* * *

Я не хотела проверять серьезно ли был настроен Максим в своих угрозах и потому постелила на полу…себе. Меня раздражала его безучастность и полное отсутствие воспитания. Черт возьми, он даже не выразил сочувствия, лениво глянув на мою самодельную и совершенно неудобную «постель». Хоть бы немного глаз дернулся от чувства вины, но нет же!

Надеялась ли я, что он предложит мне поменяться местами? Ещё бы! Да вот только шибко внимательный, вежливый и понимающий бойфренд, казалось, вообще забыл о моем существовании. Несколько минут он лежал на моей прекрасной кровати, таращась в свой телефон, а потом положил его на тумбочку, повернулся на бок и стих. Когда мне удалось принять более-менее удобное положение, я нарочно издала громкий вздох, а потом погрузилась в свой телефон, сделав яркость экрана почти на максимум.

– Будь добра, выключи свой телефон.

– Он на беззвучном, – ответила я, зевая.

– Мне мешает свет экрана.

– Помочь тебе опустить веки?

Максим издал продолжительный и терпеливый вздох, после чего снова лег на спину. О смене положения его тела я понимала по ногам, которые почти торчали над моей головой. У этого товарища даже ступни были какими-то идеальными, а красивые пальцы выстраивались ровной лесенкой.

– Ия, мне необходим сон.

– Мне тоже.

– В таком случае, тебе стоит выключить свой проклятый телефон и закрыть глаза.

– В твоих советах не нуждаюсь, «джентельмен».

– Поразительно, как у таких рассудительных, успешных и доброжелательных людей, родилась настолько невоспитанная и упрямая дочь! Теперь понятно, почему они так радостно меня встретили. Все понимают, что твой несносный характер мало, кто выдержит.

– Говорит мне тот, кто к своим тридцати годам так и не удосужился найти ту единственную, которую обязан представить своей семье.

– С чего ты взяла, что я обязан это сделать?

– Ради этого ты и приехал сюда. Не будь всё так серьезно, ты бы нашел другой вариант и при этом продолжил бы спать на своем драгоценном ортопедическом матрасе, вместо того, чтобы отнимать чужой. Очевидно, твоя семья давит на тебя не так, как прежде. Возможно, лишает части всяких там удобств и благ. Хочешь знать мое мнение?

– Нет.

– А вот я с ними полностью согласна, – проигнорировала я его ответ. – К тридцати годам у нормального мужчины уже должен быть определенный багаж. Длительные отношения, брак, возможно и дети. Даже развод. А когда его чемодан пуст, как у тебя, это вызывает некоторые подозрения. И первое, о чем я думаю, так это о том, что у него не всё в порядке с головой.

– В таком случае, странно, что ты не выскочила замуж в двадцать лет, чтобы через год родить первенца, а через три второго. На пятую годовщину свадьбы узнать об измене мужа, поверить его обещаниям и продолжать жить с ним много-много лет, неоднократно уличая его в изменах, чтобы в старости бесконечно сожалеть о том, как глупо и беспечно распорядилась своей жизнью, которая закончится со дня на день.

– Какое убогое и примитивное мнение о супружестве и семейных ценностях.

– Тогда почему ты не вышла замуж в двадцать лет, как твоя мама, твоя бабушка Акулина Алексеевна и другая бабушка Анна Андреевна, которая, к несчастью, скончалась семь лет назад?

Мой взгляд удивленно распахнулся. Неужто Максим действительно слушал всё то, что рассказывали ему родители, а не просто делал вид?

– В двадцать лет я не была безоглядно влюблена.

– В двадцать один?

– И в двадцать один тоже.

– В двадцать два?

– Я не встретила того самого, с кем отчаянно хотела бы провести всю свою жизнь! И на сегодняшний день ничего не изменилось.

– А как же мастер по ледяным скульптурам? Ты собиралась представить его семье, значит всё было более, чем серьезно. Или однажды ты осознала, что не была «безоглядно влюблена» в него, потому и прекратила эти отношения?

– Ты меня утомил, – перевернулась я на бок и заблокировала телефон. Мне совсем не нравилось, что этот парень уже в который раз заставлял меня мысленно возвращаться к моим прошлым отношениям и чувствовать мою в них незначимость. – Очень надеюсь, что ты не храпишь. У меня чуткий сон.

– В таком случае, перенеси свою королевскую постель в гардеробную. Я храплю громче, чем взвывает рожающая слониха, – бросил Максим со смешком и снова повернулся на бок.

8

В ту ночь мне приснилось что-то очень хорошее. Приятное и теплое со вкусом горячего чая с лимоном и шоколадной вафлей. Я проснулась с улыбкой на лице в своей любимой и прекрасной комнате, в которой пахло свежестью морозной улицы и завлекающими, терпкими нотками мужского дезодоранта. Сначала я подумала, что Миша купил себе что-то новенькое и даже успела порадоваться. Его излюбленный вариант с брызгами кислого цитруса в последнее время вызывал у меня тошноту. Но, когда моя рука юркнула под мягкую подушку, а ноги счастливо раскинулись в стороны, я вдруг вспомнила о нашем расставании и своей «королевской» постели на полу…

Какого черта?

Я резко поднялась на локтях и с непониманием таращилась на свои раздвинутые и вытянутые ноги. Между ними стоял полуголый Максим. Ну, не в буквальном смысле, разумеется, просто с этого ракурса именно так и…казалось. Я подтянула одеяло до самого подбородка, хотя и не была голой (слава тебе господи!), и бегло перебирала в уме варианты того, как я могла оказаться в кровати.

– Справлюсь, – сказал Максим своему собеседнику, держа сотовый у правого уха. – Время у меня ещё есть.

Он стоял перед распахнутой дверью гардеробной и смотрел себе под ноги, будто нарочно демонстрируя моему потерянному разуму соблазнительные выпуклости своего сексуального тела. Мой взгляд стекал по ним виноградным маслом для массажа. Мой желудок скрутило, как мокрое белье в барабане стиральной машины, а руки крепко сжали одеяло, под которым в один миг стало невыносимо жарко. Кажется, я услышала скрип собственных коленных чашечек, впившихся друг в друга. И Максим тоже.

Он резко повернул ко мне голову, и то, как высокомерно его широкие брови взлетели на лоб, будто бы подожгло невидимый фитилек у меня между ног. Во мне что-то заискрилось. Зашипело, как сода в ложке уксуса! Я почувствовала, как кровь под кожей становилась всё горячее и со скоростью смертоносного цунами стекла к самому клитору…

– Проснулась!

Он что-то сказал?

– И как? Выспалась?

Впрочем, какая разница, что он там говорил! Засыпала я на полу, а проснулась какого-то черта в кровати, которую он у меня отжал.

– Почему я…здесь?

– Только не говори, что каждое утро тебе отшибает память и теперь мне нужно пересказывать последние двадцать четыре часа?

– Почему я в кровати, Максим?

– Откуда мне знать? – усмехнулся он и зашел в гардеробную. Из меня тут же вышел глубокий вздох облегчения. Смотреть на его идеальное тело больше секунды, всё равно, что судорожно ждать, когда медсестра проткнет безымянный палец для забора крови. – Я проснулся, а ты под боком лежишь. Не делай вид, что не помнишь, как забралась ко мне ночью в постель.

– Ты меня переложил? – спросила я с наездом.

– О, да. Мне ведь так нравится слушать над ухом женский храп.

– Я не храплю!

– Твой бывший явно не хотел тебя огорчать. И вообще, какие ко мне могут быть вопросы, если у тебя «очень чуткий сон»?

Я не могла перелезть сюда сама. Я не страдала лунатизмом и память у меня на утро никогда не отшибало. Даже в тот кошмарный первый и последний раз, когда я напилась текилы в честь дня рождения университетской подруги, а потом приходила в себя несколько дней. Я помнила абсолютно всё, хотя предпочла бы навсегда забыть.

Кстати, Лиля выскочила замуж на втором курсе за пятидесятилетнего бизнесмена из Турции и теперь счастливо поживала в Бодруме.

И уже ходила с большим животом в ожидании двойни.

А ещё была до чертиков счастлива от своей жизни.

Не то, что я.

– Ну, и? – Максим снова явился передо мной. И слава богу в спортивных штанах и кашемировом черном джемпере. – Есть что ответить?

Я закатила глаза и вылезла из кровати. Мысль о том, что я притащила липового парня в дом своих родителей под Новый год, в очередной раз напомнила мне о том, насколько жалкой и смешной была моя жизнь.

Кстати, кажется именно я и сделала её такой.

Но у меня всегда есть возможность всё изменить, а для этого нужно оставить свои непостижимые даже моему разуму мечты и просто вернуться домой. Оставить Москву, друзей и любимую работу… Даже сердце защемило от этой мысли.

– Куда ты собрался? – спросила я, подняв свой телефон с пола. Он лежал там же, где я его перед сном и оставила.

– Я проголодался, – ответил Максим так, словно я понятия не имела, что такое голод и как от него избавиться. – И твоя бабушка заглянула к нам минут двадцать назад.

Я смахнула в сторону входящие сообщения от Эрики и уставилась на Максима.

– Она сюда заходила?

– Ага. Увидела твое роскошное ложе на полу и стала задавать мне вопросы. Я сказал, что это у тебя привычка такая – оставлять запасной аэродром на случай, если мы вдруг поцапаемся в кровати. Чтобы потом просто лечь и уснуть с надутой физиономией.

– Смешно.

– Я знал, что ты оценишь.

– Почему не разбудил меня?

– Зачем? – ухмыльнулся Максим, застегивая кожаный ремешок часов. – Ты ведь так сладко спала. К тому же, бабушка пригласила на завтрак меня. А о тебе речи не было.

Я бросила телефон на кровать и, обдав Максима недовольным взглядом, направилась в ванную комнату.

– Никуда не уходи и жди меня! Мы спустимся вместе. И мог бы сразу сказать, что переложил меня в кровать, потому что бабушка постучала в дверь! Не думала, что скажу это, но ты молодец! Очень предусмотрительно, но всё же следовало меня разбудить.

– Я тебя не перекладывал, мечтательница. Ты сама ночью ко мне заползла.

Я крепко ухватилась за дверную ручку и терпеливо взглянула на Максима. Он остановился в метре от меня, закрыл дверь гардеробной и прислонился к ней плечом. Я только сейчас заметила неровные пряди, что падали мне на глаза. По утрам я всегда была похожа на лохматого домовенка и приходилось каждый раз вытягивать феном и расческой потерявшую форму челку.

– Тебе больше семнадцати не дашь, – прокомментировал мой внешний вид Максим. Мерзавец даже руки сложил на своей мускулистой груди и нарочно склонил голову на бок, оценивая меня. – И пижамка у тебя веселенькая. Очевидно, ты поклонница Микки Мауса и его друзей?

– Вовсе нет. Просто это единственная пижама в моем гардеробе, полностью скрывающая мое идеальное, сексуальное и гибкое тело, увидев которое ты бы намертво потерял дар речи, а мне этого совсем не нужно. А теперь вернись в комнату, сядь в кресло и жди меня, ночной страх маленьких собачек и милых старушек!

В серых глазах промелькнул незнакомый огонек, который на мгновение притянул к себе мой тихий и невольный вздох. Я безуспешно убеждала себя, что мне наплевать на то, что он думает обо мне, как громко смеется внутри себя, как по-дурацки качает головой, без конца повторяя себе, что он идиот раз выбрал меня в качестве своей фальшивой девушки. В конце концов, он и до этой маленькой и безобидной лжи выглядел чертовски привлекательно, и я ни разу не беспокоилась относительно того, понравится ли ему моя внешность.

Но вот я смотрела на Максима и сожалела, что выглядела сейчас смешно и несуразно. Что мои волосы торчали в разные стороны, что на мне была эта розовая пижама с длинными рукавами и штанами, в которой хотелось бы трахнуть разве что Кендалл Дженнер. Она и в надувном костюме сумоиста способна вызвать пожар.

Вдруг Максим засмеялся. Очевидно, что я способна вызвать лишь смех.

– Жди меня здесь! – приказала я и с грохотом захлопнула за собой дверь.