше была Катюха, за которой нужен был присмотр, потом няня понадобилась и самой Музе Загорской. Но время успешно залечило старые раны подруги, теперь помощь не требовалась никому. Все были относительно счастливы.

Ну, кроме Елены Сергеевны Эндшпиль, которая спала и видела, как будет нянчить карапузов. И рожать их почему-то должна была Стейш. Видимо, на ее старшего брата мать давным-давно махнула рукой. Еще бы: какие внуки, если сын укатил во Францию и уже несколько лет носа домой не кажет?

Витая в нерадостных мыслях, Стейш шлепала прямо по лужам. Кеды промокли, хвост растрепался, и мокрые пряди противно липли к лицу. Покажись она в таком виде Шведову, он словил бы совершенно неспортивный инфаркт!

Родной дом встретил запахом жареной курочки с чесноком. Мама готовила ее, только если ждала гостей.

– Мам, а что происходит? – устрашающе протянула Стейш, заправляя мокрые волосы в капюшон.

Из кухни выглянула чуть полноватая женщина под шестьдесят в ярко-красной косынке на голове. В этом образе она сильно напоминала девушку с коммунистического агитплаката, постаревшую вдруг на сорок лет.

Мама традиционно убирала этим пережитком прошлого короткое пшеничного цвета каре, начиная готовить. На тонких, как у Стейш, губах Елены Эндшпиль играла довольная улыбка.

– О, Настенька, уже пришла?! Да я тут Василину Ивановну в гости пригласила. Мне же было так одиноко.

– Одну? – настороженно уточнила блудная дочь.

– А с кем же еще? У нее сын давно в Москву переехал. Кстати, очень хороший мальчик и не женат.

– Мама, я сейчас уйду, – предостерегающе рыкнула Стейш.

– Все-все. Заходи. Приводи себя в порядок, отдыхай. Через час придет наша гостья и будем ужинать.

Вот только мироздание сегодня ополчилось против Анастасии Эндшпиль и даже против ее мамы, потому что гостья пришла не одна.

Глава 4

Есть такие люди, которые входят в помещение и заполняют собой все пространство: кто-то энергетически, а кто-то физически. Василина Ивановна – мамина бывшая коллега из бухгалтерии – относилась ко второй группе. Узкий коридор гостья заняла весь, от стены до стены, и так лучезарно улыбнулась, что Стейш прикинула, а не надеть ли солнечные очки. К счастью, приветственная улыбка тут же опасливо сменилась на смущенную, золотой зуб в верхней челюсти застенчиво блеснул в неярком свете лампы.

– Прости, Леночка. Я сегодня не одна. Сын прилетел из Москвы, я не смогла оставить его дома одного.

«Ему что, пять лет?» – не удержалась от злой мысли Стейш, предчувствуя скорое несварение желудка. Что за невезение! Хотела спокойно поужинать с мамой, а тут этот… из Москвы.

– Сын? Из столицы?

Елена Сергеевна широко (не сказать бы «плотоядно») улыбнулась, но под сердитым взглядом дочери поспешила сделать серьезное лицо. Да-да, какой кошмар – незваный гость. Холостой. Успешный. Перспективный будущий зять. Отравить! А потом на скорой – в ЗАГС. Глядишь, очнется и наделает ей внуков. А если не очнется? Статус бездетной вдовы лучше славы старой девы.

Все это было крупными буквами написано на мамином лице. Стейш передернуло. Меж тем Василина Ивановна продолжала вещать грудным голосом:

– В командировку приехал. Хотел мне сюрприз сделать. Мы чуть не разминулись, чудом столкнулись в дверях. Вадик, заходи!

Вошедшему Вадику должно было поплохеть с порога, но он оказался на удивление непрошибаемым. На тощем со впалыми щеками лице улыбка опытного менеджера по продажам крема от загара пингвинам, в руках коробка с киевским тортом, а на шее отвратительный ярко-красный галстук.

И если Елена Сергеевна Эндшпиль мгновенно определила в нем перспективного будущего зятя, то Стейш автоматически активировала протокол СУДАК. Он действовал на всех потенциальных партнеров и, не дай бог, мужей. Если мужчина ему соответствовал, то мог надеяться на благосклонность. Если нет, то мог хоть самолет угнать – никаких шансов.

С – спортивный;

У – успешный;

Д – добрый;

А – «афигенно» любвеобильный;

К – кривенький.

Что ж, командировочный Вадик был точно спортивным и успешным – судя по неплохой фигуре и брендовому плащу. И не слишком симпатичным: достаточно крупный рот, тонкий крючковатый нос и очень глубоко посаженные огромные глаза. Он отчего-то напомнил ей стервятника. Но вот ДА – доброго и «афигенно любвеобильного» – надо было еще проверить. Или не надо.

В любом случае он СУДАК больше чем на пятьдесят процентов, значит, его можно потерпеть за ужином и не заработать гастрит. А поматросить и бросить она всегда успеет.

Хотя после всех сегодняшних злоключений желание было одно – стянуть кусок маминой фирменной курочки, закрыться в комнате и посидеть в тишине и покое. Но полчаса спустя Стейш как хорошая дочь сидела за столом, накрытым столь обильно, будто мама ждала в гости не свою подругу, а толпу прожорливых потенциальных женихов.

Злосчастный Вадик вел себя достойно: похвалил угощение, разлил мамам неизвестно откуда взявшуюся бутылку вина и торжественно нарезал торт. Разговор поддерживал ровно и сдержанно, постоянные намеки на то, что сидящая с каменной рожей девушка не замужем и было бы неплохо вам познакомиться поближе, успешно игнорировал.

Вообще, гость казался таким безупречным, что Стейш в какой-то момент почувствовала себя молчаливой негостеприимной сволочью. В конце концов, мама не знала о ее возвращении домой и не могла подстроить этот ужин. А мужик в идиотском галстуке не виноват в ее бедах, его так же притащила не в меру активная родительница. Может, и невиновен? Хоть индульгенцию заочно выписывай.

Разговор тек обо всем и ни о чем: бывшие коллеги, повышение Вадика и, наконец, мамино последнее увлечение – фиалки.

– О! Совсем забыла, Василин, у меня тут такое чудо расцвело. Идем покажу!

Чудо, разумеется, показать решили только Василине Ивановне, оставив «молодых» пообщаться между собой. Притом мама Вадика так активно шмыгала покрасневшим носом, что Стейш заподозрила у нее аллергию на эти самые цветущие по всему дому фиалки. Но чем не пожертвуешь ради личного счастья сыночка, не так ли?

Стоило женщинам удалиться на сеанс созерцания вонючего и цветущего, как за столом повисла совершенно негостеприимная тишина. Стейш поддерживать дежурные разговоры не умела и с прямолинейным ожиданием уставилась на Вадика. Ну что, мужчина? Бери ситуацию в свои руки. И он взял. Так взял, что захотелось крикнуть: «Брось каку!»

– Анастасия, – он отчего-то называл всех полными именами, – я буду с вами откровенен. Вы как будущая жена меня в принципе устраиваете. Но я хотел бы обсудить нюансы.

Он окинул ее таким взглядом, будто отсканировал и оценил каждый параметр по десятибалльной шкале. Судя по лицу, получилось максимум на семь-восемь, но проходной балл набрала. И это было уже интересно. Кажется, этот идеально сдержанный тип – совсем неидеальный? Отчего-то захотелось посмотреть, насколько именно.

– Да, и какие же нюансы?

– Сущие мелочи. Я предпочитаю завтракать и ужинать дома, поэтому жена должна хорошо готовить и подавать мне еду в шесть утра и семь вечера. Без опозданий. На ужин не менее двух блюд, содержащих максимум белка и клетчатки. Также в своем доме я не потерплю никаких бабушкиных халатов и, – он окинул взглядом старую безразмерную футболку, – вот таких вот изношенных вещей. Только красивые домашние платья, я подберу варианты. И работа. Вы же работаете?

Выслушивая все это, Стейш устроилась поудобнее и подперла рукой подбородок, приняв вид внимательный и слегка придурковатый.

– Да, – улыбнулась она еще шире, предвкушая новые «нюансы».

– Придется уволиться. Жена должна заниматься домом и детьми. Минимум двумя.

– Да что вы говорите. – У Стейш уже ныли мышцы лица. – И откуда же ваша жена должна брать деньги на личные расходы?

– Хороший вопрос. Я рад, что вы понимаете необходимость ведения семейного бюджета. – Мужчина выпятил грудь, заставив взгляд снова зацепиться за отвратительный красный галстук. – Я буду выделять строго ограниченную сумму на твои расходы. Ты будешь сидеть дома, зачем тебе много денег? Если нужно будет что-то сверх нормы, согласуешь со мной. Я решу, нужно нам это или нет. Всё поняла?

Он как-то незаметно перешел на «ты», явно приняв ее идиотский вид за готовность рвануть в законный брак.

– О да. Но у меня тоже есть нюансы.

– Внимательно слушаю. – Мужчина откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что «не слушаю, а пропускаю мимо ушей бабский бред».

Стейш медленно поднялась сама и жестом попросила его сделать то же самое. Усмехнувшись женской причуде, Вадик послушно встал и замер напротив, еще и покрутился, всем видом говоря: «Ну что? Оценила свое счастье?»

Счастье она оценила и с той же дурацкой улыбкой, от которой болели щеки, подошла к нему вплотную.

– Что ж, начну с главного… – И поинтересовалась: – Дорогуша, с чего ты взял, что я хочу за тебя замуж?