Я занимаюсь его лечением всего неделю – три сеанса, а если учитывать ознакомительный, то четыре, – и до сих пор мы говорили обо всем, но только не о его непосредственной проблеме, вне зависимости от того, сколько я подталкивала его к этой теме. Мне не хотелось давить на него с первых же сеансов, хотелось дать ему возможность задавать темп, но если ему нужно вернуться к гонкам к январю, то придется подтолкнуть его.

Хотя, если он будет опаздывать на встречи, ничего не получится.

Кончиками пальцев я стучу по столу, размышляя, что делать. В кабинете раздается звонок.

Я рывком снимаю трубку.

– Леандро Сильва пришел, – говорит Сэйди.

Я пытаюсь игнорировать степень испытанного облегчения.

– Попроси его зайти.

Спустя десять секунд дверь открывается. Леандро Сильва заходит в кабинет. Выглядит он довольно потрепанно: мятая одежда (будто он в ней же и спал), полный беспорядок на голове… Такое ощущение, что, встав с постели, он удосужился лишь провести по волосам рукой и так и пришел.

И все равно он выглядит привлекательно.

Как только я перевожу взгляд с его лица чуть ниже, замечаю что-то красное у верхней пуговицы на его рубашке. Сразу же думаю о крови. Но когда присматриваюсь, понимаю, что это. Помада. Красная помада.

Я сжимаю руки, ногти впиваются в ладони.

– Вы в порядке? – спрашиваю я. Голос звучит строго.

Какого черта со мной происходит?

Я заставляю себя расслабиться.

Он закатывает рукава, открывая сильные натренированные руки, покрытые черными волосами.

– В порядке.

Он мнется у двери, которую только что закрыл, и кажется не уверенным в том, что ему делать дальше, так что я встаю из-за стола и иду к зоне с креслами.

Никаких извинений за опоздание я не слышу и вытягивать из него не собираюсь, несмотря на то, что очень хочется.

– Могу я что-нибудь предложить вам? – спрашиваю, прежде чем сесть.

– Нет.

Он все еще не садится.

– Вы собираетесь сесть?

Он бросает взгляд на кресло так, словно и не подозревал, что оно здесь есть.

Кивая, он подходит и садится.

Наклоняясь вперед, он руками упирается в колени и складывает ладони вместе.

И тогда я чувствую сильнейший запах алкоголя. И аромат парфюма. Дешевого парфюма.

Оба этих запаха беспокоят меня в равной степени.

Но проблему с парфюмом пока можно проигнорировать, чтобы не утонуть в вопросах уже к себе самой.

– Леандро, я собираюсь задать вам вопрос и хочу получить честный ответ.

Его взгляд устремляется на меня.

– Вы сейчас пьяны? – мне стоило спросить иначе. Не знаю почему, но перед ним у меня, кажется, уходит земля из-под ног. Но я не стану заниматься лечением кого бы то ни было, если он или она находится под воздействием алкоголя либо запрещенных веществ.

В его взгляде появляется раздражение

– Нет, – его челюсть напряжена.

– Я чувствую запах алкоголя. Я не занимаюсь лечением пациента, если он пьян или под кайфом на встрече, – я дергаюсь вперед, оказываясь на краю кресла, спина выпрямлена, руками хватаюсь за сиденье.

– Я не пьян и не под кайфом, – выдавливает он. Его руки сжаты так сильно, что костяшки пальцев белеют. – Если вы чувствуете от меня запах алкоголя, то потому, что я пил вчера ночью. Совершенно ясно, что выпил слишком много, ведь очнулся я в номере отеля и понял, что опоздал на встречу с вами. Так что я натянул вчерашнюю одежду, другой у меня не было, и направился сразу сюда. Я даже не принимал душ.

Я заметила.

Прикусываю язык очень сильно и почти уверена, что до крови. Выдыхаю, чтобы успокоиться.

– Вы могли позвонить и перенести встречу. В этом не было бы ничего страшного.

Кажется, мое заявление сразило его. Его лицо белеет, будто подобная мысль и не приходила ему в голову. Но через мгновение мышцы его лица вновь сильно напрягаются.

– Я не хотел пропускать сегодняшнюю встречу.

– Но опоздать на нее нормально? – мне не стоило говорить этого. Не знаю, почему сказала.

Я прочищаю горло. И меняю тактику.

– Почему вы не хотели пропускать сегодняшнюю встречу?

Его взгляд устремляется на стену за моей спиной. Мгновение он молчит. Затем смотрит на меня.

– Потому что хочу покончить с этим. Хочу стать тем, кем был раньше.

– Знаете, в том человеке, которым вы являетесь сейчас, нет ничего плохого. Если исключить механизм преодоления и наигранность, то вы тот же мужчина, каким были.

– Нет, не тот же, – его голос похож на низкое рычание. Он смотрит в сторону.

– Ладно, Леандро, если хотите измениться, стать мужчиной, каким были прежде, нужно приложить усилия. И это, – жестом я указываю на него, – не то, что я имею в виду под «усилиями».

Его темные глаза устремлены на меня. Челюсть напряжена, кажется, будто скоро у него начнут крошиться зубы.

– Я пришел, разве не так?

– Да, – я киваю. – Но с опозданием на сорок минут.

Он щурится. Затем смотрит на мои руки, в которых ничего нет.

– Разве вам не нужно делать записи или что-то типа того?

– Нет, мне не нужно делать записи. Встреча будет короткой, так как у вас осталось только двадцать минут. Я запомню все, о чем мы будем говорить. Не беспокойтесь.

Он хмурится, между его бровей пролегает складка.

– Вы не будете проводить полный часовой сеанс?

– Нет, я не могу. У меня есть другие пациенты, с которыми назначены встречи, и которым тоже нужна моя помощь.

– Ради всего святого! – рычит он. Наклоняясь вперед, он локтями упирается в бедра и пальцами погружается в черные волосы.

Я даю тишине повиснуть между нами, позволяя ему заговорить, когда он будет готов.

– У меня вчера… был плохой день, – его голос низкий, он практически шепчет.

– В каком смысле «плохой»?

Он поднимает на меня свои черные глаза, и в них я вижу целый океан боли.

– Плохой, как… я пытался сесть за руль своей машины.

– И как все прошло?

Он горько смеется.

– Никак. Я струсил, как курица. Потом вылез из машины и бейсбольной битой разбил ее к чертям собачьим.

– Как вы себя чувствовали?

– Разнося вдребезги свою машину? Пока разбивал, хорошо. А потом, после всего… чувствовал себя дерьмово, так что я пошел внутрь и разнес все свои гоночные призы.

– Уничтожение гоночных призов заставило вас почувствовать себя лучше?

– Нет.

– Почему, как вам кажется, вы сделали это: разбили машину и призы?

– Потому что не хотел постоянного напоминания о том, кем я был. И в кого превратился.

У него есть четкое осознание того, почему он ведет себя подобным образом. Это дает надежду, что восстановление пойдет успешно.

– И кто вы сейчас?

– Пустая оболочка, – его плечи опускаются. – Я неудачник, который не может встретиться лицом к лицу со своим провалом, поэтому каждый раз, когда чувствую подобное, я делаю одно и то же. Иду в бар и напиваюсь в хлам. Затем просыпаюсь в отеле в кровати с двумя женщинами и нечеткими воспоминаниями о прошлой ночи.

Я беру со стола бутылку воды, нужно срочно отвлечься, потому что новость о том, что у него был секс не с одной, а с двумя женщинами, сильно меня взволновала.

Почему меня это так задевает?

Так быть не должно. Так нельзя.

Я отметаю чувства в сторону и сажусь обратно в кресло.

– Прошу прощения. Сегодня у меня немного першит в горле, – поясняю я свой рывок к воде.

Он внимательно смотрит на меня.

– Вы не неудачник, Леандро. Вы пережили кошмарную аварию. То, что вы чувствуете, нормально.

– Я не… – он выдыхает. – Я не чувствую себя нормально. Я чувствую себя слабым, – он шепчет, его голос ломается.

Я чувствую, как меня окутывает его болью.

– Вы не слабый, Леандро. Вы человек, – мой голос звучит иначе. Я всегда смягчаю интонации для пациентов, но сейчас в моем голосе что-то еще, что я не могу определить.

Он смотрит мне в глаза, и в моей груди рождаются неожиданные чувства.

Сострадание.

Это сострадание. Я все время испытываю его к моим пациентам.

Прежде чем успеваю задать себе вопрос, быстро бросаю взгляд на часы.

Прочищая горло, я говорю:

– Мне правда жаль, что я не могу продлить наш сеанс, но также не хочу оставлять это до следующей встречи. Думаю, продолжение разговора сегодня могло бы помочь. Можете вернуться в шесть часов, чтобы мы еще поговорили? Как вам такой вариант?

Я разглядела едва мелькнувшую улыбку на его лице. Искреннюю.

– Это было бы замечательно. Спасибо.

Черт! После работы я должна была поужинать с Дэном перед его сменой в больнице. Мы оба работаем довольно много, у нас почти не было возможности увидеться вот уже две недели. Нужно позвонить ему и сказать, что у меня пациент.

– Хорошо, – я поднимаюсь с кресла и иду к двери на выход. – Итак, до встречи здесь же в шесть.

Как только он приближается ко мне, я открываю дверь, и рука Леандро случайным образом задевает меня. Вспыхнувшие искры поднимаются по моей руке с силой, которой я прежде не ощущала. У меня будто в одно мгновение выкачали весь воздух из легких.

Поднимая взгляд, вижу, что Леандро тоже смотрит на меня.

Его глаза невероятны. Бездонны. Глаза, в которых я могла бы утонуть.

Чувствую себя застигнутой врасплох.

Лицо горит, и я знаю, что щеки покраснели. Беря себя в руки, отвожу взгляд и берусь за предплечье, силясь рассеять ощущение от его прикосновения.

– Когда вы приедете, Сэйди не будет на месте. Она уйдет домой, так что сразу проходите в мой кабинет. Я буду здесь, – сохраняя профессионализм, вынуждаю себя посмотреть ему в глаза.

Я не могу прочитать его.

Он улыбается, но что значит эта улыбка, я понять не могу.

Знает ли он, как сейчас на меня подействовал?

На его щеке виднеется ямочка. И она работает на усиление его привлекательности.

Чувствую пульсацию в груди.

Ты же психотерапевт.

Я делаю шаг назад.

– Увидимся в шесть, Индия, – он разворачивается и спускается по лестнице.

Закрывая дверь, осознаю, что он впервые назвал меня по имени, и слышать, как он произносит его со своим сексуальным бразильским акцентом… в общем, давайте скажем, что ощущения у меня потрясающие.

И это нехорошо.

Совсем нехорошо.

Глава пятая

Лондон, Англия

Когда я коснулся Индии рукой, то почувствовал какое-то волнение.

Простое соприкосновение наших рук – и меня пронизывает возбуждением.

С момента аварии я не чувствовал ничего, касаясь женщины. Никакой связи. Ничегошеньки. Я трахаюсь, чтобы забыться, а не потому что хочу этих женщин.

И я почти уверен, что Индия тоже почувствовала нашу связь. Я видел, как вспыхнули ее щеки и как она рукой схватилась за место, где мы соприкоснулись.

Я волную ее.

Я не был уверен, что это так, но теперь знаю точно.

Она мне нравится. Но я не хочу все испортить, потому что и правда думаю, что она может мне помочь. После прошлой ночи я нуждаюсь в ее помощи больше, чем полагал.

Почти шесть часов, и я уже направляюсь обратно в офис Индии.

Индия. Каждый раз, как произношу ее имя, я наслаждаюсь тем, как оно звучит.

И мне нравится, как звучит ее голос, когда она произносит мое.

Интересно, как будет звучать крик, срывающийся с ее губ, когда я буду трахать ее.

Я не могу трахнуть ее.

Удерживая только что купленные в «Старбаксе» кофе и сэндвичи, я проталкиваюсь через дверь в зал ожидания у ресепшена.

Здесь пусто, как она и говорила.

Мы будем только вдвоем. Честно говоря, даже не знаю, хорошая ли это идея. Не знаю, могу ли доверять себе.

Иисусе, я взрослый мужчина. Я могу себя контролировать.

Прежде чем войти, стучусь.

Она сидит за столом, разговаривает по телефону. Улыбается мне красными губами. Я чувствую, что мой член оживает.

Тихо, парень.

Улыбка по-прежнему не сходит с ее лица, она поднимает палец, давая мне знать, что ей нужна минута.

Я киваю, кофе и сэндвичи в коробках ставлю на стол. Затем сажусь.