– Идите! – мягко ответила женщина и написала что-то на бумажке. – В той аптеке, о которой я вам говорила, купите это лекарство. Поможет от всех странностей. А на следующей неделе снова приходите. Разберемся до конца с вашими собственными опасениями.

Я тогда трясущимися руками взяла листок с рецептом и молча кивнула. А на пороге не выдержала – резко обернулась:

– Думаете, я схожу с ума? Мне нужно лечиться?

– Нет, это всего лишь витамины. – Женщина сцепила руки в замок. – Вполне вероятно, что у вас тревожное расстройство. И с учетом сложных жизненных обстоятельств, недавних родов вы иногда видите все в черном цвете. Вы не думали, что те собаки хотели с вами поиграть?

Я вспомнила стекающую с пасти рыжей псины белую пену и отрицательно качнула головой:

– Нет. Они явно замышляли недоброе.

– Собаки? – подчеркнула женщина и мягко улыбнулась. – До следующего четверга, Джульетта Ивановна.

Я меняла психологов три раза. Выбирала только женщин с расчетом, что они поймут: я не безнадежная особа с манией преследования. Я мать. И опасности, грозящие моему малышу, совершенно не выдуманные. Реальные. Как тот случай с диваном.

Мы были в поликлинике в грудничковый день. Темке исполнилось полгода, и он научился садиться и немного ползти. И конечно, я не собиралась оставлять его одного на диване у стойки администратора. Нет. Я сидела рядом с ним и терпеливо ждала, пока нам поставят штампы на бумаги – в этот раз отправляли на консультацию к урологу, да еще УЗИ нужно было сделать в другом филиале – в общем, бумажек накопилось порядочно, и все их нужно было зарегистрировать и оформить. Не знаю, почему администратору захотелось уточнить причину направления. Все было написано ясно и понятно, но у нее возникли вопросы… А Темка так спокойно сидел на диване и насасывал хвостик резинового щенка, что я без задней мысли поднялась и отошла всего лишь на секунду.

На одну десятую сотой секунды, чтобы ткнуть пальцем в графу и пояснить, что мы только на консультацию.

Я никак не предполагала, что в этот момент произойдет странное – Темка отбросит щенка в сторону и целенаправленно решит завалиться вперед и удариться, так сказать, носом о плиты.

И еще менее всего на свете я бы ожидала увидеть тощего парня-подростка, который появится из ниоткуда и ловким движением перехватит малыша у самого пола.

Темка испугается и заорет. Я получу микроинфаркт и трясущиеся колени. Но ни одной царапины или синяка на теле сына не будет.

А парень со светлыми волосами…

– Да я так, мимо проходил и увидел… Дай, думаю, перехвачу… – смущаясь, ответил на мою благодарность и незаметно исчез.

…А еще на предпоследнем сеансе у психолога Эльвиры Михайловны, опытного профессионала с высоким рейтингом, которую я нашла в крутой московской клинике, вдруг вспомнила, что другие дети сторонятся Темки. Всегда. Будь то детская площадка, магазин или развивающие занятия. Даже малыши, не понимающие, как их зовут, плачут, стоит сыночку подойти к коляске.

Первое время я жутко переживала и нервничала. Успокаивала родителей детей, что мой сын не замахивался, не бил и не стукал чужого ребенка игрушкой.

Он всего лишь подошел.

Многие не верили и на повышенных тонах объясняли, что я плохая мать. Дело кончилось тем, что последние два месяца мы избегали детских площадок и не общались с детьми. Да, это решение далось мне с трудом. Ведь детки должны коммуницировать, общаться друг с другом. Вместе лепить куличики и строить гаражи из песка. Качаться на двуместных качелях и скатываться с горки.

Дружить. Или хотя бы пытаться понять это слово.

Но обвинения в адрес сына звучали все жестче и агрессивнее. Я не знала, как реагировать, и плакала, уводя сына в сторону.

– Вы неправы, – уверяла меня Эльвира Михайловна на предпоследнем сеансе. – Скорее всего, ваш сын интроверт. Вот и не получается у него общаться с детками. Приводите его в следующий вторник, я приглашу детского психолога, и мы вчетвером выясним, что нам с ним делать.

Да, теперь я начинаю понимать причину этой неприязни. Вполне вероятно, дети инстинктивно чувствовали, что Темка другой. Они боялись его так же, как я боюсь врачей в этой больнице.

Кроме Кирилла Ивановича. Он совсем другой.

Человек?..

– Тук-тук, к вам можно?

Вернуться в реальность оказалось непросто – вспоминая свои нелегкие последние два года, я, кажется, задремала, потому что голова была как ватная, а тело затекло.

Повторный стук окончательно разбудил, и я сонно приподнялась на кровати.

Дверь в палату приоткрылась. На пороге стояла худенькая невысокая женщина с растрепанной копной коричневых кудрявых волос.

– Вы новенькая? Скотч есть?

– Да. Здрасьте. А вам зачем?

– Привязать сына, – как само собой разумеющееся, ответила женщина и вошла. – Совсем распоясался, негодник.

Наверное, вид у меня был совсем ошарашенный, потому что женщина немного смутилась и пояснила:

– Да нет, вы не так поняли. Он у меня после операции. Ему нельзя двигаться, а он перебрасывается во вторую ипостась каждые две минуты. Я говорю: лежи смирно! А он все равно то хвост вытащит, то уши проявит…

Я осторожно спросила:

– Позвольте, если дело в хвосте, то как вы собираетесь этот хвост фиксировать скотчем? Он же слетит.

– Да нет, не хвост! – махнула рукой женщина. – Я хотела привязать туловище крепко-накрепко к кровати, чтобы ему было неудобно двигаться. Тогда он не сможет повернуться набок и вытащить хвост.

Прозвучало так дико, что я сглотнула и перевела тему:

– А какой касты ваш сын?

– Волчонок он. Шебутной, весь в отца! – В голосе матери прозвучало тщательно скрытое одобрение.

– Вы тоже волчица?

Ничего в облике женщины не указывало на волков. Мелкая она была и какая-то юркая. Либо я ничего не понимаю в этих оборотнях, либо волком здесь и не пахнет!

– Нет, я лиса. – Женщина по-свойски прошла в палату и присела на стул. Загадочно улыбнулась и закинула ногу на ногу.

Я пригляделась – ну вылитая Лиса Патрикеевна! Спросила у меня про одно, просочилась в палату уже с другим.

– Как же вы с волком связались? То есть замуж вышли?

– Элементарно, милочка. Межвидовые браки не запрещены. А какой ген ребенок унаследует, мне все равно. Лишь бы здоров был. Разумеется, минусы у межвидовых браков есть. С родителями почти не общаемся. Разные менталитеты, понимаешь? Мои все время вмешиваются, интриги плетут. Его родители агрессивные, как собаки. То любят обвинять. Невозможно общаться. Я не собираюсь с ними ссориться, но выслушивать каждый день, какая я плохая – невыносимо! Так что общаемся редко. Конечно, с дитем не помогают. От этого трудно. Но и нервы не треплют… Так и живем! А где ваш сынок?

Я села на кровати и свесила ноги. Этой лисе удалось сбить меня с толку.

– Скотча нет. Сын под наблюдением, ждет операцию. А вы с чем лежите?

– С хвостом! – Лиса горестно вздохнула. – У вас тоже неправильно вылезает хвостик? Многие с этим лежат.

Я даже мысленно не смогла себе представить, о чем говорит женщина.

– Неправильно вылезает? Это как?

– Ну, он должен быть сзади, а у моего сына Артура хвост спереди.

– Вы имеете в виду, на том самом месте, где должен быть?..

Даже волосы зашевелились, когда представила. Ничего себе проблемы у оборотней бывают!

– Нет, повыше. Выглядит все равно странно и неправильно. Вот эти самые зачатки хвоста, корешок, неправильно растущий, вырезали и пересадили над копчиком. Чтобы дальше рос правильно. Сам хвост укоротили. Вместо длинного пушистого один кончик оставили. Я говорю ему: «Отрастет, что ты волнуешься?» А он мне: «Хочу посмотреть, не отвалился ли»… И вот каждую секунду ему надо смотреть. А ведь врачи сказали не двигаться! У вас кто лечащий?

– Да, с детьми сложно. Кирилл Иванович.

– И у нас. Меня, кстати, Элеонорой Блесс зовут. Можно по-простому – Нора.

– Очень приятно. А я – Джульетта Крутецкая. Можно просто Джули, – почти искренне улыбнулась я.

Привязчивая соседка начала утомлять.

– Вы заметили, что он не волк? – понизила голос Нора. – То есть я не знаю, к какой касте он относится, но не лис. Лисов я за километр чую. Волков тоже. Я с Земли, кстати, как и вы.

– Правда?

Чувствую, не скоро от нее отделаюсь. Намеков такие существа не понимают, а напрямую сказать, что я устала, волнуюсь и хочу побыть в тишине, как-то неловко.

– Да, моя мать человек. Ее отец обольстил. Я взяла его гены, чем очень горжусь. И смогла переехать на Горнэ. Вы бывали когда-нибудь на Горнэ? Волчий мир. Но и другие касты они не притесняют. Там и с мужем познакомилась.

– Нет, я нигде не была.

– Вам обязательно там надо побывать. Синий свет луны, розовый песок и море… Мы, конечно, не купаемся. Но как красиво вечерами пробежаться по бережку. Скучаю по мужу, – пояснила она, – третий день здесь лежим.

– Ясно.

– А ваш муж кто?

– Не знаю.

– Это как?

– Долгая история! – Я поднялась. – Потом как-нибудь расскажу.

– Почему не сейчас? Артурчик заснул. Я с удовольствием послушаю.

Оказывается, отделаться от лисы совсем непросто. Намеков она явно не понимает.

– Вы разве не собирались найти скотч? Примотать сына?

– Да я его третий день ищу! – легкомысленно отмахнулась лиса, и ее глаза загорелись любопытством. – Так что ж, он не открыл вам свою природу? Как необычно. Может, он беглый преступник? Скрывается от правосудия, а тут вы, вся такая аппетитная человечка. Или он женат? Среди волков такое невозможно, но вдруг ваш муж змея?

– Он мне не муж, – открываю все карты я и слышу в ответ:

– У… как интересно!

Георг мог быть змеем? Существом с холодным склизким хвостом? Таким огромным и длинным.

Я прикрываю глаза. Из глубины памяти всплывает его лицо – большие бездонные глаза, волевой подбородок. Вьющиеся каштановые волосы, упрямые твердые губы и улыбка с легкой усмешкой. Он всегда смотрел словно бы сквозь тебя. Создавалось впечатление, что он что-то знает. Какую-то тайну. Секретную информацию или то, что рассказывают лишь посвященным.

Как же я была недалека от истины!

Наверное, этот флер тайны и недосказанности и привлек меня. Подсознательно я ненавижу тайны и всегда хочу их разгадать. То, что я не понимаю, беспокоит. И я места себе не нахожу, пока не выясню все до конца.

Вот и мужчину себе выбрала непростого. Под самую макушку забитого тайнами и загадками. Смешно сказать, за те полгода, что мы встречались, я ни разу не была у него дома. Не познакомилась с его родителями или друзьями.

Теперь уже понимаю, что это был тревожный звонок. Вот только дошел он до меня спустя три года.

Так мог Георг быть змеем-искусителем? Тем, кто по традиционным представлениям тянет на дно, выявляет самые темные уголки души.

Нет. Не буду об этом думать. От одной мысли становится противно и гадко на душе.

Все-таки я его любила. И пусть наши отношения далеко в прошлом и любовь моя завяла после предательства, все-таки нечестно сразу записывать его в змеи.

– Это плохо… ну… быть змеей? Их недолюбливают? – Говорить на эту тему было тяжело.

Эмоции захлестнули с небывалой силой. Былая боль снова дала о себе знать, и я остро почувствовала одиночество.

Одна, я осталась совсем одна! И Темка тоже. За нами нет крепкого и надежного плеча. Поддержки и страховки. Единственные, на кого мы можем рассчитывать, – только мы сами.

А лиса сидела напротив и легонько покачивала шлепкой на правой ноге. Понятливо улыбалась.