Черт, знал бы он, что крутилось в моей голове год назад, я давно мог разложиться под землей.

– Может, я не совсем в порядке, положив глаз на чужую девушку?

– Не валяй дурака, – отмахивается Уилл, не принимая версию всерьез. – Чего ты хочешь от нее?

Я заметно мрачнею, словно теряю единомышленника. Это то же самое, как лишиться руки или ноги. Мне нужно, чтобы он был на моей стороне. Важно.

– Ты заочно занял его сторону?

– Если бы сделал это, то не тратил время на пустые разговоры. Я пытаюсь понять, тебя просто веселит тупое желание трахнуться с ней или это нечто большее.

Сделав глубокий вдох, отодвигаю шутки в сторону, потому что не помню, когда последний раз разговаривал с кем-то по душам. У меня никогда не было конкретного человека, которого мог возвести в ранг лучшего друга. Я всегда находился в центре, был со всеми сразу, не концентрируя внимания на ком-то определенном. Временами это угнетало, но чаще всего не придавал столь большое значение окружающим. Я не нуждался в человеке, которому могу позвонить и излить душу. Может быть, потому, что не было необходимости, я катался как сыр в масле. Уилл близок по духу больше других, только это вовсе не означает, что мы были в тесных отношениях. Нам комфортно бок о бок, и понимание сказывалось на матчах.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но успеваю раньше.

– Слушай, мы знакомы неделю. Я не могу утверждать, что это нечто большее. Да, она сексуальная, острая как бритва, палец в рот не клади, оттяпает до локтя, общение с ней как кардинальная смена обстановки. Меня не прикалывает, что есть какой-то недоумок, но и не чувствую конкурента. И раз уж начистоту, я не понимаю, что она в нем нашла.

– Ты не можешь в нем что-то найти, но не она. В ином случае мог влюбиться в меня.

– Я и так люблю тебя, Уилли. – Протянув руку, взъерошиваю его волосы, из-за чего товарищ раздраженно фыркает. Мне приходится вернуть прежний серьезный настрой. – Ладно. Можешь назвать меня козлом или выбери вариант поинтереснее, я не стану сожалеть и придаваться слезам, если это произойдет. Я хочу ее. Я получу ее. Он всего лишь преграда на пути к достижению цели.

– А ты думал о ее чувствах? – Надавливает Уилл, и я устремляю взгляд в никуда, чтобы не наблюдать порицание в его глазах. – Как она будет чувствовать себя? И как отреагируешь сам, встав на его место?

– Я был бы как Ришелье.

– Может быть, объяснишь, при чем тут гребаный маршал?

– Он застал жену с любовником и посоветовал быть осторожнее, чтобы избегать неловких ситуаций, потому что на его месте мог оказаться кто-то другой.

– Ты говоришь, как сексист. И ты знаешь, что она в отношениях.

– В чертовски дерьмовых отношениях, которым давным-давно пора положить конец.

– Я думаю, ей будет как никогда дерьмово, даже если ты чертов Бог секса. И она возненавидит тебя, Рэй, когда спадет эйфория.

– Мне интересно с ней! – Всплеснув руками, резко выпаливаю я, вывернув душу наизнанку. – Да, я хочу ее. Охренеть как хочу. Но мне интересно с ней. Я хочу узнавать ее, даже если она воротит нос и постоянно затыкает, когда говорю о том, что не касается зачета. Она получила высший балл. Конечно, черт побери, она может быть занимательным собеседником.

– Но ты постоянно говоришь о сексе, – понимающе произносит Уилл, скребя подбородок.

– Потому что существует только два способа выманить ее из панциря и развязать язык. Недоумок и секс.

– То есть, ты признаешь, что это не плотское влечение и желание получить новые впечатления?

– Два в одном.

– Проклятие, ты невыносим! – Восклицает он.

Я дергаю бровью.

– Что насчет тебя?

Уилл делает вид, как будто не понимает, о чем речь, решив отмазаться от вопроса знакомым способом. Как бы не так.

– Ты уже знаешь достаточно, – расставив локти на коленях и сложив ладони, он подается вперед и смотрит в ноги.

– Нет. Я хочу знать, чего хочет Роланд, почему ты закрылся и что вообще происходит с твоей жизнью. Два года, как ты не был в Кливленде.

Он меняется на глазах. Снова становится тем, кто отгораживается и держится в тени. Закрывает ставни и прячется. Не понимаю, в чем дело. Почему я или кто-либо из нас не заслуживает доверия. Мы учились вместе, сверкали задницами в душевых, сейчас живем в соседних комнатах и пользуемся одним и тем же гелем. Ближе, черт возьми, некуда.

– Потому что меня там никто не ждет, – тихо говорит Уилл, слегка поморщившись. – Моя семья здесь: Джейн и ее отец.

– Остальное?

– Я не закрытый. – Он задумывается на минуту, после чего продолжает: – Я… не знаю, сосредоточился на будущем? Потею на двух фронтах одновременно, если что-то пойдет не так?

– Что может пойти не так? За тобой следит скаут, ты гребаная звезда на поле. Без шуток, чувак, прогресс налицо.

– Я могу получить травму, в таком случае нужна подушка безопасности. У меня должно быть что-то помимо футбола.

– Как ты с этим справляешься? Я имею в виду давление. Тренера, пресса, тренировки, подготовка к драфту, работа, девчонки.

– Девчонки?

– О, только не говори, что они не слоняются вокруг нового капитана и не шушукаются.

– Я просто не обращаю внимание, – он устало пожимает плечом. – У меня нет времени, а если оно есть…

– Ты, конечно, проводишь его с Джейн, – завершаю я. – Она не бунтует, что большую часть времени тебя нет рядом?

– Мы обговорили это до того, как все началось.

– Слишком много всего поменялось за два года, у меня нет нового Каллоувея, который согласится на идиотский план, – признаюсь я, судорожно сглотнув и затронув тему, которая довольно болезненная. – Вы выросли, а я застрял в старших классах.

– Ты не застрял в старших классах. Мне кажется, ты видишь нас и не хочешь отбиваться от толпы. Тебе, черт побери, не нужно притаскивать в дом первую попавшуюся девушку, чтобы быть с нами на одной волне.

– Разве?

Уилл коротко улыбается и слабо бьет меня в плечо, тем самым вернув на несколько лет назад. Тогда все было проще, никаких обязанностей, никаких требований и ожиданий, сейчас же часто слышу избитый вопрос «а что дальше?». Я привык жить одним днем, и до недавних пор это не смущало, но временами проскальзывает мысль, что завис в неопределенности и не понимаю, кем вижу себя в будущем. Что будет через пять лет? На самом деле плевать хотел, может быть, завтра меня собьет машина, переедет каток или на голову рухнет метеорит. Я тот еще везунчик. Но хочу жить здесь и сейчас. Моя позиция ясна не каждому, но и я не из тех, кто кровь из носа будет стоять на своем, убеждая в правильности суждений. Нет острой необходимости доказать что-то окружающим, предав себя. Может быть, меня осенит вечером, а, может быть, через пару лет, я не хочу останавливаться на одном. Хватаюсь за каждую предоставленную возможность, чтобы найти то самое. Чтобы однажды не проснуться с мыслью, что ненавижу свою работу, дом и жизнь. Нет худшего наказания, чем вгонять себя в рамки. Я до безобразия люблю свободу и человек, который собирается пройти со мной этот путь, должен разделять подобные взгляды, в ином случае жизнь превратится в выживание.

Мы молчим еще некоторое время.

Я вижу макушку Джейн, которая тащит фарфоровые горшки в дом, после чего появляется снова. Словно почувствовав слежку, она переводит взгляд и замечает нас.

– Все в порядке? – Девушка переглядывается между нами и, прошмыгнув к забору, складывает руки на ограждении. Ее внимание приковывается к Уиллу. – Тебе не жарко?

Он тихо смеется, ведь в отличие от меня, на приятеле тонкие шорты и майка, тогда как на мне свободные штаны и футболка.

Погода сегодня не жалует. По двору прогуливается холодный ветерок, благодаря которому кожа покрывается мурашками.

Уилл подходит к ней и оставляет беглый поцелуй на губах. Они о чем-то разговаривают. Я не могу расслышать, но могу разглядеть теплую улыбку, которая каждый раз расцветает на ее губах. Им бы сниматься в рекламных роликах о влюбленных, пропагандируя традиционные ценности. И я снова чувствую это дерьмовое чувство – зависть, после которой возникает желание принять душ, натираясь металлической губкой до тех пор, пока не сниму верхний слой кожи.

В конце концов, Джейн кивает и возвращается к работе, а Уилл – ко мне.

– Родители знают о ней? – Интересуюсь я, взглянув на приятеля.

– Понятия не имею.

– Черт, Каллоувей, что происходит в твоем доме?

– Ничего хорошего. Я не хочу говорить об этом.

– Останешься тут на все праздники?

Уилл кивает.

– Отец будет рад поболтать с тобой, – сложив руки под грудью, смотрю на него и подозреваю, что должен поддержать, но не из-за обостренной ситуации, а потому, что он и впрямь является близким человеком. – Если будет желание приехать, дай знать. Можешь остаться у нас. Устроим пижамную вечеринку или что-то типа того.

– Мне нечего делать в Кливленде.

– Тренер наверняка захочет услышать новости лично от тебя, а не через сплетни. Ты не был там в прошлом году. И в позапрошлом тоже.

– Не хочу загадывать.

– У тебя на все найдется отговорка?

– Нет, – смеется Уилл, но смех также быстро угасает. – Я не хочу возвращаться туда. Мой дом тут.

Повисает пауза. Уилл наблюдает за Джейн, которая, в свою очередь, периодически поглядывает в нашу сторону и качает головой, словно просит отвернуться. Я чувствую себя лишним, но улыбаюсь.

– Это когда-нибудь пройдет?

Его грудь вибрирует от смеха.

– Серьезно, как долго длится это состояние?

– Откуда мне знать? – Озадаченно спрашивает Уилл, ковыряя носком ботинка дорожку. – Ты хотя бы раз вспоминал Хлою?

– А кто это? – Передразниваю в ответ, но не могу отрицать, что заметно напрягаюсь, услышав имя. Расслабленная атмосфера молниеносно меняется, будто к лицу поднесли искрящийся провод и просят лизнуть.

– Да ладно, Ларсон, ты таскался за ней два года вплоть до того момента, пока она не переехала.

– Это такая же табуированная тема, как и твоя, касательно предков.

– Значит, ты не знаешь, что с ней?

Я предпринимаю новую попытку завершить данную тему.

– Нет и не хочу. Она не дала знать о себе.

– Но ты писал?

– Писал, – неохотно признаюсь я. – Серьезно, не вспоминай о ней.

Уилл наклоняет голову и выглядит как любопытный мальчишка. Я буквально вижу, как в его голове крутятся шестеренки, но остаюсь непробиваемым. Люди, которые добровольно выкинули тебя из своей жизни, как будто вас вовсе не существовало, не стоят внимания. Хлоя – одна из таких. Возможно, так выглядит моя кара: тянуться к тем, кто не делает того же в ответ. Не удивлюсь, если она стала отрывной точкой и дала старт проклятию, преследующему меня по пятам.

– Как насчет игры в десять вопросов? – Предлагает он.

Хитрый ход, но будем честны, я всегда был изворотливей. У Уилла есть тормоза, у меня – нет.

– Для чего ты хочешь узнать про нее? – Сохраняя внешнее хладнокровие, внутри океан бьется о скалы.

– Потому что сюжет повторяется. Ты не учишься на ошибках.

Я кривлюсь, но не из-за удара ниже пояса, а потому, что Уилл задел больную точку. Коснулся нервного окончания, из-за которого свело мышцы всего тела.

Хлоя была в отношениях.

Джейн втягивалась в отношения.

Сиенна находится в отношениях.

Отстойная закономерность. Я как магнит для любовных треугольников. Что, мать твою, со мной не так?

– Не надо, – отрезает Уилл, словно отследил ход моих мыслей. За исключением Джейн, разумеется. Это самое постыдное, что со мной происходило. – Ты нормальный, просто попадаются не те.

Я пожимаю плечом.

– Хреново быть третьим лишним.

– У тебя какой-то азарт по части вклиниться в чужие отношения. Хочешь самоутвердиться?

– Я клюю на них не тогда, когда узнаю о наличии парня. Это происходит в моменте, а потом вскрываются дерьмовые подробности.

– И что собираешься делать дальше?