Но теперь назад пути нет. Карло наконец на том месте, где с самого начала должен был быть он, а не его никчёмный брат.

Одно Карло знал точно: теперь настало его время.

Он сделает все, чтобы стереть в порошок семью его брата.

ГЛАВА 6

Андреа

«Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже». 

(Д. Лето)

Неделя проходила мучительно медленно.

Каждый божий день я ждала.

Ждала, когда он проснётся.

Ждала, когда смогу сказать ему уйти.

Ждала, когда увижу свою дочь. Смогу быть с ней по ночам и вдыхать её ангельский аромат.

Ждала. Ждала. Ждала.

К слову, с Тиной мы виделись каждый день, но даже этого было недостаточно. Найл приходил ежедневно, меняя перевязку и следя за общим состоянием Даниэля. За все время больше не вступала за порог комнаты. Только мельком смотрела с дивана, когда Найл открывал дверь и входил.

Признаюсь, я всегда стояла перед комнатой Даниэля, но не заходила. Это было подобно тому, как насыпать соли на все ещё открытую рану. С каждой секундой рядом с ним, швы зашитых ран, рвутся, заставляя истекать кровью.

Было невыносимо.

Сегодня ровно седьмой день этого насилия. Я сидела на террасе заднего двора на деревянных ступеньках, следя, как над домом пролетали самолёты, являвшиеся частым явлением. Мы привыкли к постоянным шумам над головой или ярким ночным цветам в небе, когда воздушные судна пролетали ночью.

Именно сейчас так и было. Я следила за красными и жёлтыми фонарями летевшего самолёта в небе, кутаясь в коричневый тёплый плед.

Октябрь. В Дублине дул холодный ветер, пробивающий кости до дрожи.

На часах всего десять часов ночи, но на нашей улице была такая тишина, что слышан лишь белый шум и пение сверчков. Эту идиллию разрушил только один голос.

– Андреа?

Вокруг застыло все. В том числе и моё сердце.

Этот голос.

Господи, пять лет.

Я не слышала его пять лет, но он совершенно не изменился.

Я перестала двигаться и моргать, а потом резко повернулась. Сердце вспомнило свои функции. Оно так рьяно забилось о ребра, что казалось пуститься в бег прямо сейчас.

Даниэль стоял у стеклянной двери выхода на террасу, а я не могла даже подняться с места.

Мы молчали. Слов и не нужно было. Одно мое имя из его уст, заставило сжаться конечности и покрыться мурашками тело.

– Ты настоящая? Или я уже умер? – краткая полуулыбка коснулась его губ и обросшие густой щетиной скулы дернулись, как и моё тело. Но улыбка Даниэля быстро погасла, когда он ухватился за голову, нахмурив брови.

Над нашими головами близко пролетел ещё один самолёт. Совсем поблизости, что на секунду заглушил все вокруг, но только не мой крик, когда Даниэль потерял сознание на моих глазах.

– Даниэль!

***

Найл приехал сразу.

– У него был шок, Андреа, – кажется друг пытался успокоить меня. – Он только очнулся от коммы, и в состоянии аффекта тут же побежал. Это было опасно, но…, – Найл поставил капельницу Даниэлю и посмотрел на меня, – Все обошлось. Теперь ему нужен будет уход.

– Полетит домой, вот будут за ним ухаживать, – выдавила напряженно из себя, ходя из одного угла комнаты в другой. Руки тряслись. Тело помнило испуг, когда он упал прямо передо мной.

– Интересно, – Найл кратко усмехнулся, почесывая подбородок, – Ты держала его семь дней здесь, ухаживая, а теперь не успей он встать на ноги – выгоняешь.

– Так и сделаю. В первую очередь.

– Ему нельзя летать хотя бы несколько недель.

– Мне все равно, – резко останавливаюсь, поднимая взгляд на друга.

– Было бы все равно, здесь бы он не лежал. Ну, ладно, – направился мистер врач в сторону выхода, – Все в порядке. Он должен проснуться до завтрашнего дня. Ночью может быть температура.

– Спасибо тебе ещё раз, – мы подошли к входной двери, которую в панике я даже не закрыла.

– Все в порядке, – Найл почти вышел, когда повернулся и поднял руку, – Кстати, Ленора просила тебя позвонить. Хочет спросить о рецепте каком-то.

Я улыбнулась, прислонившись к двери.

– Окей, не переживай.

Как только Найл ушёл, направилась к Даниэлю. Он лежал так же без сознания, как и всю прошлую неделю, только не был подключен к аппарату. Тихо прошла в угол комнаты и села на кресло. Откинула голову назад, закрывая глаза. Усталость тут же взяла надо мной вверх, что не заметила, как уснула.

Проснулась от громкого щебетания. Сперва было сложно понять, где я оказалась, но события быстро выстроились цепочкой в голове. Я в комнате Дэна. Привстала на кресле, оглядывая все вокруг. Звуки издавал Даниэль. Казалось, он даже немного дрожал. Испуганная, подбежала к нему и включила подсвечник. Свет осветил крапинки пота, выступившие на его коже.

Несмотря на все противоречия внутри, коснулась его лба.

Он горел.

Так резко сорвалась на кухню, что поскользнулась в нескольких местах. Вернулась в комнату с водой и тряпкой, слыша громкий выкрик Даниэля.

– Андреа!

Замерла около его кровати, не ощущая ног и рук.

– Андреа!

Он кричал и дёргался. Я читала, что будить человек в такое время нельзя. Поэтому игнорируя повторение моего имени, режущие нутро, выжала тряпку и приложила ко лбу Даниэля.

– Ш-ш-ш, – шептала, словно маленькому ребёнку, – Все хорошо.

Сейчас и не было того, что «было» между нами. Я делала, что могла, лишь бы не слышать свое имя.

– Андреа…не уходи. Не уходи, – уже тише, но все еще до мурашек больно выговаривал во сне Даниэль.

– Я здесь, – сама потянулась к его пальцам. – Здесь, – тихо прошептала, присаживаясь на стул и сжимая мужскую ладонь двумя руками, отбросив неловкое чувство, – Здесь, – прикрыла веки, прислушиваясь к дыханию Дэна.

Я здесь. Так близко к тебе, Даниэль. Мое сердце разрывается от осознания, что мы никогда не будем прежними. Мы находимся так близко, но и одновременно далеко, подобны небу и земле, разделенные незримой и неопределенной пропастью.

Оставшуюся ночь Даниэль провел, бормоча моё имя. Я меняла тряпку и воду раз пять, пока не спала температура. Как только его тело покрылось холодным потом, поняла, что этап пройден. Больше он моё имя не произнес. Просто уснул, но моей руки не отпустил. Наверное, я боялась, что все повториться, поэтому не противостояла. Настолько вымоталась, что так и уснула, держа Даниэля и прислонившись лбом к нашим рукам.

Думать об этом не хотелось от слова со всем. Завтра. Все завтра.

Наверняка, проснусь и забуду об этом. Забуду, что всю ночь держала его руку и слышала шепот моего имени.

Избегать. Избегать. Избегать.

Просто. Избегать.

ДАНИЭЛЬ

Мне снилась Андреа.

Кажется, я правда умер, потому что не мог объяснить это видение иначе. Мое сердце необычайно сильно билось от этой мысли.

Я помню ощущения её тепла. Её глаза. Её голос.

«Я здесь»

Слова подобны удару под самый дых.

Ты не здесь. Ты уже давно не рядом.

Я точно умер. Но…разве ад выглядит таким?

Молочного оттенка потолок и зелёные стены. А ещё ярко бьющиеся в окно лучи солнца.

Только немного погодя, понял, что, жив.

Этот ужасный бибикающий звук и раздражающие капли системы.

Попытался поднять руку, чтобы содрать эту хрень. Но ощутил чужой вес на себе. Медленно повернув голову, увидел копну каштановых волос.

Господи, я точно жив, и…вижу Андреа. Точно вижу.

Замираю, не в силах поверить.

Она спала сидя, наклонив голову к нашим ладоням. Они сплетены и мое тело необузданно покрылось слоем мурашек от ощущения ее кожи. Это так необычно видеть ее сейчас. И так больно. Я не понимал, что чувствую. Хотелось и кричать, и смеяться, и плакать.

Собранные в хвост волосы закрывали пол лица птички, но несмотря ни на что, я бы узнал её из сотни других лиц. Ее теплое дыхание щекотало мою кожу, и я все ещё не верил своим глаза.

Может я точно умер?

Большим пальцем, что был не зажат ее руками, медленно убрал падающею на нос птички прядь. Андреа нахмурилась, поморщила нос и длинные ресницы затрепетали. Я улыбнулся. Дьявол, как же сильно скучал по этим ресничкам. Как сильно скучал по ней. Но улыбке приходит конец, когда Андреа распахнула глаза и резко подняв голову, увидела меня. Ответной улыбки не удостоился.

Она отпрянула и расцепила наши руки, резко отдаляясь.

– Ты проснулся, – нервно тараторила она, начиная заново собирать волосы, ни разу на меня не взглянув.

Избегала.

Когда я в отличие от неё, не переставал разглядывать каждую частичку прекрасного лица. Я был готов ловить каждое мгновение рядом с ней, даже если оно длиться секунды.

Андреа не изменилась. Птичка стала только краше. Это осознание убивало. Я все пропустил.

– Как…, – хотелось спросить, как я вообще оказался здесь, с ней, но внезапная боль в области живота, заставила скорчить лицо и сжать кулаки.

Недавние события сумасбродными обрывками отыгрались перед глазами, и я сжал простыни от гнева, боли и ненависти.

Карло. Выстрел. Внезапная темнота.

«Она должна была жить, а не ты»

Слова пробрались в мысли и все вокруг начало тлеть.

Мама подарила мне эту жизнь несмотря ни на что, убежала и растила вдали от гнили этого мира. Она не знала, к чему все это приведёт. Мама умерла из-за меня. За мной пришёл отец и убил её. Он забрал ее у меня.

Возможно, она хотела верить в чудо? Верить, что сможет прожить свою лучшую жизнь. Даже если мы прятались в окраине города с разваленными стенами и едва закрывающимися окнами.

Я тоже верил, но все мечты разлетелись в прах.

– Да, он…он проснулся, – Андреа вывела из оцепенения, донося кому-то мое состояние по телефону. Она стояла надо мной, кусая ноготь. Последующие слова разобрать было невозможно. Я слишком сильно сфокусировался на своей боли.

– Кому ты звонила? – спросил, откидываясь назад и пытаясь дышать, чтобы расслабить мышцы.

Андреа устремила еловые глаза на меня, и боли уже не существовало. Я мог поверить, что боли никогда и не было. Только ее глаза.

Она впервые посмотрела прямо на меня.

Говорят, у ангелов зелёные глаза.

Сейчас этот ангел был успокоением среди суровой реальности, напоминая, что чудо еще есть.

– Найл, – от звучания мужского имени с её уст, каждый волосок на теле встал дыбом.

Прошло пять лет. Возможно, Андреа построила семью. Настоящую семью, чего вполне заслужила. Но одна только мысль, что моя птичка, именно моя дьяволица могла улыбаться другому, доводила до исступления.

Если больно лишь от мысли, что будет, когда и вправду узнаю об этом?

– Ты вышла замуж?

Но если больно, так сразу.

Тёмные брови птички сошлись на переносице. Она отошла на шаг в ошеломлении.

– Ты сейчас серьёзно? – взорвалась Андреа, переходя на крик, – Я нашла тебя практически мёртвого и синего у моря, притащила к себе домой и каждый! Каждый. Чертов. День. Я молилась, чтобы ты проснулся и свалил из моего дома, а ты…ты спрашиваешь у меня: не вышла ли я замуж?

Она слишком быстро дышала. Рьяно, готовая опрокинуть этот гребаный дом на мою голову.

– Хочешь, чтобы я спросил иначе? – приподнял бровь. Тоже хотелось кричать и метать, но в данном случае даю волю дьяволице, – Есть ли у тебя муж, который трахает тебя так же, как и я раньше?

Я знал, что говорю. Мне просто нужно было, чтобы Андреа вышла. Оставила меня одного и дала все переосмыслить. Отдышаться, чтобы этот дом не разрушил я.

– Ты гребаный сукин сын, – ее зрачки вспыхнули, – И да, знай, у меня есть мужчина, и он трахает меня лучше, чем ты когда-то. Так отменно, что тебя я даже не вспоминаю. – Андреа вышла и хлопнула дверью с такой силой, что боюсь, могли рассыпаться стены.