– Хозяйская спальня, – Ольга Петровна открывает первую дверь, за которой нас встречает огромная двуспальная кровать с деревянными столбиками. На полу тонкий шелковый ковер, окна занавешены тяжелыми темно-бордовыми портьерами. – Ежедневная уборка и смена постельного белья, рядом с кроватью на тумбочке всегда стоит графин со свежей водой. Внимательно следите, чтобы ни один волос не попал на белье или вещи хозяина, он этого ужасно не любит. И не только он. Его невеста Марина может быть очень требовательной. Она остается в доме по вторникам и четвергам и любит наводить свои порядки.

– Ясно, – стараюсь вежливо улыбнуться. У Валькевича есть невеста. И мне почему-то больно, хотя я видела его меньше минуты. Да что со мной такое?

– На этаже есть еще две гостевых комнаты, но там убираться нужно раз в три дня. У Егора Дмитриевич редко бывают гости. Но это не значит, что комнаты должны зарасти пылью, – она строго смотрит на меня.

– Хорошо, – киваю, как болванчик, пока мы проходим по всему большому дому. На первом этаже у Валькевича рабочий кабинет, кухня со столовой, гостиная. На втором спальни и комната, которая всегда закрыта. Так озвучила менеджер и пошутила, что это бонус, убирать будет меньше.

Мы заполнили документы в гостиной и меня отпустили. На улице втянула полную грудь кислорода, обернулась на дом. На ближайший месяц, именно столько продлится мой испытательный срок, я буду находиться здесь. Иногда даже смогу видеть самого Валькевича. И его невесту.

Глава 03

Выйдя за калитку, временно выбрасываю тревожные мысли из головы.

На самом деле все сложилось отлично. Работа – это хорошо.

Свободное время я потратила на уборку дома, готовку и закупку продуктов на неделю. Когда справилась, пора было уже забирать Даришу.

Малышка встретила меня насупленной и поникшей.

– Опять? – присаживаюсь перед дочкой.

– Угу.

– Ладно, я еще раз поговорю с воспитательницей. Подождешь меня минутку?

Вылавливаю полную женщину среди мелких детских макушек и прошу уделить мне время. Она со вздохом косится на притихшую на своем стульчике рядом с шкафчиком в раздевалке Даришу.

– Я не могу проследить за всеми, – сразу встает в оборонительную позицию. – У меня тридцать два ребенка.

– Я понимаю, – стараюсь улыбнуться как можно более доброжелательно. – Дарина новенькая, она со всеми ладит кроме этого Миши.

– С Мишей мало кто ладит, – вздыхает она.

– Может, мне поговорить с его родителями? Мы же в двадцать первом веке живем, не у всех детей есть отцы. Это не повод их дразнить. Пусть как-то еще раз поговорят с сыном.

– Не уверена, что будет эффект, – Анна Сергеевна придвинулась ближе. – Его мама близко дружит с нашей заведующей. Жалоб от детей других родителей было много, но они все спустились на тормозах.

– Ничего себе, – растерянно оборачиваюсь на свою доченьку. Представить не могла, что в саду может завестись малолетний тиран, которому всё спускают с рук.

– А мы можем перевестись в другую группу?

– Все группы переполнены. Можете поискать частный сад.

Такое мне пока не по карману. Бездействовать тоже не могу, так что попробую всё же достучаться до родителей Миши.

Беру у воспитательницы номер его мамы. Грустную Даришу веду в кафе-мороженое.

Завидев любимую сладость, она приободряется. Заказывает себе сразу три шарика и малиновый топпинг.

– Уверена, что животик болеть не будет?

– Да, – Дашишка гладит по нему ладошкой, – он любит мороженое, как и я.

– Какая вы хорошая команда, – потихоньку ем свою порцию. На дочку не могу насмотреться. Не видела ее восемь часов, а соскучилась, будто за месячную разлуку.

Часто разглядывая ее маленькое личико, пытаюсь отделить свои черты от других, мною забытых.

Светлые волосы у Дариши, прямо как у меня, а вот глаза точно папины. Бровки, россыпь светлых веснушек на носу – мои. Губы полнее и более очерчены – значит папины.

– Я нашла работу, – сообщаю радостно.

– Значит, точно остаемся, да? – приподнятое настроение дочки улетучивается в один момент.

– Дариш, давай попробуем. В Москве интересно, много развлечений, парк у нас рядом с домом такой красивый.

– А мне не нравится. Сад дурацкий и в квартире пахнет кошками.

– Я сегодня помыла ее еще раз. Через неделю или две запах выветрится. И садик не так плох. У тебя же много новых друзей… ну, кроме Миши, но я постараюсь решить этот вопрос.

О папе Дариша разговор больше не заводит. Хотя хочет, я вижу. Сидит с опущенной головкой и колупает ложечкой мороженое.

У меня сердце щемит, когда вижу ее такой. Пересаживаюсь на диванчик к Дарише и беру ее на руки. Обнимаю и глажу по волосам, целую сладко пахнущую светлую макушку.

Ей очень хочется, чтобы папа у нас был. Мне тоже. Но жизнь порой очень несправедлива, так что ничего не поделаешь, справляться придется нам самим.

***

На следующий день отвожу Даришу в садик пораньше, чтобы точно не опоздать на работу. Прошу ее потерпеть, пока я что-нибудь придумаю с садом.

Вечерний разговор с мамой того самого Миши меня очень разочаровал. По голосу женщина была уставшей и настороженной. По ее словам у нее идеальный сын и, возможно, именно мне стоит присмотреться к своей дочери, скорее всего она лжет. На фоне был слышен подвыпивший мужской голос, отпускающий грубые комментарии к нашему разговору.

Мне было грязно и липко от этих родителей, а еще очень жаль Мишу. Не становятся такими агрессивными детьми просто так. В семье ему не сладко.

Последней моей попыткой как-то исправить ситуацию будет разговор с заведующей. Если не поможет, придется искать для Дариши новый садик. Но очень надеюсь, до этого не дойдет.

Перед домом прокурора на подъездной дорожке припаркованы сразу два автомобиля. Черный мерседес и ярко-красный БМВ с откидывающимся верхом.

Сегодня вторник, а значит у Валькевича ночует требовательная невеста.

Обхожу дом и открываю заднюю дверь ключами, выданными вчера Ольгой Петровной. Осторожно заглядываю внутрь дома, где меня встречает тишина.

Словно мышонок, проскальзываю на кухню, а оттуда в небольшую каморку, где хранится моя униформа и часть инвентаря.

Надеваю черное платье, которое оказывается мне тесновато. Придирчиво рассматриваю себя в зеркало, пока убираю волосы в высокий хвост.

Ткань на груди слишком плотно облегает, делая мой образ немного фривольным. Надо будет написать Ольге по поводу размера, а сегодня будем надеяться, я не получу замечаний о своем внешнем виде.

– Завтрак… Омлет, тосты, овощи и круассаны с шоколадом для девушки, – проговариваю сама себе, пока рассматриваю холодильник с продуктами. Тесто для круассанов распаковываю и оставляю оттаять, параллельно занимаюсь омлетом и овощами.

Дергаю себя, что это всего лишь работа и относиться к ней я должна соответственно, но все время возвращаюсь к вопросу, засевшему в моей голове, – какая она невеста Валькевича?

Почему-то мне кажется, что это привлекательная молодая хищница. Какая-нибудь бизнес-леди или дочь успешных родителей. Такому человеку, как прокурор, другая просто по статусу не положена.

Сердечко глупо стучит, будто бы смеет на что-то надеяться. Все же вчерашняя встреча с Валькевичем произвела на меня очень сильное впечатление.

Никогда раньше я не чувствовала дрожи в коленках рядом с мужчиной. Кто знает, может, это просто означает, что пора прекращать хранить верность бесплотным надеждам найти мужа и попробовать устроить свое счастье?

Рука дергается к кольцу на цепочке, сейчас скрытому платьем. Касаюсь его и понимаю, что не могу. Блок стоит внутри меня и всё тут, ведь я всё еще замужем, как ни крути. Никто меня не разводил. А перечеркнуть этот факт самовольно я не могу.

Со вздохом отправляю круассаны в духовку. Стыдно за себя, что заглядываюсь на чужого мужчину.

В столовой сервирую стол для двоих. Ставлю в центре красивую вазу с цветами. Их принесла доставка.

Валькевич внимательный, заботится о своей невесте. Пионы свежайшие и пахнут очень тонко. Напоследок касаюсь нежных лепестков пальцами и ухожу обратно на кухню.

– Все готово? – в кухню с видом хозяйки входит молодая девушка в длинном шелковом халате. Красивая, с черными волосами по пояс, загорелой кожей и яркими чертами лица.

– Доброе утро, – отвечаю вежливо, – я почти накрыла.

– Новенькая? – щурится она, осматривая меня. Ее взгляд сосредотачивается на моей груди, излишне обтянутой тканью платья, и красивые губы кривятся. Я инстинктивно поправляю вырез.

Глава 04

– Да, – отворачиваюсь и достаю из духовки круассаны. Под неусыпным надзором перекладываю их на большую круглую тарелку.

– Значит так, – раздается совсем рядом. Девушка складывает руки на груди и брезгливо усмехается. – Предупреждаю сразу, попробуешь запрыгнуть к Егору в постель, сделаю так, что работу сможешь себе найти только на Крайнем Севере. Уяснила?

– Я не собиралась заниматься ничем подобным, я здесь просто работаю, – еле сдерживаю свое возмущение и стараюсь говорить спокойно.

– Я предупредила, – она закатывает глаза и разворачивается ко мне спиной. – У тебя две минуты, чтобы всё было идеально, иначе попрошу Егора тебя уволить.

От удовольствия, с которым она это говорит, меня передергивает. Я видела таких людей раньше, попадались даже в Нальчике. Для них обслуживающий персонал – это грязь под ногами. Они часто самоутверждаются за наш счет и издеваются.

Торопливо несу тарелку с круассанами и чайник в столовую, где всё уже почти накрыто. Проходя мимо невесты прокурора упускаю тот момент, когда она оказывается у меня за спиной и резко толкает.

Не успевая среагировать с занятыми руками, падаю вперед на паркет. Еда рассыпается, а горячая вода разливается подо мной, обжигая лицо и руки.

– Растяпа, – доносится цинично сверху. К глазам от боли и унижения подступают слезы, но я стараюсь держаться. Для таких как она – наслаждение увидеть сломленного человека.

– Что здесь происходит? – раздается удивленно. Сразу узнаю голос Егора Валькевича и пытаюсь скорее подняться, поправляя задравшуюся юбку платья. Мне не хочется, чтобы он меня такой видел.

– Все хорошо, просто прислуга споткнулась, – голос Марины становится медовым. – Милый, давай мы тут разберемся, а ты придешь, когда будет прибрано?

– Агата, вы в порядке? – игнорируя невесту, Егор подходит вплотную. Осторожно касается моего плеча.

Он высокий, я ему где-то до подбородка. И большой, уверенный. С ним рядом стало вдруг спокойно и хорошо, будто именно так правильно, когда грозный прокурор на моей стороне.

Но… он не на моей. Мои мысли рядом с ним опять путаются.

– Да, я сейчас уберу, я сейчас… – не поднимая глаз, обхожу его. От Марины отшатываюсь и бегу в кухню.

Кожу начинает печь сильнее, кажется, я сильно обожглась. Включаю холодную воду и подношу под нее пострадавшие руки. Лицо и шею тоже жжет. Хочется плакать, сил нет. Кусаю губы, пытаясь себя переключить.

– Агата, – Егор быстро пересекает кухню. Его взгляд мечется к моим рукам, потом к лицу. – Вы обожглись?

– Кипятком, он в чайнике был.

– Садитесь немедленно, у нас тут была аптечка, – мужчина открывает один из шкафчиков и вынимает красную коробку с белым крестом. Меня усаживает на табурет у окна. В аптечке быстро отыскивает какой-то тюбик. – Это от ожогов, – поясняет и выдавливает себе на тыльную сторону ладони большое количество крема.

– Я сама, – удивленно наблюдаю, как он становится на колени перед моим стулом, – мне неудобно, я…

– Я осторожно, – его брови сходятся у переносицы. Глаза смотрят строго. И я застываю, послушно подставляя пылающее лицо под его пальцы.