Сердце на льду (страница 3)
– Девочки! – в раздевалку заглядывает тренер Рита. – Сегодня плановый медосмотр. Начинаем разминку, а потом по одной идете на второй этаж в медпункт.
– Скажите, у нас же новый врач? – тоненьким голоском уточняет Аманда.
– Да, доктор Максвелл. Нам повезло, что он согласился работать с нами. Он будет следить за вашим физическим состоянием и давать рекомендации по питанию и восстановлению мышц. К тому же он сам в прошлом профессиональный хоккеист и прекрасно разбирается в специфике спорта на льду.
– В-а-а-у! Хоккеист! – мечтательно вздыхает Элиза.
Кажется, еще немного – и они зальют весь пол слюной. Но Рита быстро возвращает их к реальности:
– Живо на лед!
Когда тренер уходит, Мередит проходит мимо меня и шепчет:
– Только попробуй подкатить к Максвеллу. Он мой.
Я закатываю глаза. Отлично! Теперь я оказалась героиней подростковой мелодрамы. Похоже, пора пересмотреть «Дрянных девчонок» как пособие по выживанию среди блондинистых куриц.
***
Идя в медпункт, я мысленно прогоняю сценарий стандартного осмотра. Если ничего не беспокоит, врач наверняка поверхностно оценит мое состояние и направит сдавать анализы. Мои ноги ему могут даже не понадобиться. А запястье давно уже в порядке.
– Здравствуйте, доктор! Давайте сделаем это быстро: меня ждет золотая медаль, а вас… – я врываюсь в кабинет с игривым настроением, но тут же останавливаюсь как вкопанная.
– Зефирка?
– Американо?
Мы таращимся друг на друга в немом шоке. Мозг лихорадочно соединяет кусочки пазла: вчера утром он сидел в кафе неподалеку от спорткомплекса в строгом пиджаке с папкой документов, а сегодня уже вовсю осматривает фигуристок? Ну конечно! Он был здесь на собеседовании.
– Ты фигуристка? – кивает Американо, словно подтверждая очевидное. Его голос звучит спокойно, но в глазах читается легкий интерес.
– Капитан Очевидность, могу пройти?
– Конечно. Садись на кушетку, – отвечает он с легкой улыбкой, уже направляясь к раковине.
Доктор Максвелл тщательно моет руки, затем дезинфицирует их и только после этого подходит ко мне. Его движения выверенные и уверенные, как у человека, который привык контролировать каждую деталь.
– Итак, говоришь, тебя ждет золото? – спрашивает он, направляя фонарик мне в глаза. Затем его пальцы плавно перемещаются к шее, осторожно ощупывая область за ушами. Эти стандартные проверки я проходила сотни раз, но никогда раньше они не вызывали у меня такой странной дрожи и необъяснимого напряжения где-то внизу живота.
Ну вот, Золотова, приехали, тебе понравился тот самый доктор, в которого уже вцепилась своими коготками Мередит.
– Да, а иначе зачем я здесь? – отвечаю с вызовом, стараясь скрыть волнение.
– Ты ведь пока не в сборной? У меня ты отмечена как резерв, – его голос звучит буднично, но слова цепляют за живое.
Руки Доктора Максвелла опускаются к моим плечам, проверяя подвижность суставов, а затем останавливаются на колене. Я едва заметно вздрагиваю от прикосновения – оно кажется слишком личным, будто это не просто работа врача. Или мне хочется, чтобы это было не только работой?
– Больно? – спрашивает он, подняв на меня взгляд.
– Нет, просто неожиданно… – поспешно оправдываюсь, лишь бы он не решил заставить меня снимать легинсы для более тщательного осмотра.
– Неожиданно? Ты же профессиональная спортсменка. Или ты впервые на осмотре у врача? – в его голосе звучит легкая насмешка.
– Нет! Просто задумалась! – фыркаю, стараясь выглядеть уверенной.
– Повернись спиной, – его голос становится чуть строже. Это скорее приказ, чем просьба.
Я поворачиваюсь, и Курт начинает осматривать мою спину. Его пальцы движутся вдоль позвоночника, и я чувствую тепло его рук через тонкую ткань. Чтобы разрядить обстановку и избавиться от неловкого молчания, решаю продолжить разговор:
– Я в резерве только потому, что у меня еще нет гражданства. Но это уже почти решенный вопрос. К Олимпиаде я буду "своей" на все сто процентов!
– И ты уверена, что попадешь в основной состав? – его пальцы задерживаются на одной из точек на моей спине.
– Странно было бы не включить действующую чемпионку Европы и Гран-при. Ты так не считаешь?
– Почему ты не выступаешь за свою страну? Откуда ты? – его вопрос звучит просто, но я чувствую подвох.
– Из Ро… Ай!
В этот момент его пальцы нажимают на одну из точек на моей спине, и я непроизвольно вздрагиваю от ноющей боли.
– У тебя зажимы. Нужно походить на массаж, – заключает он спокойно.
– Это обязательно? – спрашиваю с долей надежды на отрицательный ответ.
– Это поможет тебе лучше выполнять элементы. Но твое тело – твое дело, – отвечает он равнодушно, словно давая понять, что решение за мной.
Я выдыхаю с облегчением: похоже, он не из тех врачей, которые будут ходить за мной по пятам и заставлять отдыхать после каждой мелочи.
– Сними лонгслив, – его следующий приказ застает меня врасплох.
– Эм… Зачем? – чувствуя себя неуютно.
– Затем, что мне нужно видеть работу суставов. Через плотную ткань это невозможно сделать корректно.
– Они нормально работают! – поворачиваюсь к нему лицом и оказываюсь слишком близко к его лицу.
– Что-то скрываешь? – он смотрит мне прямо в глаза с таким спокойствием и уверенностью, что я теряюсь.
– Ничего я не скрываю! Просто не хочу тратить время тренировки на это!
– Я здесь для того, чтобы твои тренировки приносили результат. Сними чертов лонгслив! – его голос становится жестче. Мне кажется или он злится? Но даже если так, как же это привлекательно!
Я резко спрыгиваю с кушетки и расстегиваю молнию на груди с показной решимостью. Снимаю его одним движением и остаюсь в спортивном розовом топе и легинсах. Поддеваю край топа пальцами и с вызовом спрашиваю:
– Его тоже снять? Проверять будешь?
Курт даже не удостаивает мой вопрос взглядом.
– Не паясничай. Ложись на живот, – бросает сухо.
Он даже не посмотрел! Обидно.
Я решаю больше не спорить. Складываю руки, утыкаюсь в них лицом и молча жду. Курт начинает прощупывать мою спину – его движения точные, выверенные, абсолютно профессиональные. Ни намёка на какую-либо близость. А с чего бы? Он и тогда, у кафе, едва обратил на меня внимание, а сейчас тем более. У него таких, как я, целая сборная: одна другой краше. Правда, умом не блещут, но ведь многим мужчинам это только на руку.
– Ай! – вскрикиваю я и резко вскакиваю. Даже не заметила, как он перешёл от спины к ступне и схватил её рукой.
– Где больно? – его голос звучит спокойно, но в нём сквозит настойчивость.
– О, нет… нигде! Просто не была готова… – пытаюсь отмахнуться.
– Снова? Сена, говори честно: где болит? – он смотрит на меня с таким видом, будто видит насквозь.
– Ни… – начинаю я, но Курт надавливает пальцами на ступню, и я не выдерживаю – вскрикиваю: – Г-д-е…
Максвелл тут же срывает с моей ноги носок и впивается взглядом в обмотанные пластырями ступни.
– И когда ты собиралась мне об этом сообщить? – настойчивый, грозный вопрос заставляет меня сжаться.
– Никогда! – огрызаюсь я и пытаюсь выдернуть ногу, но он держит её железной хваткой.
– Тебе нельзя на лёд! Ты хочешь без ног остаться? – тон становится ещё жёстче.
– Пусти!
– Нет. Я должен всё осмотреть и обработать.
– Я уже всё сделала! Это обычные мозоли! – пытаюсь оправдаться.
Курт выдерживает мой взгляд. Его глаза сверкают холодным светом, а затем он резко отворачивается и направляется к своему столу. Схватив ручку, он начинает что-то быстро записывать.
– Или ты позволяешь мне осмотреть тебя как следует, или я подписываю официальный запрет на тренировки и отправляюсь к твоему тренеру. В любом случае сегодня на лёд ты не выйдешь! – он поднимает на меня глаза, держа в руке справку, готовую к подписи. Он полон решимости.
Какие у меня варианты? Никаких. Чёртов доктор Максвелл оказался слишком внимательным и дотошным.
– Первое… – мямлю я, скрестив руки на груди в защитной позе. Моё раздражение буквально бурлит внутри.
– Конкретнее?
– Я выбираю первое! – фыркаю я, но вижу, что он даже не думает откладывать ручку. – Осматривай что хочешь, только не запрещай тренироваться! – обречённо плюхаюсь обратно на кушетку.
Его губы растягиваются в едва заметной улыбке – то ли насмешливой, то ли довольной. Эта улыбка делает его ещё привлекательнее, чем он есть на самом деле. А эти чувственные губы… Что? Я только что назвала его губы чувственными? Кто-нибудь, ударьте меня за это!
– Так что? Будем дальше играть в молчанку или всё-таки проверишь мои навыки обращения с пластырями? – пытаюсь нарушить тягостное молчание.
Курт не отвечает, просто молча встаёт и идёт к раковине, чтобы снова вымыть руки.
– Откуда мозоли? – спрашивает он спустя мгновение.
– Новые коньки! – отвечаю без заминки.
– Посмотрим.
Его тёплые руки осторожно обхватывают мою ступню. В этот момент я неожиданно расслабляюсь. В его прикосновениях есть что-то успокаивающее, почти магическое. От него веет уверенностью и надёжностью. Кажется, у этого человека всё всегда под контролем. Будто он никогда не совершает ошибок.
Курт тщательно обрабатывает каждую рану, даже самую мелкую царапину. Затем аккуратно наклеивает новые спортивные пластыри. Его сосредоточенность и точность движений просто завораживает.
– Сегодня побереги ноги. Половина тренировки уже прошла, а завтра зайди ко мне на осмотр, – произносит он наконец, убирая инструменты.
Закончив со мной, Максвелл возвращается к своему столу и снова принимается записывать что-то в своих бумагах.
– Могу идти? – спрашиваю я с надеждой.
– Конечно, – отвечает он безразличным тоном и кивает, даже не удосужившись поднять голову.
Засранец!
Я быстро натягиваю носок и остатки одежды, после чего буквально вылетаю из кабинета. Злюсь до невозможности. Вот только никак не могу понять: из-за чего именно? Меня злит, что он лишил меня тренировки, или потому что оказался тем самым парнем из кофейни… Парнем, который мне понравился куда больше, чем я готова признать.
Глава 3. Изгой
Сена.
Итак, что мы имеем? Если я не завершу проект по экономике предприятия, то, скорее всего, вылечу из университета как пробка из бутылки. И это я ещё даже не добралась до по-настоящему сложных предметов, где вся лекция превращается в поток профессиональной терминологии, понятной только избранным.
Может, обратиться к Элли? Она-то точно в этом разбирается. Но сейчас ей явно не до меня: каждый раз, когда мы созваниваемся, она либо мчится на встречу, либо пытается поймать связь на каком-нибудь светском мероприятии, либо кричит в трубку, перекрикивая ликующую толпу на хоккейной арене. Такова жизнь спортивного агента и девушки одного из самых известных хоккеистов мира. Расписание Картера плотно забито 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Я даже не представляю, как моя сестра успевает управлять своим консьерж-агентством и одновременно справляться с другими клиентами.
Я забираю поднос с едой и направляюсь к своему любимому столу, который мысленно называю «вип-зоной». Здесь никогда никого нет – только я. Остальные, наверное, думают, что я одиночка или изгой, но это не так. У меня просто не было ни времени, ни возможности завести друзей. Я настолько погрузилась в спорт, что практически забыла о существовании жизни за пределами льда. А ведь в Москве мне удавалось балансировать между тренировками и обычной подростковой жизнью. Спасибо маме и Элли, которые всегда напоминали мне, что спорт – это далеко не всё, и нужно искать себя в других увлечениях.