– Я бы никогда не посмел использовать баресса в корыстных целях, – медленно произнес Рэй и отнял руки.

В этот момент словно бы налетел невидимый ветер, и стало холодно. Я поежилась.

– Могу дать слово волка, что защищал его не из-за того, чтобы подчинить себе или втереться в доверие. Приход баресса в наш мир – большое счастье. И я на самом деле рад, что смог помочь. Правда.

Он говорил уверенно и спокойно, и не было причин не верить. Я вытерла глаза рукавом и отступила на шаг. В этом новом, волшебном мире Рэй – наш единственный друг. И обижать друга недоверием глупо и некрасиво.

– Хорошо. Прости, что спросила. Но мы в таком положении… – Я развела руками. – Хотелось знать точно.

– Понимаю! И рад, что все недомолвки исчезли. Если что-нибудь понадобится – дай знать через Эллен. Хорошая девушка, думаю, ей можно доверять.

Он перехватил папку и уже развернулся к двери.

– Угу! – Я снова вытерла набежавшие слезы. – В этой больнице все такие милые и сочувствующие, что плакать хочется постоянно. Лучше б уж совсем не спрашивали, как дела, и игнорировали.

– Что, и Кир милый и сочувствующий? – сильно удивился Рэй и даже приостановился на пороге. – Не замечал подобного.

– Нет, Кирилл Иванович – серьезный человек. Каким и должен быть лечащий врач.

– Ну-ну! – непонятно к чему бросил Рэй и сказал на прощание: – Старайся не показывать, что мы знакомы. Мало ли что… Нам не нужны сплетни там всякие. И теперь меня зовут Олег Иванович, не забывай!

Согласно кивнув, я не сообразила спросить: почему Иванович?! И какой такой Иван сумел родить столько народа в больнице?

Потом я себя одернула и приказала не думать о мелочах. Какая разница, почему у них одинаковые отчества? Мне-то с этого что? Традиция такая или персонал подбирают по имени отца, мне до этого нет никакого дела.

Скоро привезут Темку. Об этом надо думать и к этому готовиться! Копить силы и укреплять моральный дух.

Вот только кто знал, что приготовиться к такому просто невозможно?!

Глава 7

Каталка въехала в палату в половине одиннадцатого. Они задержались, и причем сильно. Эллен снова приходила и успокаивала – операция прошла успешно, с сыном все хорошо. Нужно только понаблюдать, не будет ли у него побочки. За ним закреплены три врача и даже сам Олег Иванович. Ничего плохого под их надзором не случится, не нужно переживать.

– Какой такой побочки? – спросила напряженно.

– Вы разве не читали, когда подписывали первое согласие? – взмахнула длинными ресницами девушка. – Вялость, сонливость, сыпь, потеря памяти…

– Чего потеря?! – Если при первых симптомах я еще вяло кивнула – что-то такое читала, то про потерю памяти ничего в согласии не говорилось.

Или я просто не дочитала этот пункт.

– Не волнуйтесь. Обычно этот эффект кратковременный.

– И все-таки… А если он меня не узнает?

– Вот врачи и ждут, когда он проснется, чтобы проверить первичные реакции. Понимаете, он как прибыл в наш мир вместе с Аленой Игоревной, так и не пробуждался больше. И неясно, пострадало что-нибудь при переходе или нет.

– То есть он в коме?! – спросила самое страшное.

– Нет, просто спит. Лечебный сон. Такое бывает, если резкий прилив магических сил. А он произошел – в операционной была такая вспышка, вы бы видели! Мы на пару секунд ослепли все. Теперь организм пытается справиться с новоприбывшей силой и выстроить потоки. Это чтобы правильно функционировать. Поймите, сон в таком случае – самая первая помощь. А наши организмы сами знают, как себе помочь. Поэтому и есть у врачей такой принцип: «Не навреди!». Во сне детки выздоравливают, во сне и магические вертикали выстраивать проще.

– Да, но все равно… Что-то долго он спит. Как бы эти вертикали его не испортили… – пробормотала я, совершенно сбитая с толку.

И вот теперь, после нескольких часов тревожного ожидания, в палату въехала каталка с сыном.

– Темка! – Я бросилась к любимому комочку. Тому, кто был самым важным существом на свете. – Как ты, котенок?

– Ам-м-ма-а-а-а… – протянул жалобно он и вдруг блеснул на меня зелеными глазами.

Ослепил прямо! Это было так неожиданно, что я подпрыгнула у каталки и вопросительно взглянула на медсестер. Девушки потупились и ничего не сказали.

Ясно. Первая странность, к которой следует привыкнуть – у моего сыночка мерцают глаза. Ярко-зеленым неоновым светом.

А что, наверное, это не самое страшное в жизни. Подумаешь, вот были нормальные глаза, а потом вдруг замерцали. А теперь снова погасли и выглядят как обычно.

В садике дети испугаются, наверное. А может, нам и не нужно идти в обычный садик? Поищем что-нибудь в Междумирье. Или в какой-нибудь магический мир попросимся, как Нора.

– Мама! – вдруг четко выговорил сынок и сел на каталке, подтянув одеяло к груди. – Я скучал по тебе, мама.

Словами не передать, что я ощутила! И радость, и недоверие – ведь раньше Темка говорил лишь междометиями, а меня называл ама или ма, и страх, что сейчас что-нибудь случится, и он снова разучится говорить. Целую гамму чувств я испытала, ярких и противоречивых.

Вместо ответа крепко обняла сына. Прижала к груди и пообещала себе, что все самое страшное позади. Теперь у нас начнется новая жизнь. А все, что омрачало ее раньше, мы переживем.

– Как ты себя чувствуешь? – Заглядывая в его зеленые, ставшие теперь уже обычными глаза, я искала в них магию.

Мой сын – оборотень. Так в чем же различие?

– Хорошо, – ответил сынишка совершенно чисто и без запинки.

Я снова чуть не расплакалась.

– Мамочка, помогите переложить сына на кроватку, – вернула меня к действительности Эллен и откинула одеяльце. – Давайте аккуратненько! Вы держите за ноги, мы переносим туловище…

– Я сам! – вдруг бодро ответил сынок и, блеснув глазами, перескочил с каталки на детскую постель.

Секунду все ошарашенно молчали. Я – потому что не знала, правильно ли поступил Темка и стоит ли его отругать за самоуправство. Он у меня шкодливый ребенок, это ясно. Но разве не должен он лежать в полудреме? О чем-то таком мне говорили с самого начала.

Или я все неправильно запомнила.

Медсестры стояли, разинув рты.

– Вот это да! – выговорила наконец Эллен. – Шесть часов с операции прошло, а он носится по кроватям. Так не бывает.

– Может, у него уже все зажило? – робко поинтересовалась я, наблюдая за сыном. Он лег на кровать, вытянул ноги, накрылся одеялом – все чин чинарем – и теперь водил рукой по светло-желтой стене и царапал ее ногтем.

– Ну да, как на кошке! – недоверчиво фыркнула медсестра с черным каре и поправила очки. – Не позволяйте ему прыгать. Шов разойдется. Так нельзя! Видимо, анестезия отошла, и у него прилив сил…

– Не было анестезии, – перебила Эллен и покачала головой. – Он должен валяться в кровати чуть живой. То есть без сил!

– Кирилл Иванович разберется! – Медсестра повернулась бейджиком, и я прочитала: Файра Коданс. Надо бы запомнить непривычное имя, раз медсестра в паре с Эллен тоже следит за нами. – Мамочка, вы меня слышите? Если шов разойдется, придется повторно зашивать. Вы этого хотите?

– Нет! – ответили мы с Темкой хором и озадаченно переглянулись.

– Тогда лежи смирно! – погрозила ему Файра пальцем. – Ужинать будете, мамочка? Вы не заходили в столовую. Нам сказали. Так дела не делаются. Кушать надо, чтобы силы были. Вы ведь человек. Принести вам в палату?

– Да, пожалуйста! А нужно ли кушать Теме? – За всеми этими перипетиями я и вправду полностью забыла о еде.

– До завтра не нужно. Пусть организм восстанавливается.

– А когда к нам придет врач? Ну… посмотреть на Темку. Все ли в порядке.

– Посмотрели уже, – отмахнулась Файра, но скептически оглядела сына. Видимо, его прыжок произвел на медсестру неизгладимое впечатление. – Если что-то случится, мамочка, или он будет странно себя вести – подойдите на сестринский пост в конце коридора. Вызовем дежурного врача. Сегодня Григорий Иванович. А завтра с утра ваш лечащий на обходе посмотрит.

– И во сколько обход?

– В восемь.

– Хорошо. Спасибо!

Медсестры ушли, выкатив каталку, и мы остались одни. Я повернулась к Темке и погладила его по взлохмаченной голове. Волосы были твердыми, колючими. Словно бы месяц их не мыла.

– Бедненький ты мой котик! – не удержалась я и снова прижалась к сыну плечом. – Сколько же настрадался!

– Не плачь, мам. – Темка отвлекся от стены и посмотрел мне в глаза. Очень по-умному улыбнулся. – Тетя Алена обещала, что я поправлюсь. И пойду в другой мир. Там краски и все такое красивое. Тебе понравится. Не плачь, мама. Все будет хорошо.

– Угу! – оторопело откликнулась я и вразрез своим словам разразилась слезами.

Ему всего лишь два года и два месяца. Еще только вчера он совсем не говорил. Мама, дай, пи-пи и ам-ам – не в счет.

А теперь сын изъясняется лучше нашего четырехлетнего соседа.

И это немного пугает. И немного нервирует.

Мамочки?! Нет, не так.

Ма-моч-ки!

В эту первую ночь мы спали на одной кровати. Темка заснул быстро, видимо, сил у него и вправду оказалось мало. Едва хватило на дерзкий прыжок с каталки на кровать. Когда медсестра принесла мне дымящуюся тарелку с пшенной кашей и котлетой, сын уже спал. Стараясь не разбудить его, я быстро покушала, переоделась в пижаму и прилегла рядом.

Он прижался ко мне и мирно засопел.

Ночь прошла спокойно. Сын спал и никаких сверхъестественных способностей не проявлял, чему я была только рада. Нужно привыкнуть ко всей этой чертовщине. Разобраться.

Но не сейчас. Все завтра.

Мне нужно и самой отдохнуть. Собраться с силами перед новым днем и новыми делами. Как назло, в непривычной обстановке сон не шел, а в голову то и дело лезли воспоминания событий пережитого дня.

…А ведь утро начиналось обычно. Мы шли к очередному доктору в очередной медицинский центр. На этот раз по совету знакомой мамочки с детской площадки.

– Ты сходи к Изольде Тихоновне. Она вот такой специалист. Рома заговорил через месяц после занятий с ней. Она и логопед, и психолог, и специалист по особенным деткам… Находка, а не врач. Темка заговорит быстро. Ты только не жмоться, сходи.

Запись у этой чудо-женщины была на месяц вперед. И с ценой вдвое выше обычного.

Я записалась. Действительно, чего экономить, если идем к такому крутому специалисту?

В назначенный день мы взяли такси, проехали через вес город и в девять тридцать уже входили в помещение.

– Какой малыш! – Изольда Тихоновна оказалась приятной женщиной с круглым лицом и пышно взбитой прической. – Проходите, дорогие. Садитесь. Чай будете? Вижу, издалека ехали. Могу предложить мальчику молоко или фруктовый сок. С чем пожаловали?

– Спасибо, у нас с собой вода. – Я достала из сумочки и протянула бутылочку сыну.

Темка взял, открутил крышку и сделал несколько глотков под немигающим взглядом врача. Сел на стул рядом со мной и, в свою очередь, с любопытством уставился на женщину.

– Мы из-за того приехали, что сын не говорит. Совсем. Даже мама полностью не произносит. Нам два года и два месяца, и все детки на площадке нашего возраста уже что-нибудь да говорят. А Темка все никак. Понимаю, что все разные, и у каждого свои особенности… Но все же. Может быть, ему нужны занятия какие-то особенные, упражнения или еще что-то, что поможет ему?

Женщина странно глянула на меня, а потом снова повернулась к сыну. Пристально вгляделась в него, даже очки нацепила на крючковатый нос.

– Да, вижу проблему! – легонько нахмурилась она. – Несложная, но есть. Вы подождите, посидите тут, я схожу за дидактическими материалами.

Пока врач отсутствовала, мы чуть было не перевернули вверх тормашками весь кабинет. Это при чужой тете сын вел себя настороженно и сидел чинно то на коленях, то на специальном стульчике. А стоило ей уйти, тут же переключился на окружающие вещи.