Доктор Хэмптон вышел из подсобного помещения, сжимая несколько папок в руках. Увидев их, он снял маску, защитный экран и улыбнулся.

– Давно я не сталкивался с чем-то подобным, – признался Хэмптон.

– Она теперь здесь местная знаменитость? – Грейс усмехнулась.

– Кое-кто из коллег заходил посмотреть на вскрытие. Одноразовые платки в коробке на столе, – сообщил Хэмптон, когда Грейс шмыгнула носом, и надел перчатки.

– Спасибо, Скотти.

– Вам увеличили бюджет на переработку? Уже почти девять. Признаться, я думал, что вы приедете утром.

– Ты знаешь Мак-Куина. Нам никогда не платят сверхурочные.

Келлер вслед за Хэмптоном подошла к секционному столу, стараясь сохранять выражение лица бесстрастным. Джеймс встал рядом с ней.

– Причина смерти – удушение руками с использованием ткани в качестве смягчающей прокладки, чтобы не оставить явных следов, – сказал Хэмптон и провёл пальцем по сине-фиолетовому участку кожи на шее жертвы. – В этом месте, я полагаю, он скрестил между собой большие пальцы. Сильное давление на область гортани привело к перелому щитовидного хряща и подъязычной кости. Посмотрите на то, как отделена грудь. Вероятно, это было сделано ножом с коротким, слегка затупившимся, прямым лезвием. – Скотт спустился ниже по Y-образному шву и обвёл рукой обширный фиолетово-синий кровоподтёк. – Одна из травм, нанесённых жертве при жизни, – сломанное ребро. Жертва сопротивлялась перед смертью. А также синяки и повреждение целостности кожного покрова в области запястий и щиколоток. Это говорит о том, что её связывали и удерживали против воли. Множественные и хаотичные порезы на теле – неглубокие. Некоторые из них не сильно кровоточили, потому что были нанесены после наступления смерти. Невозможно определить, использовал ли он один и тот же нож, потому что тут неплохо поработали личинки мясных мух.

– Изнасилована? – Грейс затошнило.

Вязкая слюна наполнила рот. Она сглотнула, чувствуя ком в горле.

– Да. Стенки влагалища травмированы. На первый взгляд, следов спермы не обнаружено. Но я взял образец вагинального секрета для детального анализа.

– Это не может быть просто особенностью, связанной с её работой? – спросил Джеймс.

Он уцепился за версию, что жертва – проститутка. Убийство явно произошло на сексуальной почве, с целью удовлетворения сексуальных желаний, отклоняющихся от общепринятых норм. А отделённые груди – это явный признак оффензивного расчленения^[4]. Но жертва не обязательно должна была быть проституткой. Даже если она хранила деньги в носках.

Грейс развернулась к нему.

– Прости?

– Мне приходилось работать с жертвами изнасилований. Чёрт, я только с ними и работал. Установить изнасилование, когда жертва – проститутка, сложно.

– Согласен, особенно если нет сторонних травм. Я не исключаю этого, но вряд ли женщина в здравом уме, пусть и проститутка, допустит такие травмы по собственной воле. К тому же на вульве также обнаружены неглубокие порезы. К утру я напишу отчёт. Серологические, токсикологические и прочие лабораторные тесты, во время которых будут изучаться все фрагменты, найденные на теле, кровь и другие жидкости, займут какое-то время. Как только получу результаты, сразу сообщу вам. – Хэмптон накрыл тело жертвы простынёй и снял перчатки. – Пока это всё, что у меня есть.

– Спасибо, док. – В сумке у Грейс завибрировал телефон.

Она отошла от секционного стола и приняла вызов.

– Последняя причина смерти, которую я установил, – кусок копчёной курицы, застрявший в дыхательных путях. – Хэмптон поджал губы. – Скукотища. Но лучше бы всё так и оставалось. – Последнюю фразу доктор произнёс в пустоту: ни Грейс, ни Джеймс его уже не слушали.

– Это Мак-Куин, – выдохнула Грейс, сжимая телефон в ладони. – Есть совпадение по базе. Её зовут Кэтрин Донован. – Грейс помолчала, а затем добавила: – Она привлекалась за проституцию.

* * *

Грейс вышла во влажную, холодную ночь вместе с Джеймсом и сделала глубокий вдох. Мысли в голове спутались. Кровь кипела от адреналина, ей вдруг стало жарко. Грейс расстегнула плащ.

– Ты в порядке, Грейс? – Его голос звучал словно сквозь толщу воды или тягучего, вязкого мёда.

– Всё нормально.

По её подсчётам, было уже около одиннадцати. Серое небо превратилось в угольно-чёрное, с неясным жёлтым налетом городской иллюминации.

Грейс была не в порядке. Дыхание вырывалось изо рта густым белым паром, пока они шли к машине. Хотя воздух в этой части города был чист и свеж, а с залива тянуло горьковатым океаном, запах тления и смерти, казалось, въелся в её одежду, волосы, остался в ноздрях, на корне языка и коже. Грейс знала, что этот запах будет преследовать её ещё долго, сколько бы она ни скребла тело грубой мочалкой, стоя под душем.

Донован пришлось несладко. Прежде чем убийца задушил Кэтрин, он связал её, изнасиловал, сломал ребра, исполосовал бёдра лезвием и отделил грудь. Грейс солгала фермеру, когда сказала, что Кэтрин умерла легко. Агония вылизала её изнутри до святого блеска, сделала мученицей.

Установить дату и время смерти из-за дождливой и относительно тёплой погоды удалось только приблизительно. Скотт объяснил, что, даже когда смерть наступает по одной и той же причине и в идентичных условиях, одно тело может разлагаться стремительно, а другое почти не измениться. Это напрямую зависит от количества жира и инфекционных процессов в организме человека. Прелая лесная подстилка, личинки мясных мух и многочисленные раны на теле ускорили процесс разложения. С тех пор как Кэтрин убили и оставили на берегу реки, прошло не больше трёх суток. У них всё ещё была возможность поймать его «по горячим следам», но с каждым днём шансы уменьшались.

– Хочешь ещё подышать или подвезти тебя домой? – спросил Джеймс.

Грейс подошла к внедорожнику, прислонилась спиной к его металлическому мокрому боку и наклонилась, положив руки на колени.

Терпеливо дожидаясь ответа, Нортвуд закурил. Он глубоко затянулся и, задрав подбородок, выпустил струю сизого дыма вверх.

– Можно мне одну?

Джеймс протянул ей помятую пачку и прикурил от зажигалки.

При свете фонарей её лицо казалось бледным, тени на нём подчеркивали усталость. Синяки под глазами угадывались без труда. На волосах осела морось – Джеймс подавил в себе порыв стряхнуть капли дождевой воды.

– Тебе бы поспать, – посоветовал он.

– Приму к сведению. – Грейс улыбнулась и выпрямила спину, поиграла плечами, чтобы размяться. Ледяной порыв ветра взбодрил её куда лучше упражнений. Келлер плотно запахнула края плаща и скрестила руки на груди, сжимая сигарету губами.

– Полегчало? – тихо спросил Джеймс, отправив окурок в урну.

– Вроде бы, да. – Грейс докурила и забралась в машину.

Джеймс сел за руль и завёл двигатель.

– Нужно отыскать какую-нибудь родню жертвы, пригласить на опознание… Повезёт, если не придётся лететь в другой штат. – После непродолжительной паузы Джеймс добавил: – Можно задать вопрос? – По его губам скользнула улыбка, он развернулся к Грейс.

– Конечно. – Грейс пристегнулась и устроилась поудобней.

Во рту стоял горьковатый вкус табака. Грейс вспомнила, что оставила жвачку в своей машине.

– Почему ты выбрала эту работу?

– Мой отец – полицейский. – Келлер пожала плечами.

– Исчерпывающе.

– Мы с ним всегда были очень близки. В детстве я считала его супергероем. А в подростковом возрасте стала романтизировать ночные дежурства, форму, оружие. К тому же моя мать была против. В то время мне хотелось делать всё, чтобы не быть на неё похожей. А что насчёт тебя?

– Я родился в Харви. Это такая богом забытая дыра, затерянная на карте Северной Дакоты. У меня было не так много вариантов. Армия, отсутствие выбора, гипертрофированное чувство справедливости. И вот – я здесь. Мне вроде нравится.

Джеймс развернулся. Машину немного занесло – колодки скрипнули, описав плавную кривую на мокрой парковке. Он провёл рукой по волосам и рванул с места.

– Почему не остался в армии? – Грейс искренне удивилась.

Она откинулась на спинку сиденья и взглянула на него.

– Как бы тебе попроще объяснить…

– Можно не упрощать.

– Не нравилось убивать людей. Думать, что ты в силах кого-то спасти, гораздо приятнее. – Нортвуд улыбнулся и покачал головой.

Эта его улыбка, искренняя, мальчишеская, из той поры, когда ты действительно веришь, что способен кого-то спасти, дала Грейс понять, что Джеймс хороший человек.

5
Глава

Во время утреннего брифинга Грейс заметила, что коллеги приглядывались к ней, перешёптывались после каждой фразы, когда она зачитывала фрагменты из отчёта доктора Хэмптона. Отчёт был написан безукоризненно, идеально, с соблюдением всех протоколов. Но её голос дрожал, она кусала губы и без конца поправляла волосы. Коллеги вели себя с ней дружелюбно и приветливо, но их взгляды были недоверчивыми, губы – скептически поджатыми.

Зверски изнасилована и убита женщина. Грейс знала, что теперь все будут внимательно следить за её действиями, присматриваться к ней, обсуждать, насколько она компетентна и стабильна, чтобы вести это дело.

– Келлер! – Грейс услышала лейтенанта Мак-Куина, когда выходила из кабинета. – Зайди ко мне.

Грейс вздохнула, оттянула высокую горловину чёрной водолазки и поправила лацканы пиджака. Мысль о том, что ей придётся говорить с лейтенантом, была невыносимой. На Мак-Куина давили со всех сторон. Утром он уже успел провести встречу с лейтенантом отдела по связям с общественностью, с представителем прессы и с шефом полиции Сиэтла. На брифинге он сидел за столом с отсутствующим взглядом, пил кофе и почти не задавал вопросов, что было очень на него не похоже. Обычно лейтенант Мак-Куин был дотошным сукиным сыном.

Джеймс ждал Грейс в машине на парковке, чтобы поехать на опознание. Детективам удалось отыскать старшую сестру Кэтрин Донован – Николь и дозвониться до неё. Им повезло: она жила в Сиэтле с мужем и двумя детьми и согласилась приехать в лабораторию сразу после того, как завезёт детей в школу.

Услышав новость, она взвыла, простонала: «Кэти…» – и расплакалась в голос. Но она не удивилась. И даже не пыталась отрицать.

Грейс не хотела этого признавать, но она была рада, что Джеймс избавил её от необходимости сообщать ужасную новость сестре Кэтрин. Ей были невыносимы все слова, призванные облегчить боль обезумевших от горя родителей, рыдающих мужей и жен. Не существовало подходящей фразы для того, чтобы сказать кому-то, что их близкого человека жестоко убили, надругались над телом и бросили в лесу, как сломанную куклу или использованную вещь.

Войдя в кабинет, Грейс села на подлокотник кресла, надеясь, что лейтенант поймёт, что ей некогда.

– Сэр, я спешу на опознание, так что…

– Мать твою… – Лейтенант шумно вздохнул, устало потёр глаза и закрыл лицо ладонями. – Я слышал твой отчёт. И этого… доктора тоже. Но что ты об этом думаешь, Келлер? Есть какие-то мысли? Из тех, что ты не озвучила.

– Я думаю, что вы совершили ошибку, когда доверили мне это дело, – усмехнулась Грейс и покачала головой.

– Не начинай! – рявкнул Мак-Куин.

Он открыл отчёт, который Грейс писала всё утро, и пролистал его. Снял с одной из страниц скрепку и положил на стол фотографию жертвы – магшот^[5]: на ней Кэтрин с вызывающим макияжем улыбалась, держа перед собой табличку. У неё были невероятно грустные глаза. Грейс смотрела в них, в голубые, кристально чистые, и видела только смерть.

– А что фермер? С ним больше не связывались?

– Нет, сэр. И я уверена, он сказал всё, что знает. Нет смысла тратить время на эту версию. – Келлер покачала головой.