Не сказать, будто Марьяне было совершенно наплевать, что отца рядом нет. Она нередко задумывалась: а как он выглядел сейчас? Вспоминал ли о ней? А что бы подарил на день рождения? Иногда даже сердилась на маму, считала виноватой. Ну почему та отказалась от замужества? А вдруг бы со временем у них наладилось, и они действительно стали бы жить вместе, настоящей семьёй, дружно и счастливо.

Но Марьяна никогда и ни с кем не делилась подобными переживаниями, хранила в себе. Тем более у них и с мамой вдвоём всё складывалось нормально – не тужили, не бедствовали, не мучались от одиночества. Ближайших родственников им вполне хватало, и те щедро одаривали любовью и вниманием. Ведь мама – единственная дочь у своих родителей, а Марьяна – единственная внучка.

Друзья у неё тоже имелись, добрые и верные, с которыми и жила рядом, и училась в одном классе. Тася и Родик.

В общем-то именно из-за Таси Марьяна в тот раз и опозорилась по полной. Не в том смысле, что подруга была во всём виновата и подло подставила – нет, такого однозначно случиться просто не могло – но без неё точно не произошло бы то, что произошло.

На самом деле Марьяна вовсе не была настолько воинственной и решительной. Если бы дело касалось её самой, она бы наверняка сидела в уголочке и тихо страдала, а не ринулась возмущаться и качать права. Но когда обижали друзей, молча глотать обиды и стоять в стороне ну никак не получалось.

О смущении и робости мгновенно забывалось, они просто переставали существовать, и Марьяна как воин-берсерк налетала на противника. И неважно, что творилось вокруг и где она находилась: на улице, в школе или как сейчас – на фудкорте торгового центра. А тут ещё тема оказалась такая тонкая и щепетильная – чувства.

Тася запала на парня. Успела, пока Марьяна с мамой гостили у знакомой в Калининграде. И когда они вдвоём завалились в торговый центр докупить недостающие школьные принадлежности на предстоящий учебный год, который грозил начаться уже через два дня, подруга случайно разглядела объект своих мечтаний – ну да – на фудкорте, и сразу принялась вздыхать и мечтательно закатывать к потолку глаза.

Марьяна, ещё до конца не разобрав, о ком точно шла речь, поинтересовалась:

– Он там один?

– Угу, – кивнула Тася.

– И вы с ним знакомы? Или он о тебе пока не знает?

– Почему это не знает? – Подруга даже чуть-чуть обиделась на такое предположение, заверила с напором: – Знает… – Правда потом добавила: – Немного.

– Тогда действуй! – убеждённо вывела Марьяна.

– Что ты имеешь в виду? – Тася удивлённо захлопала глазами, и она поучительно разложила:

– Пройди мимо, сделай вид, будто только что заметила, скажи «Привет». Спроси о чём-нибудь.

– О чём?

– Хотя бы о том, что он тут делает.

Тася фыркнула, заметила рассудительно:

– Да что ещё можно на фудкорте делать? И так же ясно.

Но Марьяна только отмахнулась.

– Да ну и что? Зато будет повод сказать, что тоже хочешь перекусить и давай вместе.

– А если он уже поел? – уточнила подруга, но весьма заинтересованно, похоже, проникнувшись идеей.

– Что-нибудь другое предложи, – без труда нашлась Марьяна. – В кино, например, сходить или даже в магазин за тетрадями.

– Думаешь?

– Ну да. Чего упускать шанс?

Марьяна на самом деле так считала. По крайней мере именно в тот момент.

– А ты как же? – забеспокоилась Тася, осознав, что Марьяна тогда останется одна, но та парировала невозмутимо:

– А что я? Не заблужусь, не потеряюсь. Пойду домой. А в магаз в другой раз сходим.

Когда на кону счастье подруги, она уж точно не посчитает, будто Тася её бросила или променяла на парня. Тем более сама же предложила действовать.

Идеи выскакивали, не задерживаясь, словно их что-то подхлёстывало, казались весьма разумными и не такими уж трудными в исполнении. Главное, уверенность в себе и боевой дух. Любовь ведь того стоила?

Да несомненно!

– Ну давай же! Не тормози! – воскликнула Марьяна, заключила без тени сомнений: – Вот увидишь, всё получится.

И сложно представить, что стряслось с Тасей, но она вдруг тоже окончательно в это поверила. Правда перед уходом попросила:

– Только ты не подсматривай. – А потом реально ломанулась на фудкорт, окрылённая и бесстрашная.

Между прочим, с её стороны это был великий героический подвиг – подойти к парню, который нравился, и предложить сходить куда-нибудь вдвоём. Это же почти как если бы Тася выложила прямо: «Ты мне нравишься. Я хочу с тобой встречаться». Но парень не просто не оценил, а ещё и повёл себя как последний придурок. Отчего подруга выскочила с фудкорта бледная, несчастная, с трясущимися губами и откровенно хлюпала носом.

Конечно, и без лишних объяснений стало понятно, что из их затеи не вышло не просто ничего, а ничего хорошего, но Марьяна не удержалась, спросила:

– И что он?

Тася в очередной раз хлюпнула носм и дрожащим голосом доложила:

– Сказал, что нечего его подкарауливать и за ним таскаться. Что я больная на голову и ему нафиг не сдалась.

– Вот урод! – с яростным негодованием выдохнула Марьяна. – А ты?

– Ну а что я? Развернулась и ушла.

– Просто взяла и ушла? И всё?

– А что бы я сделала?

– Что? – переспросила Марьяна, но подсказывать не стала, грозно сузив глаза и сведя брови, посмотрела в сторону заставленного столиками пространства. – Он ещё там?

– Да, – подтвердила Тася, махнула рукой. – Вон… стоит.

Марьяна воззрилась в указанном направлении, отыскала взглядом подходящий объект, заключила мысленно «Ага, понятно!», оценивающе просканировала с головы до ног.

Их ровесник или чуть постарше. Роста выше среднего, фигура спортивная. Весьма смазливый, самодовольный и… немного знакомый. Кажется, из их школы. И теперь она сама ломанулась на фудкорт, ловко лавируя между попадающимися на пути людьми – такие препятствия её точно не остановят.

Да её бы ничто сейчас не остановило, когда внутри, будто лава в вулкане, кипели праведное возмущение и обида за подругу. Марьяна отважно подскочила к парню, уставилась ему прямо в лицо, произнесла с гневным вызовом:

– Ты, вообще, что о себе возомнил?

Парень тоже прицельно уставился на неё.

– А ты кто такая? – огрызнулся раздражённо и озадаченно.

– Кто такая? – переспросила Марьяна, не скрывая праведного негодования, пренебрежительно хмыкнула, пояснила весомо: – Я её подруга, и в обиду не дам. Понял?

– Не понял, – нагло откликнулся парень. – Чего тебе надо? Кукуха поехала? Так иди голову полечи.

Вот же нахал беспринципный! Ведь даже не чувствовал себя виноватым. Ни на миллиметр! Ни на каплю!

– Это ты своё самомнение полечи, – выдала в ответ Марьяна. – А то раздует ещё. Как жабу. – И, пока он не успел в очередной раз ляпнуть какое-нибудь оскорбление или гадость, высказала назидательно: – Ну не нравится тебе девушка. Всё бывает. Но это же не повод вести себя с ней, как моральный урод! – И дальше в том же духе.

Ну реально её будто накрыло, захлестнуло волной и понесло.

Тася тоже подошла, устроилась чуть позади, дёргала за руку, повторяла «Марьян, Марьян» и ещё что-то – пыталась остановить. Но Марьяна не обращала на неё внимания и не слышала. А чего тут стесняться, если этот дефективный заслужил? Каждое слово.

Она прищурилась, опять хмыкнула, сделала короткий шаг вперёд, наступая.

– Тоже мне, мачо недоделанный.

Парень ругнулся, воскликнул:

– Да отвали ты от меня! Долбанутая.

Вскинул руки, упёрся ей в плечи, собираясь отодвинуть или даже оттолкнуть, но тут совсем рядом неожиданно прозвучало:

– Э! Э! Лёх, полегче!

Ещё один парень. Решил вмешаться? Надо же!

Марьяна повернулась к нему, смерила коротким надменным взглядом, но осознала не сразу, кого увидела – настолько распалилась. Лишь через несколько секунд до неё дошло, что это… это… Захар.

Да. Да! Он самый! Захар Легостаев. Вот уж он точно из их школы, перешёл в одиннадцатый. Про кого-кого, а про него Марьяна доподлинно знала.

Почему? А разве догадаться так сложно?

Ну естественно, потому что тайно по нему сохла. Уже довольно долго. Настолько тайно, что даже от Таси и Родика до сих пор скрывала, ни словечком не обмолвилась.

– Чё тут вообще у вас творится? – поинтересовался Легостаев, усмехнулся, хотя и продолжал наблюдать за обоими настороженно.

– Не твоё дело! – вылетело на автомате, не менее грубовато-дерзкое.

Правда затем Марьяна всё-таки немного смутилась, вспомнив, как по-настоящему относилась к Захару, и нахлынувшие чувства оказались сильнее, слегка заглушили ярость и перекрыли поток рвавшихся наружу негодующих обвинений. Тогда Тася, воспользовавшись паузой, опять повторила её имя и то, что давно пыталась донести:

– Это… не он.

И Марьяна наконец-то её услышала, воззрилась недоуменно, наморщила лоб, пробормотала:

– В смысле?

Глава 2

Нет, Марьяна не притворялась, до неё реально никак не доходило, что подруга имела в виду. Она непонимающе уставилась на Тасю, а та, слегка вжав голову в плечи и высоко вскинув брови, но стараясь не встретиться взглядом, тихонько пояснила:

– Я про другого говорила. И он уже ушёл, пока ты…

Она остановилась на середине фразы, видимо, решив не добивать. Но и без того всем всё стало ясно.

На несколько секунд воцарилась тишина, и получилась немая сцена. Наверное, как раз такая, какую имел в виду Гоголь, заканчивая своего «Ревизора», которого проходили в восьмом классе.

Они вчетвером стояли неподвижно, словно окаменевшие, и просто ошалело пялились друг на друга. А потом…

Потом Легостаев заржал. Именно. Не засмеялся, а заржал как конь – от всей души, неудержимо и упоённо – то откидывая голову, то чуть сгибаясь вперёд. А у Марьяны глаза сами собой зажмурились, причём крепко-крепко, чтобы стало совсем темно, и мир прекратил существовать. Желательно, на самом деле. Хотя бы на пять минут, чтобы она успела провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть. Или уж просто незаметно сбежать. Потому что…

Да как жить после такого позора?! Ещё и лицо от стыда и смущения наверняка сделалось насыщенно пунцовым, как перезрелый помидор. И выражение на нём образовалось смятенно-глуповатое. И уши заполыхали кострами.

Ну вот почему, почему действительно так не работало? Закрыла глаза и пропала, стала невидимой для всех остальных, будто тебя тут и не было никогда, и не лоханулась ты дальше некуда. Не только перед посторонними людьми – на них-то в принципе наплевать – а перед крайне симпатичным тебе парнем. Но его громкий хохот, прорывавшийся сквозь любые заграждения и барьеры, мешал даже представить, что подобное возможно. Не просто намекая, а сигналя проблесковыми маячками и воем сирен: это фиаско, сестра! Полное, непоправимое и неизбывное фиаско.

Марьяна попятилась, а потом развернулась, не сказав больше ни слова, и стремительно кинулась прочь. И уже не до покупок стало, она о столь ничтожных мелочах даже не вспомнила, пулей вылетела не только с фудкорта, а, не задерживаясь, заодно и из торгового центра. Так что Тася её еле догнала.

Подруга вцепилась в руку, но, возможно, не пытаясь притормозить, а потому что сама основательно запыхалась, пока неслась следом. Правда Марьяна всё-таки остановилась. Она и сама ничуть не меньше запыхалась, да и место её позора – как и свидетели – уже осталось позади. А от себя-то в любом случае никуда не денешься, как далеко и долго ни беги.

Она повернулась к Тасе.

– В следующий раз ты не просто говори, – потребовала с нажимом, – а стукни, что ли. Чтобы я внимания обратила. Разрешаю. Или водой плесни.

– Да ладно тебе, – попробовала успокоить её подруга. – Ну ошиблась и ошиблась.

Но сама при этом выглядела не слишком воодушевлённой. У неё-то положение тоже ничуть не лучше, возможно, даже хуже. Её вообще парень отшил, да ещё так. А про отягчающее обстоятельство, что Марьяне Захар нравился, Тася же не знала.

Она громко вздохнула, сокрушённо вывела:

– Сходили в магазин, называется.